Поскольку связь между S и P
обладает указанными свойствами, она есть принадлежность самого познающего
объекта, и потому мы имеем право утверждать ее.
Вопрос, какое право имеем мы делать обобщения, т.е. утверждать, что "все
S" связаны с P, заметив, что несколько S связаны с P, может быть
удовлетворительно решен только тою теориею, которая показывает, что
обобщение целиком относится к наличному бытию, т.е. содержит в себе
имманентное знание. Вопрос этот чрезвычайно затруднителен потому, что на
первый взгляд кажется, будто индуктивное умозаключение есть перенесение
свойств нескольких воспринятых явлений на бесчисленное множество
невоспринятых явлений. В таком случае индуктивное умозаключение имело бы
характер трансцендентного знания. Так и смотрит на него современная логика,
но так как при этих условиях оно было бы лишено всяких оснований, то
большинство современных теорий обосновывают право на такой переход от
известного к неизвестному с помощью учения о единообразии природы. Таким
образом, оказывается, что всякое индуктивное умозаключение есть силлогизм,
большею посылкою которого служит закон единообразия природы. Однако эта
теория не только не разрешает всех затруднений, но ведет еще к новым.
Во-первых, она не может ответить на вопрос, откуда получилась посылка о
единообразии природы. Во-вторых, превращая все процессы умозаключения в
дедуктивные, она, как мы покажем далее, не может объяснить возникновения
всех общих суждений. Наконец, в-третьих, никакие ссылки на закон
единообразия природы не спасают индуктивного умозаключения от
трансцендентного характера, если разуметь под единообразием природы
бесчисленную повторяемость однородных, но численно различных явлений. При
этих условиях, сколько бы раз мы ни наблюдали связь S с P, если мы скажем,
что и в будущем S всегда окажется связанным с P, наше утверждение имеет
только характер воспоминания о воспринятом нами прошлом, и совершенно
невозможно понять, откуда эти воспоминания могли бы почерпнуть силу
охватывать будущее, если будущее есть новый процесс и если этот новый
процесс не производится нашими воспоминаниями.
Подробнее об этих вопросах мы поговорим в конце главы после рассмотрения
косвенной индукции, а теперь покажем, как выходит из затруднений
интуитивизм. Очевидно, в вопросе о происхождении обобщения он должен
опереться на реалистическое учение об общем, изложенное в предыдущей главе.
На основании этого учения можно сказать, что в индуктивном умозаключении
вовсе нет перехода от данных случаев к новым, неизвестным случаям: вообще в
индуктивном умозаключении нет и речи о количестве случаев и объеме суждений:
в нем, как и везде в процессах мышления, все преобразования совершаются в
содержании суждений, а отсюда уже как побочное явление возникают также и
преобразования в объеме. В самом деле, из посылок нам известно, что aS - Pm,
bS - Pn и т.п., а в выводе мы узнаем, что наличность одного S, без всяких
дополнений вроде a, b и т.п., с необходимостью влечет за собою P. Здесь нет
речи об объеме, однако расширение объема знания здесь может возникнуть как
побочное явление в том случае, если S окажется многообъемлющею
индивидуальностью299, если, будучи тем же самым S, оно может комбинироваться
не только с a или b, но и с c, d, e... Поскольку в этих случаях есть S и P,
они охватывается нашим знанием, но они вовсе не новы для нас: так как они в
полном смысле этого слова тожественны с теми S и P, которые были в посылках
aS - Pm, bS - Pn, то наша формула "S есть P" не предсказывала об этих
случаях, по воспоминанию только, не намекала на них, а прямо содержала их в
себе, безвременно охватывала все неисчислимое количество их. Наоборот, то,
что действительно ново в этих новых случаях, напр., наличность d в случае dS
- Pr, вовсе и не предсказывается нашею формулою и узнается из какого-либо
иного источника в тот момент, когда мы хотим воспользоваться своею формулою
для целей дедуктивного умозаключения, напр., когда мы говорим "d есть S", а
"S есть P", значит, "d есть P". Так как практически мы пользуемся своим
знанием с помощью таких дедуктивных применений его все к новым - и новым
случаям, то внимание наше охотно сосредоточивается на множественности
комбинаций S с другими элементами действительности, и потому мы склонны
подчеркивать в своей формуле ее объем, говоря "все S"; таким образом
производное свойство индуктивного умозаключения выдвигается на первый план и
сбивает исследователя процессов мышления с правильного пути.
Имея в виду наше допущение непосредственной данности в восприятии
необходимых связей между сторонами действительности, нам могут заметить,
наконец, что при этом условии процесс знания не представлял бы никаких
затруднений и наука давно уже была бы законченным целым. В ответ на это мы
можем с соответствующими изменениями повторить то, что уже было сказано
вообще по поводу учения о данности познаваемого мира: мы лишь ввели условие,
без которого индуктивное умозаключение было бы совершенно невозможно и
необъяснимо, однако и при наличности этого условия индуктивное умозаключение
остается трудным делом. Прежде всего, так как содержание действительности
неисчерпаемо, нужно обладать огромным тактом в выборе тех S и P, которые
заслуживают исследования. Далее, чтобы установить, какие стороны
действительности суть следствие из S или, наоборот, основание для P,
необходимо вполне отчетливо дифференцировать связь между S и P, что нелегко,
так как отношения вообще дают слишком мало опорных пунктов для сравнения.
Поэтому первичные обобщения неизбежно должны быть неточными, неясными или
даже совершенно ложными. Следующие примеры могут пояснить характер этой
недифференцированности. Такое обобщение, как "мы слышим ушами", заключает в
себе зерно истины в том смысле, что наличность известных процессов в
слуховом аппарате есть часть причины восприятия слуховых ощущений, однако в
примитивном мышлении это правильное усмотрение связи между двумя процессами,
с одной стороны, покрыто толстою корою представлений, не относящихся к делу
(ухо как целое; слышание как процесс не только восприятия ощущений, но и
восприятия речи и т.п.), а с другой стороны, лишено некоторых необходимых
оговорок и ограничений (кроме процессов в слуховом аппарате для восприятия
нужны еще процессы в головном мозгу, а также в сфере я, напр., внимание и
т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
обладает указанными свойствами, она есть принадлежность самого познающего
объекта, и потому мы имеем право утверждать ее.
Вопрос, какое право имеем мы делать обобщения, т.е. утверждать, что "все
S" связаны с P, заметив, что несколько S связаны с P, может быть
удовлетворительно решен только тою теориею, которая показывает, что
обобщение целиком относится к наличному бытию, т.е. содержит в себе
имманентное знание. Вопрос этот чрезвычайно затруднителен потому, что на
первый взгляд кажется, будто индуктивное умозаключение есть перенесение
свойств нескольких воспринятых явлений на бесчисленное множество
невоспринятых явлений. В таком случае индуктивное умозаключение имело бы
характер трансцендентного знания. Так и смотрит на него современная логика,
но так как при этих условиях оно было бы лишено всяких оснований, то
большинство современных теорий обосновывают право на такой переход от
известного к неизвестному с помощью учения о единообразии природы. Таким
образом, оказывается, что всякое индуктивное умозаключение есть силлогизм,
большею посылкою которого служит закон единообразия природы. Однако эта
теория не только не разрешает всех затруднений, но ведет еще к новым.
Во-первых, она не может ответить на вопрос, откуда получилась посылка о
единообразии природы. Во-вторых, превращая все процессы умозаключения в
дедуктивные, она, как мы покажем далее, не может объяснить возникновения
всех общих суждений. Наконец, в-третьих, никакие ссылки на закон
единообразия природы не спасают индуктивного умозаключения от
трансцендентного характера, если разуметь под единообразием природы
бесчисленную повторяемость однородных, но численно различных явлений. При
этих условиях, сколько бы раз мы ни наблюдали связь S с P, если мы скажем,
что и в будущем S всегда окажется связанным с P, наше утверждение имеет
только характер воспоминания о воспринятом нами прошлом, и совершенно
невозможно понять, откуда эти воспоминания могли бы почерпнуть силу
охватывать будущее, если будущее есть новый процесс и если этот новый
процесс не производится нашими воспоминаниями.
Подробнее об этих вопросах мы поговорим в конце главы после рассмотрения
косвенной индукции, а теперь покажем, как выходит из затруднений
интуитивизм. Очевидно, в вопросе о происхождении обобщения он должен
опереться на реалистическое учение об общем, изложенное в предыдущей главе.
На основании этого учения можно сказать, что в индуктивном умозаключении
вовсе нет перехода от данных случаев к новым, неизвестным случаям: вообще в
индуктивном умозаключении нет и речи о количестве случаев и объеме суждений:
в нем, как и везде в процессах мышления, все преобразования совершаются в
содержании суждений, а отсюда уже как побочное явление возникают также и
преобразования в объеме. В самом деле, из посылок нам известно, что aS - Pm,
bS - Pn и т.п., а в выводе мы узнаем, что наличность одного S, без всяких
дополнений вроде a, b и т.п., с необходимостью влечет за собою P. Здесь нет
речи об объеме, однако расширение объема знания здесь может возникнуть как
побочное явление в том случае, если S окажется многообъемлющею
индивидуальностью299, если, будучи тем же самым S, оно может комбинироваться
не только с a или b, но и с c, d, e... Поскольку в этих случаях есть S и P,
они охватывается нашим знанием, но они вовсе не новы для нас: так как они в
полном смысле этого слова тожественны с теми S и P, которые были в посылках
aS - Pm, bS - Pn, то наша формула "S есть P" не предсказывала об этих
случаях, по воспоминанию только, не намекала на них, а прямо содержала их в
себе, безвременно охватывала все неисчислимое количество их. Наоборот, то,
что действительно ново в этих новых случаях, напр., наличность d в случае dS
- Pr, вовсе и не предсказывается нашею формулою и узнается из какого-либо
иного источника в тот момент, когда мы хотим воспользоваться своею формулою
для целей дедуктивного умозаключения, напр., когда мы говорим "d есть S", а
"S есть P", значит, "d есть P". Так как практически мы пользуемся своим
знанием с помощью таких дедуктивных применений его все к новым - и новым
случаям, то внимание наше охотно сосредоточивается на множественности
комбинаций S с другими элементами действительности, и потому мы склонны
подчеркивать в своей формуле ее объем, говоря "все S"; таким образом
производное свойство индуктивного умозаключения выдвигается на первый план и
сбивает исследователя процессов мышления с правильного пути.
Имея в виду наше допущение непосредственной данности в восприятии
необходимых связей между сторонами действительности, нам могут заметить,
наконец, что при этом условии процесс знания не представлял бы никаких
затруднений и наука давно уже была бы законченным целым. В ответ на это мы
можем с соответствующими изменениями повторить то, что уже было сказано
вообще по поводу учения о данности познаваемого мира: мы лишь ввели условие,
без которого индуктивное умозаключение было бы совершенно невозможно и
необъяснимо, однако и при наличности этого условия индуктивное умозаключение
остается трудным делом. Прежде всего, так как содержание действительности
неисчерпаемо, нужно обладать огромным тактом в выборе тех S и P, которые
заслуживают исследования. Далее, чтобы установить, какие стороны
действительности суть следствие из S или, наоборот, основание для P,
необходимо вполне отчетливо дифференцировать связь между S и P, что нелегко,
так как отношения вообще дают слишком мало опорных пунктов для сравнения.
Поэтому первичные обобщения неизбежно должны быть неточными, неясными или
даже совершенно ложными. Следующие примеры могут пояснить характер этой
недифференцированности. Такое обобщение, как "мы слышим ушами", заключает в
себе зерно истины в том смысле, что наличность известных процессов в
слуховом аппарате есть часть причины восприятия слуховых ощущений, однако в
примитивном мышлении это правильное усмотрение связи между двумя процессами,
с одной стороны, покрыто толстою корою представлений, не относящихся к делу
(ухо как целое; слышание как процесс не только восприятия ощущений, но и
восприятия речи и т.п.), а с другой стороны, лишено некоторых необходимых
оговорок и ограничений (кроме процессов в слуховом аппарате для восприятия
нужны еще процессы в головном мозгу, а также в сфере я, напр., внимание и
т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113