Можно указывать на то, что формула "A есть A" выражает закон,
управляющий всяким отдельным актом суждения даже и без отношения к его
общеобязательности и возможной повторяемости. Согласно этому закону,
предикат всякого истинного суждения заключает в себе в дифференцированной
форме то же самое, что есть в субъекте в недифференцированной форме. Всякое
суждение, как указано выше, имеет аналитический характер, если принять за
субъект суждения всю полноту бытия обсуждаемого объекта; закон тожества
выражает эту аналитическую сторону всякого суждения.
На первый взгляд кажется, что закон тожества, поскольку он применим ко
всякому отдельному акту суждения, не совпадает с законом тожества,
управляющим повторениями суждения. Но на деле это неверно: в обоих случаях
мы имеем дело с одним и тем же законом, выражающим вечную тожественность
себе, вечную неотменимость действительности. Это становится очевидным, если
обратить внимание на то, что и в отдельном акте суждения мы имеем дело с
повторением объекта в том смысле, что действительность, недифференцированная
в субъекте, повторяется как тожественная себе в дифференцированной форме - в
предикате.
Рассматривая условия необходимости, общеобязательности и всеобщности
суждений, мы принуждены коснуться также вопроса о значении законов
противоречия и исключенного третьего. Мы полагаем, что эти законы не
принадлежат к числу условий, определяющих указанные три свойства суждений,
но так как в теории знания и в логике издавна принято приписывать им
чрезмерно важное значение, то мы рассмотрим их здесь по крайней мере для
того, чтобы показать, что они к настоящей главе не имеют отношения.
Закон тожества и закон противоречия иногда рассматривают, как один и тот
же закон, выраженный двумя различными способами. На деле это неверно. Закон
тожества мог бы существовать и без закона противоречия: если бы в нашем мире
встречались субъекты заключающие в себе свойство P и исключающие его в одно
и то же время в одном и том же отношении, то закон противоречия был бы
отменен, а закон тожества мог бы остаться в силе и требовал бы, чтобы
субъекту S и приписывался и не приписывался предикат P. Даже и в фантазии
трудно представить себе мир таких явлений, но, несмотря на это,
дифференцировать мысленно свойства объектов, выраженные законом тожества и
законом противоречия, можно и должно. Точно так же необходимо отличать от
них закон исключенного третьего, потому что в нем речь идет о свойстве
объектов, не упоминаемом ни в законе тожества, ни в законе противоречия: оно
состоит в том, что всякому объекту присущ или не присущ предикат P и
чего-нибудь третьего между этими двумя возможностями нет.
Закон противоречия и закон исключенного третьего не определяют
однозначно, что именно следует признать за истину; они только показывают, по
каким путям никоим образом нельзя идти, так как на них наверное встретишь
ложь. Следовательно, как критерий лжи они могут иметь огромное значение, но
как критерий истины они не имеют большой силы. Мы утверждаем даже, что их
нельзя причислять к основным законам мышления наравне с законом достаточного
основания и законом тожества, потому что они имеют значение не для мышления
во всем его объеме, а только для мышления о конечных вещах. В самом деле,
отношение противоречия и необходимость выбора между P и не P существует
только в сфере ограниченных вещей, характернейшая черта которых состоит в
том, что бытие их, самоутверждаясь, самою своею наличностью исключает
какую-нибудь другую форму бытия (белизна исключает черноту и т.п.). Наряду с
этим миром конечных вещей мы, если не знаем, то все же чуем присутствие
иного мира, мира абсолютного, где существенная сторона утверждения
сохраняется, а отрицания нет: там нет исключительности, внеположности,
ограниченности конечного мира. Содержа в себе всю полноту бытия, абсолютное
не подчиняется законам противоречия и исключенного третьего не в том смысле,
чтобы оно отменяло их, а в том смысле, что они не имеют никакого отношения к
абсолютному, подобно тому как теоремы геометрии не отменяются этикою, но не
имеют никакого применения в ней. Мы преувеличиваем значение этих законов для
мышления потому только, что почти всегда мыслим о конечных вещах. На деле
они вовсе не необходимы для мышления как такового. Отсюда следует, что эти
законы могут представлять интерес для логики и в особенности для онтологии,
но вовсе не для теории знания. Мы упомянули о них здесь только потому, что
традиционный порядок изложения связывает все четыре логические закона
мышления в одну группу. Кроме того, у нас есть еще один гораздо более важный
мотив не обходить эти законы молчанием. Рационалисты и вообще
интеллектуалисты склонны считать закон противоречия критерием истины. В
конце сочинения, исследуя вопрос о критерии истины, мы будем бороться с этим
взглядом и тогда воспользуемся высказанною здесь точкою зрения на закон
противоречия.
Теперь мы должны вернуться к своим ближайшим задачам и заняться
исследованием общего и индивидуального, чтобы показать, что и в общих
суждениях, так же как в единичных, объект находится налицо как реальное
бытие.
Глава VIII. Общее и индивидуальное
Знание не может быть трансцендентным: познаваемое бытие не может
находиться за пределами суждения, оно должно быть налицо в суждении. Сделав,
согласно указаниям предыдущей главы, некоторые перестройки в учении о
пространственно-временной структуре мира, с этим положением можно
согласиться, поскольку оно относится к единичным суждениям. Но каким образом
оно может быть осуществлено в общих суждениях, а также в общих
представлениях и понятиях (если признать, что представление и понятие есть
суждение)? Когда физик утверждает, что "давление распространяется в
жидкостях во все стороны с одинаковою силою", то в этом суждении разумеются
биллионы случаев давления во всех бесконечно разнообразных жидкостях. Это
бесконечное множество явлений не может быть наличным как множество в акте
суждения, потому что общее суждение есть единый акт мысли, а вовсе не
скопление многих суждений. Следовательно, вопрос становится, по-видимому,
безвыходно противоречивым и принимает парадоксальную форму: каким образом
бесконечное множество явлений может быть наличным в едином акте мысли? Чтобы
показать, что на этот вопрос можно дать ответ в духе имманентной теории
знания, мы рассмотрим вообще различные мыслимые теории общих суждений,
представлений и понятий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
управляющий всяким отдельным актом суждения даже и без отношения к его
общеобязательности и возможной повторяемости. Согласно этому закону,
предикат всякого истинного суждения заключает в себе в дифференцированной
форме то же самое, что есть в субъекте в недифференцированной форме. Всякое
суждение, как указано выше, имеет аналитический характер, если принять за
субъект суждения всю полноту бытия обсуждаемого объекта; закон тожества
выражает эту аналитическую сторону всякого суждения.
На первый взгляд кажется, что закон тожества, поскольку он применим ко
всякому отдельному акту суждения, не совпадает с законом тожества,
управляющим повторениями суждения. Но на деле это неверно: в обоих случаях
мы имеем дело с одним и тем же законом, выражающим вечную тожественность
себе, вечную неотменимость действительности. Это становится очевидным, если
обратить внимание на то, что и в отдельном акте суждения мы имеем дело с
повторением объекта в том смысле, что действительность, недифференцированная
в субъекте, повторяется как тожественная себе в дифференцированной форме - в
предикате.
Рассматривая условия необходимости, общеобязательности и всеобщности
суждений, мы принуждены коснуться также вопроса о значении законов
противоречия и исключенного третьего. Мы полагаем, что эти законы не
принадлежат к числу условий, определяющих указанные три свойства суждений,
но так как в теории знания и в логике издавна принято приписывать им
чрезмерно важное значение, то мы рассмотрим их здесь по крайней мере для
того, чтобы показать, что они к настоящей главе не имеют отношения.
Закон тожества и закон противоречия иногда рассматривают, как один и тот
же закон, выраженный двумя различными способами. На деле это неверно. Закон
тожества мог бы существовать и без закона противоречия: если бы в нашем мире
встречались субъекты заключающие в себе свойство P и исключающие его в одно
и то же время в одном и том же отношении, то закон противоречия был бы
отменен, а закон тожества мог бы остаться в силе и требовал бы, чтобы
субъекту S и приписывался и не приписывался предикат P. Даже и в фантазии
трудно представить себе мир таких явлений, но, несмотря на это,
дифференцировать мысленно свойства объектов, выраженные законом тожества и
законом противоречия, можно и должно. Точно так же необходимо отличать от
них закон исключенного третьего, потому что в нем речь идет о свойстве
объектов, не упоминаемом ни в законе тожества, ни в законе противоречия: оно
состоит в том, что всякому объекту присущ или не присущ предикат P и
чего-нибудь третьего между этими двумя возможностями нет.
Закон противоречия и закон исключенного третьего не определяют
однозначно, что именно следует признать за истину; они только показывают, по
каким путям никоим образом нельзя идти, так как на них наверное встретишь
ложь. Следовательно, как критерий лжи они могут иметь огромное значение, но
как критерий истины они не имеют большой силы. Мы утверждаем даже, что их
нельзя причислять к основным законам мышления наравне с законом достаточного
основания и законом тожества, потому что они имеют значение не для мышления
во всем его объеме, а только для мышления о конечных вещах. В самом деле,
отношение противоречия и необходимость выбора между P и не P существует
только в сфере ограниченных вещей, характернейшая черта которых состоит в
том, что бытие их, самоутверждаясь, самою своею наличностью исключает
какую-нибудь другую форму бытия (белизна исключает черноту и т.п.). Наряду с
этим миром конечных вещей мы, если не знаем, то все же чуем присутствие
иного мира, мира абсолютного, где существенная сторона утверждения
сохраняется, а отрицания нет: там нет исключительности, внеположности,
ограниченности конечного мира. Содержа в себе всю полноту бытия, абсолютное
не подчиняется законам противоречия и исключенного третьего не в том смысле,
чтобы оно отменяло их, а в том смысле, что они не имеют никакого отношения к
абсолютному, подобно тому как теоремы геометрии не отменяются этикою, но не
имеют никакого применения в ней. Мы преувеличиваем значение этих законов для
мышления потому только, что почти всегда мыслим о конечных вещах. На деле
они вовсе не необходимы для мышления как такового. Отсюда следует, что эти
законы могут представлять интерес для логики и в особенности для онтологии,
но вовсе не для теории знания. Мы упомянули о них здесь только потому, что
традиционный порядок изложения связывает все четыре логические закона
мышления в одну группу. Кроме того, у нас есть еще один гораздо более важный
мотив не обходить эти законы молчанием. Рационалисты и вообще
интеллектуалисты склонны считать закон противоречия критерием истины. В
конце сочинения, исследуя вопрос о критерии истины, мы будем бороться с этим
взглядом и тогда воспользуемся высказанною здесь точкою зрения на закон
противоречия.
Теперь мы должны вернуться к своим ближайшим задачам и заняться
исследованием общего и индивидуального, чтобы показать, что и в общих
суждениях, так же как в единичных, объект находится налицо как реальное
бытие.
Глава VIII. Общее и индивидуальное
Знание не может быть трансцендентным: познаваемое бытие не может
находиться за пределами суждения, оно должно быть налицо в суждении. Сделав,
согласно указаниям предыдущей главы, некоторые перестройки в учении о
пространственно-временной структуре мира, с этим положением можно
согласиться, поскольку оно относится к единичным суждениям. Но каким образом
оно может быть осуществлено в общих суждениях, а также в общих
представлениях и понятиях (если признать, что представление и понятие есть
суждение)? Когда физик утверждает, что "давление распространяется в
жидкостях во все стороны с одинаковою силою", то в этом суждении разумеются
биллионы случаев давления во всех бесконечно разнообразных жидкостях. Это
бесконечное множество явлений не может быть наличным как множество в акте
суждения, потому что общее суждение есть единый акт мысли, а вовсе не
скопление многих суждений. Следовательно, вопрос становится, по-видимому,
безвыходно противоречивым и принимает парадоксальную форму: каким образом
бесконечное множество явлений может быть наличным в едином акте мысли? Чтобы
показать, что на этот вопрос можно дать ответ в духе имманентной теории
знания, мы рассмотрим вообще различные мыслимые теории общих суждений,
представлений и понятий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113