Слово тигр, произнесенное или
написанное мною вчера или сегодня, есть не одно и то же, а два различных
слова: интонации, ясность произношения, интенсивность звука, тембр голоса и
т.п. вчера и сегодня наверное глубоко различны, мы имеем здесь дело с двумя
почти настолько же обособленными друг от друга явлениями, как два реальные
тигра, живущие в различных лесах, и как два акта представления о них.
Следовательно, выражаясь в духе крайнего номинализма, мы имеем здесь дело не
с одним и тем же словом, а с одним и тем же классом (связкою) слов. Ввиду
этого приходится утверждать, что классы вещей образуются в уме познающего
субъекта, благодаря ассоциации, группы представлений не с одним и тем же
словом, а с одним и тем же классом слов.
Но если так, то это значит, что проблема возникновения классов явлений,
т.е. общих представлений о них, не разрешена, а только отодвинута: теперь
нужно объяснить, как возникают классы слов. Решить эту проблему прежним
способом, опять ссылаясь на ассоциации с какими-нибудь знаками, нельзя:
проблема опять только передвинется и потребует бесконечного ряда однородных
приемов решения, что бессмысленно. Следовательно, надо пойти иным путем, что
и делают номиналисты. Они вовсе не ставят в открытой форме проблемы
возникновения класса слов, но молча и незаметно для себя признают, что
различные акты произнесения слова, несмотря на свои различия и видимую
обособленность, заключают в себе тожественные элементы, дающие право
сказать, что это один класс явлений, содержащих в себе выражение одного и
того же слова. Это уже не номиналистическая, а реалистическая теория.
Следовательно, оказывается, что крайний номинализм не может обойтись без
реализма: отрицая существование общих предметов, он все же принужден
сделать, исключение хотя бы только для одной группы предметов, именно для
слов. Но если слова обладают свойствами, соответствующими требованиям
реалистической теории, то тогда нет оснований утверждать, будто другие
явления лишены их, и крайний номинализм оказывается окончательно
дискредитированным.
Сторонники крайнего номинализма могут, однако, попытаться отстоять свою
теорию следующим соображением. Общее суждение есть комплекс единичных
суждений, группирующихся вокруг одного единичного акта произнесения слова;
для объяснения такого суждения нет надобности обращаться к прошлым актам
суждения, следовательно, нет надобности в слове как общем элементе, вокруг
которого постепенно нанизываются все эти акты. Однако эта крайняя из крайних
форм номинализма только еще резче обостряет некоторые недоразумения,
вызываемые номинализмом вообще. Они состоят в том, что по теории крайнего
номинализма группировка в классы вовсе не определяется свойствами самих
вещей, а производится словами: слово создает класс вещей, а не класс вещей
привлекает к себе слово. Однако в ответ на эту формулу напрашивается
шуточное, но зато тем более обидное и опасное для номинализма замечание:
если соединение вещей в группу производится словом, и притом словом в
единичном акте его произнесения (а не словом как общим элементом), то почему
же вокруг слова объединяются не беспорядочные группы, вроде сочетания
единичных представлений тигра, кофейника, свечи и березы, а группы
однородных предметов (однородных не только в том, что они связаны с одним и
тем же словом)? Ответить на этот вопрос можно только признанием, что вокруг
одного и того же слова группируются не какие угодно, а только сходные вещи,
но если так, то это значит, что слово только содействует окончательной
кристаллизации общего представления, а первоначальное условие группировки
вещей в класс заключается в сходстве между ними. Это признание ведет к
падению крайнего номинализма и к замене его или умеренным номинализмом, или
какою-либо формою концептуализма. Все эти учения как стоящие посредине между
крайним номинализмом и реализмом мы рассмотрим вслед за реализмом.
Реализм, особенно если он комбинируется с интуитивизмом (мистическим
эмпиризмом), отвечает на вопрос о происхождении общих суждений и
представлений (также понятий279) чрезвычайно просто: он утверждает, что
различные обособленные друг от друга в пространстве и времени явления вовсе
не обособлены друг от друга абсолютно, они заключают в себе одни и те же, не
просто сходные, а тожественные элементы или стороны (aspects); поскольку в
них есть тожественное, они составляют один и тот же предмет и в
действительности и в мышлении. Общее в вещах есть нечто первоначальное,
непроизводное, поэтому и в мышлении оно не может быть произведено или
сложено из чего-либо не общего.
Реализм легко разрешает многие важные вопросы теории знания и логики,
однако в наше время он не пользуется широким распространением, и объясняется
это тем, что он придает в миросозерцании первенствующее значение
сверхчувственным (нечувственным) элементам, между тем издавна существует
мнение, будто сверхчувственное есть вместе с тем необходимо и сверхопытное.
Если бы это было верно, то мы более, чем кто бы то ни было, протестовали бы
против реализма, так как он приводил бы к отрицанию эмпиризма и допущению
возможности трансцендентного знания. Но мы уже говорили о том, что это
предрассудок: если я и не-я не обособлены друг от друга, то громадное
большинство переживаний, из которых складывается опыт, относится к области
нечувственного, так что нечувственное не есть сверхопытное. Конечно, для
тех, кто привык сосредоточивать свое внимание преимущественно на чувственных
сторонах мира и сжился с соответственною онтологиею (напр., с онтологиею
материализма), реализм кажется парадоксальным и противоречивым. Однако нам
нет дела до того, к чему приведет наша теория знания в онтологии; онтология
должна сообразоваться с теориею знания, а не наоборот. Самое большее, к чему
мы обязаны, это показать, что реализм не расходится с фактами и не заключает
в себе явных противоречий, делающих совершенно невозможным построение
онтологии и частных наук. К этой задаче мы и приступим теперь, сознавая
полную осуществимость ее уже потому, что реализм есть даже и не объяснение,
а прямое выражение тех фактов, которые непосредственно переживаются в акте
высказывания общего суждения.
Возражения против реализма основываются, во-первых, на априорных
логических соображениях и, во-вторых, на опыте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
написанное мною вчера или сегодня, есть не одно и то же, а два различных
слова: интонации, ясность произношения, интенсивность звука, тембр голоса и
т.п. вчера и сегодня наверное глубоко различны, мы имеем здесь дело с двумя
почти настолько же обособленными друг от друга явлениями, как два реальные
тигра, живущие в различных лесах, и как два акта представления о них.
Следовательно, выражаясь в духе крайнего номинализма, мы имеем здесь дело не
с одним и тем же словом, а с одним и тем же классом (связкою) слов. Ввиду
этого приходится утверждать, что классы вещей образуются в уме познающего
субъекта, благодаря ассоциации, группы представлений не с одним и тем же
словом, а с одним и тем же классом слов.
Но если так, то это значит, что проблема возникновения классов явлений,
т.е. общих представлений о них, не разрешена, а только отодвинута: теперь
нужно объяснить, как возникают классы слов. Решить эту проблему прежним
способом, опять ссылаясь на ассоциации с какими-нибудь знаками, нельзя:
проблема опять только передвинется и потребует бесконечного ряда однородных
приемов решения, что бессмысленно. Следовательно, надо пойти иным путем, что
и делают номиналисты. Они вовсе не ставят в открытой форме проблемы
возникновения класса слов, но молча и незаметно для себя признают, что
различные акты произнесения слова, несмотря на свои различия и видимую
обособленность, заключают в себе тожественные элементы, дающие право
сказать, что это один класс явлений, содержащих в себе выражение одного и
того же слова. Это уже не номиналистическая, а реалистическая теория.
Следовательно, оказывается, что крайний номинализм не может обойтись без
реализма: отрицая существование общих предметов, он все же принужден
сделать, исключение хотя бы только для одной группы предметов, именно для
слов. Но если слова обладают свойствами, соответствующими требованиям
реалистической теории, то тогда нет оснований утверждать, будто другие
явления лишены их, и крайний номинализм оказывается окончательно
дискредитированным.
Сторонники крайнего номинализма могут, однако, попытаться отстоять свою
теорию следующим соображением. Общее суждение есть комплекс единичных
суждений, группирующихся вокруг одного единичного акта произнесения слова;
для объяснения такого суждения нет надобности обращаться к прошлым актам
суждения, следовательно, нет надобности в слове как общем элементе, вокруг
которого постепенно нанизываются все эти акты. Однако эта крайняя из крайних
форм номинализма только еще резче обостряет некоторые недоразумения,
вызываемые номинализмом вообще. Они состоят в том, что по теории крайнего
номинализма группировка в классы вовсе не определяется свойствами самих
вещей, а производится словами: слово создает класс вещей, а не класс вещей
привлекает к себе слово. Однако в ответ на эту формулу напрашивается
шуточное, но зато тем более обидное и опасное для номинализма замечание:
если соединение вещей в группу производится словом, и притом словом в
единичном акте его произнесения (а не словом как общим элементом), то почему
же вокруг слова объединяются не беспорядочные группы, вроде сочетания
единичных представлений тигра, кофейника, свечи и березы, а группы
однородных предметов (однородных не только в том, что они связаны с одним и
тем же словом)? Ответить на этот вопрос можно только признанием, что вокруг
одного и того же слова группируются не какие угодно, а только сходные вещи,
но если так, то это значит, что слово только содействует окончательной
кристаллизации общего представления, а первоначальное условие группировки
вещей в класс заключается в сходстве между ними. Это признание ведет к
падению крайнего номинализма и к замене его или умеренным номинализмом, или
какою-либо формою концептуализма. Все эти учения как стоящие посредине между
крайним номинализмом и реализмом мы рассмотрим вслед за реализмом.
Реализм, особенно если он комбинируется с интуитивизмом (мистическим
эмпиризмом), отвечает на вопрос о происхождении общих суждений и
представлений (также понятий279) чрезвычайно просто: он утверждает, что
различные обособленные друг от друга в пространстве и времени явления вовсе
не обособлены друг от друга абсолютно, они заключают в себе одни и те же, не
просто сходные, а тожественные элементы или стороны (aspects); поскольку в
них есть тожественное, они составляют один и тот же предмет и в
действительности и в мышлении. Общее в вещах есть нечто первоначальное,
непроизводное, поэтому и в мышлении оно не может быть произведено или
сложено из чего-либо не общего.
Реализм легко разрешает многие важные вопросы теории знания и логики,
однако в наше время он не пользуется широким распространением, и объясняется
это тем, что он придает в миросозерцании первенствующее значение
сверхчувственным (нечувственным) элементам, между тем издавна существует
мнение, будто сверхчувственное есть вместе с тем необходимо и сверхопытное.
Если бы это было верно, то мы более, чем кто бы то ни было, протестовали бы
против реализма, так как он приводил бы к отрицанию эмпиризма и допущению
возможности трансцендентного знания. Но мы уже говорили о том, что это
предрассудок: если я и не-я не обособлены друг от друга, то громадное
большинство переживаний, из которых складывается опыт, относится к области
нечувственного, так что нечувственное не есть сверхопытное. Конечно, для
тех, кто привык сосредоточивать свое внимание преимущественно на чувственных
сторонах мира и сжился с соответственною онтологиею (напр., с онтологиею
материализма), реализм кажется парадоксальным и противоречивым. Однако нам
нет дела до того, к чему приведет наша теория знания в онтологии; онтология
должна сообразоваться с теориею знания, а не наоборот. Самое большее, к чему
мы обязаны, это показать, что реализм не расходится с фактами и не заключает
в себе явных противоречий, делающих совершенно невозможным построение
онтологии и частных наук. К этой задаче мы и приступим теперь, сознавая
полную осуществимость ее уже потому, что реализм есть даже и не объяснение,
а прямое выражение тех фактов, которые непосредственно переживаются в акте
высказывания общего суждения.
Возражения против реализма основываются, во-первых, на априорных
логических соображениях и, во-вторых, на опыте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113