внезапно я почувствовал, как по телу разлился жар. Стыд и унижение обрушились, словно электрический разряд. Хотелось вскочить и запальчиво прокричать о тех днях, когда торчал на заводе по десять часов, поскольку в этом была необходимость, прокричать о своих «производственных» снах по ночам, наконец, напомнить и о похвальных словах, которые довелось услышать из его уст после того, как цех начал ритмично работать. Но вдруг сознание пронзила простая и ясная мысль: так и должно быть, когда положение меняется в худшую сторону, о прошлых заслугах забывают. И совсем уж не по-мужски взывать к тому, что было.
—: Постараюсь объяснить,— спокойно ответил я.— Короче говоря, моя цель — создать такую организацию труда и такую технологию, при которых мой цех в течение недели смог бы производить любой новый штамп или пресс-форму, включая сюда и срок для подготовки чертежей. Я хотел из этих плохо организованных инструментальщиков-виртуозов создать единый цех с хорошо налаженным управлением. Чтобы в нем прижились новейшая технология производства и культура управления. Чтобы технологию диктовали инженеры, а не рабочие. Чтобы не существовало профессиональных тайн и не надо было заискивать перед спецами, чтобы именно инженеры устанавливали порядок операций, их последовательность и важность.
Папаша вскинул светло-коричневые, цвета желудя, глаза с прищуром:
— Говорить вы, Каткус, умеете. А много ли сделано?
— Кое-что сделал. Требуются время и терпение.— И дерзко прибавил: — Кажется, премии для инструментального и его начальника вашей рукой подписаны.
Папаша фыркнул, как конь на водопое.
— А теперь что собираешься делать? То есть в следующем году? — он опять стал обращаться ко мне на «ты».— Может, предложишь что-то конкретное?
— Да.
— Почему же тогда теряем время?
— Единственный реальный выход — перейти к системе бригадного подряда.
Папаша откинулся в кресле и принялся тоскливо изучать осеннее небо, вороша двумя пальцами седой ежик усов.
— Мысль не новая,— размеренно произнес наконец.— Я за бригады. Только доросли ли люди до этого? Сам знаешь, индивидуализм глубоко пустил корни... А тут — инструментальщики...
— За своих мужиков я ручаюсь. Голову кладу.
— Не спеши. Можешь остаться без головы.
— Хочу воспользоваться ситуацией. И план поджимает, и в цехе теперь подходящий климат.
— Хочешь сказать, что это заслуга Каткуса.
— Нет. Господа бога.
— Завидую твоей будущей жене, ой завидую. Слиток золота найдет,— Папаша впервые за весь разговор улыбнулся слегка,— не мужа. А ты как следует
продумал, как станешь платить людям? Фонд заработной платы остается тот же.
— Продумал. Платить будем не за работу вообще, не за усилия, а за конечный результат.
— Рискованно.— Директор опять принялся ерошить ежик усов.— Половина людей может разбежаться.
— Люди случайные сами уйдут. Те, что неодобрительно отнесутся к нововведению. Или устремятся в другие цеха. Рабочие руки всюду требуются. Останутся настоящие спецы, и им неизбежно придется контролировать работу друг друга.
— Так, так,— Папаша еще сильнее прижмурился, будто готовился к выстрелу.— Способные останутся, неспособные отправятся искать счастья в другом месте... А кто дал тебе право, Каткус, делить людей на одаренных и посредственных? И какими же критериями вы собираетесь руководствоваться? — Папаша явно стал раздражаться.
— Ну, скажем, в музыке,— застенчиво пролепетал я,— знатоки сразу отличают, у кого есть слух, а кто обделен им. В литературе то же самое; хотя там больше возможностей симулировать талант. А в цехе техническое мышление каждого как на ладони. Убежден, созданием экономической структуры заниматься должны люди, наделенные способностями, талантом.
— Проще говоря, встают к станкам трое, работу выполняют за четверых, а заработок делят между собой. А того, четвертого, куда девать? Возникает проблема «ненужных» людей, которая сама по себе для завода существенное препятствие. Следовательно, желая сохранить высокий заработок в бригадах, количество людей со временем придется сокращать, если этот твой эксперимент в дальнейшем себя оправдает и будет пригоден в масштабе всего завода. А сокращать количество рабочих мест мы не имеем права. Это есть
— Не будет никаких ненужных людей, товарищ директор,— принялся я убеждать его, чувствуя как из-под ног уходит почва.— Они станут трудиться, как трудились до этого, но уже в соседних цехах. Каждый функционирующий организм, в том числе и завод,
обязан иметь своеобразный ремень безопасности, как в автомобиле. В данном случае это и будут люди, не принявшие бригадный подряд.
— Не воображай, что легко будет, кстати, и с теми, кто привыкнет. Чуткие системы разваливаются быстро.— В голосе директора послышались нотки то ли дружеского предупреждения, то ли плохо скрываемого одобрения.
— Так или иначе, а людям предоставится возможность больше заработать.
— Поначалу,— директор предостерегающе вскинул палец.
Я умоляюще скрестил руки:
— Последняя просьба умирающего: обещайте ровно год не повышать норм нашему цеху. Пусть новая система укоренится, тогда она оправдает себя.
Папаша по-кошачьи метнулся из своего кресла и принялся шагами мерить кабинет.
— Я, видишь ли, должен ему пообещать! Гляди-ка мне! Вот наглец! Гангстер настоящий! Своих хочет буржуями, миллионерами сделать, а как к этому отнесутся в других цехах, подумал?!
Он остановился возле меня, не на шутку взбешенный; я тоже поднялся со стула и теперь стоял, скромно опустив голову.
— Полгода! И ни днем больше!
— Слишком мало времени. Люди должны поверить в новую систему. Год.
— А ты зачем тогда? Убеди их!
— Тут нужны аргументы более весомые, нежели слово.
— Ну, конечно, что может быть весомее рубля...— пробурчал Папаша.— И ты, Каткус, за счет этого рубля хочешь повысить у людей сознательность и еще при этом по-новому организовать работу? — Он саркастически рассмеялся.
— Перевести можно и так,— отрезал я.— И все- таки, работая серьезно, люди хотят получать соответствующее вознаграждение.
— Погоди,— директор схватил меня за рукав,— а что ты намерен делать с премиями?
Я понял, что директор волнуется не меньше моего, да и речь ведет так, словно бригадный подряд — дело уже решенное, хотя время от времени спохватывается,
обуреваемый сомнениями, и переходит на нейтральный тон.
— Достойных выдвинут сами бригады. Решат — кому и сколько. Я уже обсудил этот вопрос с мастерами участков.
— Добро. Созывай в цехе партийное собрание. Открытое партийное. Без этого нельзя. Я тоже кого-нибудь пришлю.
— Рабочие постесняются высказаться открыто,— заметил я как бы невзначай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
—: Постараюсь объяснить,— спокойно ответил я.— Короче говоря, моя цель — создать такую организацию труда и такую технологию, при которых мой цех в течение недели смог бы производить любой новый штамп или пресс-форму, включая сюда и срок для подготовки чертежей. Я хотел из этих плохо организованных инструментальщиков-виртуозов создать единый цех с хорошо налаженным управлением. Чтобы в нем прижились новейшая технология производства и культура управления. Чтобы технологию диктовали инженеры, а не рабочие. Чтобы не существовало профессиональных тайн и не надо было заискивать перед спецами, чтобы именно инженеры устанавливали порядок операций, их последовательность и важность.
Папаша вскинул светло-коричневые, цвета желудя, глаза с прищуром:
— Говорить вы, Каткус, умеете. А много ли сделано?
— Кое-что сделал. Требуются время и терпение.— И дерзко прибавил: — Кажется, премии для инструментального и его начальника вашей рукой подписаны.
Папаша фыркнул, как конь на водопое.
— А теперь что собираешься делать? То есть в следующем году? — он опять стал обращаться ко мне на «ты».— Может, предложишь что-то конкретное?
— Да.
— Почему же тогда теряем время?
— Единственный реальный выход — перейти к системе бригадного подряда.
Папаша откинулся в кресле и принялся тоскливо изучать осеннее небо, вороша двумя пальцами седой ежик усов.
— Мысль не новая,— размеренно произнес наконец.— Я за бригады. Только доросли ли люди до этого? Сам знаешь, индивидуализм глубоко пустил корни... А тут — инструментальщики...
— За своих мужиков я ручаюсь. Голову кладу.
— Не спеши. Можешь остаться без головы.
— Хочу воспользоваться ситуацией. И план поджимает, и в цехе теперь подходящий климат.
— Хочешь сказать, что это заслуга Каткуса.
— Нет. Господа бога.
— Завидую твоей будущей жене, ой завидую. Слиток золота найдет,— Папаша впервые за весь разговор улыбнулся слегка,— не мужа. А ты как следует
продумал, как станешь платить людям? Фонд заработной платы остается тот же.
— Продумал. Платить будем не за работу вообще, не за усилия, а за конечный результат.
— Рискованно.— Директор опять принялся ерошить ежик усов.— Половина людей может разбежаться.
— Люди случайные сами уйдут. Те, что неодобрительно отнесутся к нововведению. Или устремятся в другие цеха. Рабочие руки всюду требуются. Останутся настоящие спецы, и им неизбежно придется контролировать работу друг друга.
— Так, так,— Папаша еще сильнее прижмурился, будто готовился к выстрелу.— Способные останутся, неспособные отправятся искать счастья в другом месте... А кто дал тебе право, Каткус, делить людей на одаренных и посредственных? И какими же критериями вы собираетесь руководствоваться? — Папаша явно стал раздражаться.
— Ну, скажем, в музыке,— застенчиво пролепетал я,— знатоки сразу отличают, у кого есть слух, а кто обделен им. В литературе то же самое; хотя там больше возможностей симулировать талант. А в цехе техническое мышление каждого как на ладони. Убежден, созданием экономической структуры заниматься должны люди, наделенные способностями, талантом.
— Проще говоря, встают к станкам трое, работу выполняют за четверых, а заработок делят между собой. А того, четвертого, куда девать? Возникает проблема «ненужных» людей, которая сама по себе для завода существенное препятствие. Следовательно, желая сохранить высокий заработок в бригадах, количество людей со временем придется сокращать, если этот твой эксперимент в дальнейшем себя оправдает и будет пригоден в масштабе всего завода. А сокращать количество рабочих мест мы не имеем права. Это есть
— Не будет никаких ненужных людей, товарищ директор,— принялся я убеждать его, чувствуя как из-под ног уходит почва.— Они станут трудиться, как трудились до этого, но уже в соседних цехах. Каждый функционирующий организм, в том числе и завод,
обязан иметь своеобразный ремень безопасности, как в автомобиле. В данном случае это и будут люди, не принявшие бригадный подряд.
— Не воображай, что легко будет, кстати, и с теми, кто привыкнет. Чуткие системы разваливаются быстро.— В голосе директора послышались нотки то ли дружеского предупреждения, то ли плохо скрываемого одобрения.
— Так или иначе, а людям предоставится возможность больше заработать.
— Поначалу,— директор предостерегающе вскинул палец.
Я умоляюще скрестил руки:
— Последняя просьба умирающего: обещайте ровно год не повышать норм нашему цеху. Пусть новая система укоренится, тогда она оправдает себя.
Папаша по-кошачьи метнулся из своего кресла и принялся шагами мерить кабинет.
— Я, видишь ли, должен ему пообещать! Гляди-ка мне! Вот наглец! Гангстер настоящий! Своих хочет буржуями, миллионерами сделать, а как к этому отнесутся в других цехах, подумал?!
Он остановился возле меня, не на шутку взбешенный; я тоже поднялся со стула и теперь стоял, скромно опустив голову.
— Полгода! И ни днем больше!
— Слишком мало времени. Люди должны поверить в новую систему. Год.
— А ты зачем тогда? Убеди их!
— Тут нужны аргументы более весомые, нежели слово.
— Ну, конечно, что может быть весомее рубля...— пробурчал Папаша.— И ты, Каткус, за счет этого рубля хочешь повысить у людей сознательность и еще при этом по-новому организовать работу? — Он саркастически рассмеялся.
— Перевести можно и так,— отрезал я.— И все- таки, работая серьезно, люди хотят получать соответствующее вознаграждение.
— Погоди,— директор схватил меня за рукав,— а что ты намерен делать с премиями?
Я понял, что директор волнуется не меньше моего, да и речь ведет так, словно бригадный подряд — дело уже решенное, хотя время от времени спохватывается,
обуреваемый сомнениями, и переходит на нейтральный тон.
— Достойных выдвинут сами бригады. Решат — кому и сколько. Я уже обсудил этот вопрос с мастерами участков.
— Добро. Созывай в цехе партийное собрание. Открытое партийное. Без этого нельзя. Я тоже кого-нибудь пришлю.
— Рабочие постесняются высказаться открыто,— заметил я как бы невзначай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54