Но городское ме­щанство не могло на практике выполнить долг странника целиком. Оно не могло так легко разорвать с миром, как это мог сделать крепостной или солдат, которому в мире нечего было терять, кроме цепей. Для мещанства форма участия в секте поэтому была другая, такая же как и для крестьян, не решавшихся разорвать связи с миром. Сочувствующие, но не желавшие уходить из мира при­нимались в секту в качестве странноприимцев, обязан­ных принимать и укрывать у себя бегунов. Но чтобы спастись, странноприимцы должны умереть настоящими странниками. Когда странноприимец смертельно заболе­вал, родным вменялось в обязанность дать знать в по­лицию, что он скрылся неизвестно куда. Это обозначало формальный разрыв с обществом. Затем, если больной имеет еще достаточно сил, он сам уходит или его уносят в соседний дом или лес, где он и умирает настоящим странником. Странноприимцы (или «бегуны мирские, жиловые») устраивали свои дома специально для луч­шего укрывательства странников с подпольями, тайными входами и подземными ходами, ведущими в соседний с деревней лес или перелесок. В 30-х и 40-х годах XIX в., когда странничество обратило на себя особое внимание правительства, были открыты целые бегунские деревни, сплошь состоявшие из таких домов. Нам придется еще говорить об этом в свое время. Бегуны составляли для себя особые маршруты, в которых действительные геог­рафические названия были перепутаны со сказочными прозвищами; так делалось нарочно, чтобы сбить с толку полицию в случае, если бы такой маршрут попал ей в руки. В насмешку над антихристом бегуны запасались иногда фальшивыми юмористическими паспортами: «Дан сей паспорт из града бога вышнего, из сионской полиции, из голгофского квартала... дан паспорт на один век, а явлен в части святых и в книгу животну под номером будущего века записан».
В бегунстве мы имеем дело с возведением в религи­озный догмат издавнего явления русской жизни. За по­степенным сокращением и замирением таких старинных убежищ, как Северная Украина или Дон, беглецам оставалось либо уходить в далекие дебри Приуралья и Сибири, где только особенно сильные и приспособленные индивидуумы могли выдержать борьбу за существова­ние, либо вечно бродить и скитаться. Но последнее не было возможно без организации широкой взаимопомощи и укрывательства. Возведение странничества в религиоз­ный догмат давало почву для создания такой крепкой организации. Бегунская организация оказалась необык­новенно прочной и жизнеспособной. В 20-х годах XIX в. бегунство приобретает новую силу и широко распростра­няется. Поднявшаяся в это время последняя волна кре­постнической реакции вдохнула новую жизнь и в эту наиболее действенную для крестьянства форму борьбы с крепостническим бытом на религиозной почве. Офи­циальные цифры, которые, конечно, гораздо ниже дейст­вительных, дают некоторое понятие о ширине и твердо­сти бегунской организации. Статистика занималась, ко­нечно, не бегунами, подсчитать их было невозможно; но следственные данные обнаружили приблизительную циф­ру пристанодержателей. Пристанодержательство сосре­доточивалось в северных и отчасти в восточных областях, тогда еще довольно безлюдных и лесистых; «пристани» расположились преимущественно по рекам - по бассей­ну Северной Двины, Волги, Камы, Иртыша и Оби вплоть до Томска, т. е. по наиболее естественным путям передви­жения странников. Более всего пристанодержателей было в Ярославской губернии, где, по официальным данным, число их доходило до 464 человек; в соседних губер­ниях - Костромской, Владимирской, Вологодской, Твер­ской и Новгородской - также насчитывалось много при­станодер-жателей, иногда, как в Костромской, более сотни; даже в такой губернии, как густо населенная Москов­ская, было около 40 пристанодержателей, из коих 12 в самой Москве. Вместе с тем в 20-х годах XIX в. получили окончательный вид учреждения бегунской организации. Центр бегунского союза образовался в селе Сопелки Ярославской губернии; сопелковская «пристань» стояла во главе всех великорусских и сибирских «пристаней». Каждая «пристань» была автономной общиной со своим советом и судом; но более важные дела переносились в Сопелки, где по временам происходили также общие бегунские съезды. Нет надобности говорить, что между центром и местными общинами постоянно поддержива­лись сношения посредством готовой организации - самих бегунов, переходивших из «пристани» в «пристань».
Вместе с организацией двинулась вперед и идеоло­гия бегунов. Выборные наставники в «пристанях» изби­рались обыкновенно из грамотных и начитанных людей; этому обстоятельству мы обязаны тем счастливым слу­чаем, что новые течения бегунской идеологии не затеря­лись, но дошли до нас закрепленными в писаной форме. Новые элементы бегунской идеологии вертятся главным образом вокруг вопроса о том, каков же должен быть наконец выход из создавшегося положения. Как учили первые апостолы бегунства, странничество есть времен­ный режим, который приходится поневоле практиковать до тех пор, пока нельзя вступить в открытую борьбу с антихристом. Между тем прошло уже полвека, сошло в могилу второе поколение бегунов, а сигнала к решитель­ной борьбе все нет. Как тут быть?
На этот вопрос отвечает «Разглагольствие тюменского странника», принадлежащее перу некоего Василия Мо­сквина. Исходные пункты его «Разглагольствия» те же, что и Евфимия: противоположность двух миров - мира божия и мира сатаны или титанов, небесного града Сиона и земного града Вавилона,- отрицание всех основ крепостнического государства, вроде присяги, ревизии душ, оброков, паспорта, рекрутчины. Тут мы находим новое только в терминологии да в некоторых новых по­пытках приложения числа 666: русские законы - кривосказательные книги, синод - жидовский синедрион, се­нат - антихристов совет, ибо число 666 есть числовое выражение слова «сенаторы». Но в конце «Разглагольст­вия» звучит уже новая нотка. Бороться с антихристом до времени открытою силою нельзя; но время уже близко. Автор «Разглагольствия» уже видит «духом» искупителя, сходящего с неба; он на белом коне, соберет всех бегунов в свое воинство и «сотворит брань» с воин­ством антихриста; после победы начнется царство бегу­нов на земле, столицею же будет Новый Иерусалим, у Каспийского моря. Это пророчество разрешало вопрос доколе: разрешение давалось чисто реальное, без всяких атрибутов сверхъестественного антуража. Произойдет война бегунов с воинством антихриста, т. е. попросту с правительственной армией; но так как во главе бегунов будет сам бог на белом коне, то победа и достанется им - обычный мотив всех эсхатологических крестьянских ре­волюций.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146