Аввакум и другие ревнители старой веры нашли себе в домах этих боярских фамилий приют и ласку. Аввакум называл покровительствовавших старой вере бояр «вер­ными своими Никодимами». Из боярского рода Потем­киных вышел даже в это время один видный учитель ста­рой веры - Спиридон Потемкин. Вращаясь среди оппо­зиционного боярства, Аввакум стал в это время душою боярского раскола; через него боярство пыталось воз­действовать и на царя. Царь в это время был занят сво­ей распрей с Никоном и охотно обласкал Аввакума, ко­торый писал царю, что имел от бога откровение, «яко мерзок он перед богом Никон». Аввакум убеждал царя уничтожить «дурные затейки» Никона и ручался, что тогда «кротко и тихо все царство будет». Однако царские сыщики доносили, что в боярских кругах свержения Ни­кона и ликвидации церковной реформы добиваются от­нюдь не для «тишины», а для возобновления «смуты». И в конце концов все дело провалилось. Аввакум и дру­гие возвращенные в Москву церковные ревнители ста­рой веры в 1666 г., как мы видели, окончательно попали в опалу и опять были сосланы. Никон, правда, был сверг­нут, но это не повредило делу церковной реформы. Рас­права на соборе 1666-1667 гг. была быстрая и строгая. Соловецкий бунт уклонился в совсем нежелательную для боярства сторону, и боярской фронде пришлось на время притаиться, ждать союзников и нового удобного случая.
Союзники нашлись, и очень скоро. Первый и самый естественный союзник, который не мог и никогда не стал бы заражаться «воровством», были посадские люди. В их положении теперь произошло немало перемен, толкавших их в оппозицию. Прошло то время, когда «при прежних государях в городах ведали губные старосты, а посад­ские люди судилися сами промеж себя, а воевод в горо­дах не было». Московские города из свободных коммун, созданных по примеру их французских собратьев, превра­тились в объект для эксплуатации царских кормленщиков и царских служб. Дворянское государство рассматривало города преимущественно как источник для выкачивания всяческого тягла и корму, церемонясь только с крупным купечеством, капиталистами-«гостями» и царскими от­купщиками, на которых приходилось царской казне не­редко опираться. Последствия такой точки зрения ока­зались для среднего и мелкого бюргерства самые плачев­ные. «В городах, - жалуются посадские выборные 1648 г., - всякие люди обнищали и оскудели до конца от твоих государевых воевод; а торговые люди, которые ез­дят по городам для своих торговых промыслов, от их же воеводского задержания и насильства в проездах торгов своих отбыли... И от тех твоих государевых беспрестан­ных служб и сборов всякие тяглые люди оскудели и обнищали до конца». Мало этого, разложение удельного феодализма шло таким медленным и неравномерным темпом, что в среде самого тяглого посадского люда появилась градация тягла, вследствие которой одни, с точки зрения челобитчиков собора 1648 г., пользовались незаслуженными льготами, другие несли тягло сверх меры; счастливыми были, между прочим, торговые и промышленные люди владычных слобод и кабацкие от­купщики. Поэтому челобитчики просят, чтобы «все были в тягле и в свободе или льготах вместе равно с тяглыми черными общинами, чтобы во всем народе мятежа и роз­ни не было». Это требование податного равноправия лишь отчасти было осуществлено в Уложении 1649 г.; но переписанные на государя церковные слободы были сей­час же обложены государевым тяглом и перешли тоже в положение недовольных. Но не только выкачивание тягла ссорило рядовую массу посадских людей с Москов­ским государством. Иностранный торговый капитал, пользовавшийся большими льготами, разорял и закабалял мелкого московского купца, и этот факт давал также немало поводов для жалоб и недовольства дворянским правительством. Челобитная 1646 г. горько жалуется на «английских немцев»: при помощи посулов и пользуясь разорением русских купцов, «английские немцы» опутали все Московское государство своей торговой организаци­ей: в Архангельске, на Холмогорах, в Вологде, в Яро­славле, в Москве и в других городах построили дворы, амбары, палаты и погреба каменные, устанавливают цены, скупают при помощи своих скупщиков русские то­вары для вывоза, везут тайно и «государеву пошлину крадут» - «всеми торгами, которыми искони мы торго­вали, завладели английские немцы». Чтобы лучше по­действовать на царя, челобитная кивает на английскую революцию, происходившую тогда («от Карлуса короля отложились и бьются с ним четвертый год»), и обвиняет англичан в голоде - «оголодили» русскую землю тем, что вывозят в Англию «всякий харч и хлеб». Челобитная кончается мольбою: «Воззри на нас, бедных, и не дай нам, природным своим государевым холопам и сиротам, от иноверцев быть в вечной нищете и скудности, не вели искони вечных наших промыслишков у нас, бедных, от­нять». Но царь, находившийся под влиянием западника Морозова, не обратил никакого внимания на челобитную. Только в 1649 г. царь, услыхав, что англичане «короля своего Карлуса убили до смерти», счел неприличным для себя игнорировать челобитную и предписал выехать анг­лийским купцам из Москвы, разрешив им торговать только в Архангельске; однако вся торговая организация, организация скупки и транспорта русских товаров в Ар­хангельске осталась неприкосновенной. Не мудрено, что посадские люди ненавидели иностранцев не менее, чем воевод; посадские могли быть и были только самыми крайними националистами.
Когда Московское государство открыто стало на сто­рону новой веры, пропитанной «люторскою, кальвинскою и папежскою» ересями, для посадских людей выбор был очевиден. Мало того, что дворянское государство их ра­зоряло, отдав на съедение воеводам и иностранцам, оно навязывает «бедной Руси» латинские обычаи и «немец­кие поступки». Западные ученые, западные книги, запад­ные моды и т. д. - все это «погано», «мерзко богу» - в этом купец от всей души соглашался с расколоучителем. И царь - туда же: воевод «кормит» купеческими посу­лами, а теперь и иностранцев кормит, философов, измеряющих звезды, ласкает. «Государь, таковых ли в чести имаши и различными брашны питаеши и хощеши внеш­ними их плеухами власть свою мирну управити?» - вос­клицает поп Лазарь, видя в сочувствии царя западным ученым «изгубление правоверных государей власти». Городские люди сочувственно качали головою, и в их представлении credo старой веры обогатилось еще одним элементом - национализмом, проведенным до крайности во всех внешних проявлениях. Уже в первом открытом выступлении посадского раскола новая вера определя­ется так: «Установлена новая вера, велят кланяться бол­ванам и носить немецкое платье, брить бороды, выдавать русских девиц за немцев».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146