переселяло духоборцев с места на место, ставило в духоборческие села военные постои, отбирало детей. Коммунистическая община в полицей­ском государстве в третий раз оказалась невозможной. Оставалось либо покориться, либо эмигрировать. Часть веригинцев пошла на уступки, другие эмигрировали сна­чала на Кипр, а потом в Америку, в Канаду. Однако устроиться там без всяких средств к жизни оказалось не­возможным, и духоборцы окончательно погибли бы, если бы их не поддержала либеральная буржуазия. Это был уже конец 90-х годов XIX в., когда либеральная буржуазия начала вести систематическую кампанию против абсолютного режима и поддерживала всякие протестантские движения. Магическое имя графа Тол­стого помогло собрать большие пожертвования, сам Толстой пожертвовал 30 000 руб. своего гонорара за роман «Воскресение», и духоборцы получили возмож­ность устроиться, хотя и не на коммунистических нача­лах; одни устроились сельскохозяйственными артелями, другие - самостоятельными хуторскими хозяйствами.
Оставшиеся на Кавказе группы духоборцев, воробьевцы и часть веригинцев, стали типично кулацкими ор­ганизациями. Зерновое хозяйство в 900-х годах они вели уже при помощи машин. Среди них не редкость были хозяева, владевшие стадами в несколько сот голов. Пре­жняя идеология среди них окончательно поблекла. На миссионерском съезде 1910 г. указывалось, что среди кавказских и особенно среди слабых групп херсонских духоборцев ведут успешную пропаганду баптисты и что среди духоборцев стало возможно пропагандировать даже православие. Так разложилась до конца эта силь­ная и оригинальная когда-то секта.
Та же самая судьба постигла и остатки молоканства. Оно раскололось на ряд толков, из которых староуклеин-ский, хранивший кое-какие традиции XVII в., был в кон­це XIX в. самым слабым. Более крупными были новые толки. Один из них, стародонской толк, базировавшийся на зажиточной части казачества и на некоторых элемен­тах нижневолжского и донского купечества, был, в сущ­ности, православием без православных священников: он сохранил почти в неприкосновенности православную дог­матику, православные таинства, церковную магию и по­гребальный культ, заменив только священников выбор­ными пресвитерами и славянский язык православных бо­гослужебных формул - русским; пресвитеры стародон­ского толка служили по русскому переводу православно­го требника. Другие новые толки, очень родственные друг другу, - это новомолоканский и штундомолоканский. Новомолокане, называвшие себя евангельскими христианами, появились в 80-х годах в Таврической гу­бернии, где были значительные общины донского толка. Под влиянием проповеди баптистов и пашковцев эти общины почти поголовно перешли к штундобаптистской идеологии и культу, сохранив только рукоположение пресвитеров. Таврическая губерния и осталась центром штундомолоканства. Но отдельные общины нового тол­ка появились также в Самарской губернии и на Дону, где к новому течению примкнула часть молокан донско­го толка, которых и прозвали новомолоканами.
Штундизм и баптизм, инкорпорировавшие в себя зна­чительную долю духоборчества и молоканства, являлись руководящими сектами пореформенной эпохи, наиболее соответствовавшими тенденциям расслоения деревни и потребностям мелкобуржуазных капиталистиков города. К ним теперь мы и переходим.
СЕКТЫ ПОД ИМЕНЕМ ШТУНДЫ
Уральские секты эпохи эмансипации вращаются еще в среде старых представлений и формул в зависимости от хозяйственной отсталости Приуралья, для которого эмансипация была тяжелым, мучительным переломом. Во внутренней России эмансипация дала новые формы сектантства. Она покончила со старыми примитивными формами мессианизма и со связанной с ними мистикой, выдвинув практические задачи, продиктованные новыми условиями быта. Эта перемена в характере сектантства была обусловлена историческим ходом событий, опроки­нувшим эсхатологические ожидания. Взамен конца света пришла эмансипация. Оставалось либо отбросить совсем эсхатологию и искать новые религиозные пути, либо со­хранить эсхатологию в официальной церковной оправе, пойдя на примирение с церковью. Вследствие этого раз­витие сектантства на старых началах после реформы 1861 г. приостановилось. Но уже в 60-х годах обнаружи­лись следствия частичной экспроприации крестьянства; настал земельный голод, заставивший вновь заработать
крестьянскую мысль и создавший в деревне два полю­са - бедняцко-батрацкий и кулацкий. В то же время в городе хотя и медленно, но неуклонно крупный капитал давил и теснил кустарей и ремесленников, в среде кото­рых начались также религиозные искания, окрашенные практическим характером. В связи с этими условиями новое сектантство идет по новым путям. С одной сто­роны, в религиозных организациях придавленные низы ищут выхода из нужды, стихийно стремясь к коммуни­стическому способу производства и потребления; такие организации однако немногочисленны и нежизнеспособ­ны. С другой стороны, через религиозные организации зажиточные элементы деревни стремятся подняться на высшую ступень, стать маленькими капиталистиками. В религиозной оправе тут выступает кооперация разных родов. Наконец, возникают чисто паразитические орга­низации, руководители и «спецы» которых живут на счет околпачиваемого ими мещанства и даже некоторых ра­бочих элементов города.
Наиболее распространенной и вредной, с точки зре­ния правительства, сектой во внутренней России после эмансипации была так называемая штунда. Этим назва­нием, заимствованным от немецкого термина Stunde, как назывались в XVIII в. немецкие евангельские кружки в немецких колониях, покрываются, однако, не однород­ные явления, а разнородные секты в разных местах Рос­сии, соединенные официальными обличителями в одну группу по чисто внешним признакам. Этот подход был усвоен даже такими знатоками сектантства, как Пругавин. В результате в литературе под именем штундизма оказался путаный клубок противоречивых и разнохарак­терных явлений, который очень нелегко распутать. Мы увидим, что в действительности под маркой штунды скрываются секты всех основных направлений, очерчен­ных нами выше.
Новое сектантство пошло по разным дорогам в раз­личных местностях внутренней России в зависимости от преобладания в той или другой местности того или иного вида производства и той или иной структуры социально­го состава крестьянства.
Штундистские организации с коммунистическими тенденциями появились раньше всего (в 60-х годах) р Херсонской и соседних с нею трех губерниях киевского генерал-губернаторства. Там быстро развивался про­мышленный и сельскохозяйственный капитализм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146