– И мы примем во внимание ваши соображения. Но ничего больше мы сделать не можем…
– Вы забываете, синьор Дуньяни, – жестко оборвал его немец. – Только мы четверо знали о самолетах практически все.
– Настоящий детектив, – усмехнулась Роза, – если действовать по законам жанра, любой из нас может стать подозреваемым. И, соответственно, любой может оказаться виновным.
Генералу явно не понравилось замечание Розы.
– Мы ведем расследование, – официальным тоном произнес он. – Вы обязаны оказывать всяческое содействие властям, дабы обнаружить виновных. Рассуждения иного рода представляются здесь неуместными.
Эггер не выдержал. Он вскочил с места и заорал:
– Я обвиняю вас в организации взрыва собственных самолетов. Вы повинны в смерти четверых немецких солдат. Генерал Марацци, немедленно арестуйте обоих!
После тяжелой ночи трое мужчин выглядели бледными и измотанными. Одна Роза казалась отдохнувшей и свежей, словно случившееся лишь добавило ей энергии. Эта беседа в гостиной казалась Розе страшным сном, но она уже угадывала истинные причины происшедшего и храбро набросилась на Эггера:
– Вы сумасшедший, Эггер, настоящий сумасшедший!
Генерал Марацци сделал вид, что не слышал требований эсэсовца арестовать хозяев дома без единой на то улики. Эггер подчинялся своему, немецкому, командованию, а генерал – итальянскому генеральному штабу. Промышленники такого уровня, как Летициа и Дуньяни, могут прямо обратиться к маршалу Бадольо, и тогда неприятностей не оберешься.
– Спокойней, господа, – вмешался Марацци. – Будем вести себя разумно…
– Майору Эггеру следует воздержаться от истерических припадков, – съязвила Роза.
– Шлюха! – взвизгнул немец и размахнулся, чтобы влепить женщине пощечину.
Но Пьер Луиджи опередил его, нанеся эсэсовцу сокрушительный удар в челюсть. Бывший провинциальный парикмахер не удержался на ногах и судорожно схватился за кобуру, вытаскивая револьвер. Но Марацци опередил немца.
– Не заставляйте меня прибегать к крайностям, – сказал генерал, сжимая в руке оружие.
Немец поднялся, пригладил неестественно белые волосы и вытер кровь, появившуюся в углу рта.
– Мы еще встретимся, – пригрозил он брату и сестре, – и тогда мне никто не помешает…
В красноватых глазах Эггера блеснул злобный огонек.
– Отдохните, синьора Летициа, – посоветовал генерал. – Выспитесь, а потом продолжим беседу. И вы, инженер Дуньяни, – обратился он к Пьеру Луиджи, – подумайте, чем можете помочь следствию. Пойдемте, майор Эггер. Нам следует вернуться на место преступления и допросить свидетелей.
– Хорошо, – покорно кивнул головой Эггер.
– Майор, – остановил немца Пьер Луиджи. – По-моему, вам следует извиниться перед синьорой.
– Я в долгу перед синьорой, – сказал Эггер и прищелкнул каблуками. – И очень скоро долг свой заплачу. А пока, синьора Летициа, примите мои извинения. У вас очень красивый мальчик, – добавил угрожающе немец, сверкнув золотыми зубами. – Блондин. И зовут его Риккардо. Красивое имя… Берегите сына, синьора Летициа. Сейчас очень тяжелые времена… и жестокие…
Немец вышел из гостиной первым, за ним последовал генерал Марацци. Роза едва держалась на ногах. Она знала: эсэсовец способен на все. Как уберечь Риккардо? Может, война скоро кончится, тогда безжалостный Фриц Эггер исчезнет из ее жизни. Пока же у него нет доказательств, и он не тронет семью Летициа. К тому же Италия остается союзницей Германии, независимой страной, где есть собственное правительство.
Когда машины с непрошеными гостями исчезли в конце аллеи, Роза бессильно рухнула в кресло и обхватила голову руками. Разговор с Эггером вымотал ее.
– Господи, кто это сделал? Кто? Кто смог все устроить? – твердила она.
Пьер Луиджи погладил сестру по голове и спокойно сказал:
– Не надо ломать голову, Роза. Неужели не догадываешься?
Роза подняла глаза и спросила испуганно и восхищенно:
– Ты?
– Я, – признался Пьер Луиджи.
– Но как ты смог?
– Ты имеешь в виду, как я осмелился?
– Нет, как ты все это организовал? Я понимаю тебя: любые средства годятся, лишь бы остановить эту бойню.
– Обратился к нужным людям… – объяснил брат.
По всей Италии скрывались сотни военнопленных из союзнических войск, сбежавших из концлагерей. Среди итальянцев было немало антифашистов, не одобрявших политику правительства маршала Бадольо. Пьер Луиджи много помогал и тем, и другим, это Роза знала.
– Ты обратился к американцам? – спросила она.
– Чем меньше ты знаешь, тем лучше, – улыбнулся Пьер Луиджи.
Роза взглянула на брата и вдруг бросилась ему на шею.
– Пьер Луиджи Дуньяни, я всегда знала: ты – настоящий человек! – воскликнула она.
Глава 3
– Мама, а что это я там увидел? – спросил Риккардо, выглядывая из окошечка маленького деревянного домика, подаренного год назад полковником Дитмаром фон Манштейном.
Такой забавный вопрос малыш задавал всегда, когда видел что-то непонятное; какую-нибудь незнакомую вещь или неизвестного человека.
– Не знаю, дорогой, – ответила Роза, любуясь белокурой головкой, выглядывавшей из крохотного окошечка.
– Вон там, – уточнил Риккардо, показывая ручкой в небо.
Прикрыв глаза рукой, Роза взглянула в лазурный сентябрьский небосвод. Она увидела хищную птицу с широким размахом крыльев и раздвоенным хвостом. Хищник описывал круги в голубом небе, высматривая добычу.
– Ты увидел коршуна, малыш, – объяснила мать.
Роза сидела на траве около игрушечного домика, расписанного, как альпийские жилища в Австрии: тирольская зелень для ставень с прорезанными сердечками, светлая охра для крыши, два окна и балкончик, на подоконниках – горшочки с цветами.
– А коршуна мы построили? – спросил Риккардо.
Ему недавно исполнилось два года. Он без конца задавал вопросы и был абсолютно уверен: все, что летает, дело рук его мамы и дяди Пьера Луиджи.
– Коршун – не самолет, родной мой.
– Но он же летает!
– Птицы летали за миллионы лет до самолетов.
– Коршун – это бесшумный самолет…
– В общем, похоже, – согласилась Роза, решив не злоупотреблять объяснениями.
– А он бомбит? – продолжал расспрашивать ребенок.
– Что? – не поняла Роза.
– Коршуны бросают бомбы?
Риккардо задавал вопросы и требовал точных ответов.
– Нет, дорогой, коршуны на людей не нападают. У нас с ними мир.
– А что такое мир, мама? – поинтересовался мальчик.
Роза любовалась сыном: белокурой головкой, ясными глазками, и чувствовала – нет для нее ничего на свете дороже этого малыша. Она плохо помнила детьми Джулио и Альберто. Тогда у Розы было слишком много дел, и она мало занималась сыновьями. С Риккардо же она впервые почувствовала себя матерью в полном смысле слова.
– Мир очень похож на твой домик, – попыталась объяснить женщина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
– Вы забываете, синьор Дуньяни, – жестко оборвал его немец. – Только мы четверо знали о самолетах практически все.
– Настоящий детектив, – усмехнулась Роза, – если действовать по законам жанра, любой из нас может стать подозреваемым. И, соответственно, любой может оказаться виновным.
Генералу явно не понравилось замечание Розы.
– Мы ведем расследование, – официальным тоном произнес он. – Вы обязаны оказывать всяческое содействие властям, дабы обнаружить виновных. Рассуждения иного рода представляются здесь неуместными.
Эггер не выдержал. Он вскочил с места и заорал:
– Я обвиняю вас в организации взрыва собственных самолетов. Вы повинны в смерти четверых немецких солдат. Генерал Марацци, немедленно арестуйте обоих!
После тяжелой ночи трое мужчин выглядели бледными и измотанными. Одна Роза казалась отдохнувшей и свежей, словно случившееся лишь добавило ей энергии. Эта беседа в гостиной казалась Розе страшным сном, но она уже угадывала истинные причины происшедшего и храбро набросилась на Эггера:
– Вы сумасшедший, Эггер, настоящий сумасшедший!
Генерал Марацци сделал вид, что не слышал требований эсэсовца арестовать хозяев дома без единой на то улики. Эггер подчинялся своему, немецкому, командованию, а генерал – итальянскому генеральному штабу. Промышленники такого уровня, как Летициа и Дуньяни, могут прямо обратиться к маршалу Бадольо, и тогда неприятностей не оберешься.
– Спокойней, господа, – вмешался Марацци. – Будем вести себя разумно…
– Майору Эггеру следует воздержаться от истерических припадков, – съязвила Роза.
– Шлюха! – взвизгнул немец и размахнулся, чтобы влепить женщине пощечину.
Но Пьер Луиджи опередил его, нанеся эсэсовцу сокрушительный удар в челюсть. Бывший провинциальный парикмахер не удержался на ногах и судорожно схватился за кобуру, вытаскивая револьвер. Но Марацци опередил немца.
– Не заставляйте меня прибегать к крайностям, – сказал генерал, сжимая в руке оружие.
Немец поднялся, пригладил неестественно белые волосы и вытер кровь, появившуюся в углу рта.
– Мы еще встретимся, – пригрозил он брату и сестре, – и тогда мне никто не помешает…
В красноватых глазах Эггера блеснул злобный огонек.
– Отдохните, синьора Летициа, – посоветовал генерал. – Выспитесь, а потом продолжим беседу. И вы, инженер Дуньяни, – обратился он к Пьеру Луиджи, – подумайте, чем можете помочь следствию. Пойдемте, майор Эггер. Нам следует вернуться на место преступления и допросить свидетелей.
– Хорошо, – покорно кивнул головой Эггер.
– Майор, – остановил немца Пьер Луиджи. – По-моему, вам следует извиниться перед синьорой.
– Я в долгу перед синьорой, – сказал Эггер и прищелкнул каблуками. – И очень скоро долг свой заплачу. А пока, синьора Летициа, примите мои извинения. У вас очень красивый мальчик, – добавил угрожающе немец, сверкнув золотыми зубами. – Блондин. И зовут его Риккардо. Красивое имя… Берегите сына, синьора Летициа. Сейчас очень тяжелые времена… и жестокие…
Немец вышел из гостиной первым, за ним последовал генерал Марацци. Роза едва держалась на ногах. Она знала: эсэсовец способен на все. Как уберечь Риккардо? Может, война скоро кончится, тогда безжалостный Фриц Эггер исчезнет из ее жизни. Пока же у него нет доказательств, и он не тронет семью Летициа. К тому же Италия остается союзницей Германии, независимой страной, где есть собственное правительство.
Когда машины с непрошеными гостями исчезли в конце аллеи, Роза бессильно рухнула в кресло и обхватила голову руками. Разговор с Эггером вымотал ее.
– Господи, кто это сделал? Кто? Кто смог все устроить? – твердила она.
Пьер Луиджи погладил сестру по голове и спокойно сказал:
– Не надо ломать голову, Роза. Неужели не догадываешься?
Роза подняла глаза и спросила испуганно и восхищенно:
– Ты?
– Я, – признался Пьер Луиджи.
– Но как ты смог?
– Ты имеешь в виду, как я осмелился?
– Нет, как ты все это организовал? Я понимаю тебя: любые средства годятся, лишь бы остановить эту бойню.
– Обратился к нужным людям… – объяснил брат.
По всей Италии скрывались сотни военнопленных из союзнических войск, сбежавших из концлагерей. Среди итальянцев было немало антифашистов, не одобрявших политику правительства маршала Бадольо. Пьер Луиджи много помогал и тем, и другим, это Роза знала.
– Ты обратился к американцам? – спросила она.
– Чем меньше ты знаешь, тем лучше, – улыбнулся Пьер Луиджи.
Роза взглянула на брата и вдруг бросилась ему на шею.
– Пьер Луиджи Дуньяни, я всегда знала: ты – настоящий человек! – воскликнула она.
Глава 3
– Мама, а что это я там увидел? – спросил Риккардо, выглядывая из окошечка маленького деревянного домика, подаренного год назад полковником Дитмаром фон Манштейном.
Такой забавный вопрос малыш задавал всегда, когда видел что-то непонятное; какую-нибудь незнакомую вещь или неизвестного человека.
– Не знаю, дорогой, – ответила Роза, любуясь белокурой головкой, выглядывавшей из крохотного окошечка.
– Вон там, – уточнил Риккардо, показывая ручкой в небо.
Прикрыв глаза рукой, Роза взглянула в лазурный сентябрьский небосвод. Она увидела хищную птицу с широким размахом крыльев и раздвоенным хвостом. Хищник описывал круги в голубом небе, высматривая добычу.
– Ты увидел коршуна, малыш, – объяснила мать.
Роза сидела на траве около игрушечного домика, расписанного, как альпийские жилища в Австрии: тирольская зелень для ставень с прорезанными сердечками, светлая охра для крыши, два окна и балкончик, на подоконниках – горшочки с цветами.
– А коршуна мы построили? – спросил Риккардо.
Ему недавно исполнилось два года. Он без конца задавал вопросы и был абсолютно уверен: все, что летает, дело рук его мамы и дяди Пьера Луиджи.
– Коршун – не самолет, родной мой.
– Но он же летает!
– Птицы летали за миллионы лет до самолетов.
– Коршун – это бесшумный самолет…
– В общем, похоже, – согласилась Роза, решив не злоупотреблять объяснениями.
– А он бомбит? – продолжал расспрашивать ребенок.
– Что? – не поняла Роза.
– Коршуны бросают бомбы?
Риккардо задавал вопросы и требовал точных ответов.
– Нет, дорогой, коршуны на людей не нападают. У нас с ними мир.
– А что такое мир, мама? – поинтересовался мальчик.
Роза любовалась сыном: белокурой головкой, ясными глазками, и чувствовала – нет для нее ничего на свете дороже этого малыша. Она плохо помнила детьми Джулио и Альберто. Тогда у Розы было слишком много дел, и она мало занималась сыновьями. С Риккардо же она впервые почувствовала себя матерью в полном смысле слова.
– Мир очень похож на твой домик, – попыталась объяснить женщина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107