– После того как мы так странно расстались? – напомнил Риккардо.
– Нужен был предлог, чтобы встретиться с тобой… – сказала Глория, не отвечая на его вопрос.
– И ты очень эффектно обставила нашу встречу. Совсем как моя мать, – снисходительно улыбнулся Риккардо.
– В семье Летициа все склонны к театральности. Что-то вроде болезни, – пошутила Глория.
– Но почему здесь? В этой обстановке?
– Мне хотелось дать тебе понять, что я – только твоя женщина. Остальное не в счет. Что то, чем я владею, принадлежит тебе.
Она высвободилась из его объятий, подошла к окну и посмотрела на фонтан, бивший посреди озера.
– Я много думала, – продолжала Глория, стоя к Риккардо спиной, – легче признать мою слабость, чем противостоять твоей силе. Главой семьи должен остаться ты.
– И твоя бабушка так думает?
– Нет. Она убеждена: мне по силам взять ответственность на себя.
Риккардо задумался.
– Роза Летициа не ошибается в оценке человека, – сказал он. – Наверное, в тебе есть такие качества, о которых ты и сама не подозреваешь.
– А ты их тоже не заметил? – ласково спросила Глория.
Она подошла к Риккардо, обняла его и легко поцеловала.
– Придется к тебе присмотреться повнимательней. Помнишь виллу в Форте?
– Конечно. И парк, и бассейн, и лошадей.
– А спальню мою помнишь? – вкрадчиво спросил Риккардо.
Глория покраснела, потом наконец успокоилась и произнесла:
– А я еще помню верховую прогулку по берегу моря, которая оборвалась так неожиданно…
– Хочешь, продолжим? Начнем с того места, где остановились.
Глория кивнула, и Риккардо, склонившись к ней, прильнул к ее губам.
Глава 10
Вилла Летициа в Форте-деи-Марми стала убежищем их счастья. Глория чувствовала себя у моря свободней. В Милане она боялась встретить Джованну, жену Риккардо, которая, впрочем, в сложившейся ситуации повела себя очень сдержанно. Она согласилась на все условия мужа, подписала составленные адвокатами бумаги и отказалась от мужчины, что был ей дорог. В сущности, сейчас Риккардо юридически оформил разрыв отношений, случившийся много лет назад. Но Глория не забыла те далекие годы, когда Джованна была с ней ласкова. Она по-прежнему считала жену Риккардо своей тетей. Мысль, что она отняла у Джованны мужа, угнетала Глорию.
«Несуществующая дама», как называла ее Роза, продолжала жить, окруженная старыми друзьями. Зиму Джованна проводила в Сент-Морице, а лето – в Порто-Ротондо. После обеда она играла в бридж, устраивала вечера, а на уик-энд уезжала в Кантри-клуб в Барселону. Жизнь, заполненная донельзя, но абсолютно пустая. Джованна могла покупать все, что угодно. Счета посылались Риккардо, он их подписывал и отдавал секретарше Эстер для оформления. Джованна не могла не признать: несмотря ни на что, жизнь с ней обошлась милостиво.
Глория не вернулась в дом на площади Сан-Бабила, где жила вместе с Консалво. Она купила и обставила по своему вкусу удобную квартиру на последнем этаже старого дома на проспекте Маджента. Окна выходили на красные черепичные крыши, а когда светило солнце, Глория могла видеть сверкавшую в солнечных лучах статую мадонны на шпиле Миланского собора.
Глория, в жилах которой текла и ломбардская, и сицилийская, и индейская кровь, которая училась в Швейцарии и в Америке, объездила весь мир, ощущала себя прежде всего миланкой.
– Знаешь, когда я смотрю на проспект Буэнос-Айрес, у меня сердце сжимается, – призналась она Риккардо. – В Милане столько поэзии и очарования…
Глория так долго ждала счастья, так отчаянно за него боролась, что теперь готова была защищать его от всех и вся.
Каждый год, осенью, Роза устраивала праздник по случаю начала сезона охоты в заказнике Имберсаго. Глория отказалась помогать бабушке в этот раз.
– Мы едем в Мексику, – заявила она.
Розе идея не понравилась.
– С какой стати? – спросила она. – Риккардо никогда не ездил в Акапулько осенью.
– Жене Рауля хочется подышать родным воздухом, – объяснила Глория. – А мы хотим побыть одни. Ясно?
Розе все было ясно: брак Рауля с этим невероятным созданием, роман дяди с племянницей. Столько хорошего и дурного совершено – и все во имя любви. Семейство Летициа не сходило с газетных полос. А досужие языки все это перемалывали. Нельзя было, конечно, допускать…
– Мне достаточно знать, что вы счастливы, – вздохнула Роза. – Но когда вернетесь, жду вас здесь, у себя. Вместе с Риккардо. Хватит нам с ним грызться. Скоро вы надумаете пожениться, и вредной старухе придется позаботиться о свадебном подарке.
– Если мы решим, ты узнаешь первая, – сказала Глория.
– Хорошо, а теперь уходи!
Роза выпроводила внучку, чтобы не выдать собственного волнения.
…Они вылетели на персональном самолете Риккардо в воскресенье, покинув туманный Милан. Последние дни перед отлетом оказались испорчены: Консалво Брандолини, с которым Глория официально не была разведена, изводил ее звонками. Она попросила Риккардо вмешаться, но он лишь сменил ей номер телефона.
– Рано или поздно Консалво узнает новый номер, – вполне здраво заметила Глория. – Неужели нельзя ничего сделать? Пусть оставит меня в покое.
Риккардо, конечно, ничего не стоило образумить Консалво, но ему не хотелось травить доведенного до отчаяния человека.
– Мы и так сломали жизнь твоему мужу, – заключил Риккардо.
Когда они летели над океаном, на высоте десять тысяч метров, Глория ликовала от счастья. Ей предстоял отдых с любимым, и никаких заседаний, деловых встреч, переговоров с профсоюзами, финансовых сделок. Ничто не будет отвлекать Риккардо. У них впереди целый месяц!
Полет прошел замечательно. Риккардо и Глория болтали, смеялись, смотрели видеофильм, а потом занимались любовью в роскошной спальне: кругом красное дерево и бархат. На обед были макароны, отбивная по-милански и великолепное кьянти «Ди Бадиа а Кольтибуоно».
В аэропорту Акапулько их ждали Соланж и Рауль. Роберта осталась на вилле. Глории вспомнилось, как здесь, в этом огромном доме, пять лет назад она едва не бросилась в объятия Риккардо, а он уговорил ее выйти за Консалво. Теперь это далекое прошлое. Глория обняла любимого, и ей казалось, будто она обнимает весь мир. Скоро она откроет ему тайну, которой в последние дни восторгалась одна. Глория признается Риккардо, что ждет ребенка.
Они лежали рядом на лужайке около бассейна.
– Ты можешь представить меня дедушкой? – спросил Риккардо.
Он приподнялся на локте и поцеловал Глорию в губы.
– Ты будешь очень сексуальный дедушка, – польстила ему она.
Глория взглянула на Соланж, та была на четвертом месяце беременности, и живот уже стал заметен. По расчетам самой Глории, она была на втором месяце, пока только бедра чуть округлились.
– А любовь делает тебя еще красивей, – сказал Риккардо, лаская ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107