Клементе был единственным человеком, которому было известно все о Розе и ее семье: скандалы, интриги, любовные истории, несчастья и мрачные тайны. И он собирался унести все это с собой в могилу.
– Ты стареешь и заговариваешься! Давай, говори же! – потребовала Роза.
Она повернулась в кресле, чтобы лучше видеть лицо старого слуги, пока тот провозил коляску через холл, отделанный светлым орехом, к кабинету хозяйки.
Роза больше не притворялась; игра миллиардерши, развлекавшейся посещением почты, была забыта. Она любила Клементе – самого близкого ей человека, но надавала бы ему пощечин, если бы он не решился объясниться.
– Если б вы знали, синьора Роза! – опять затянул он обычную песню.
Когда происходило что-то из ряда вон выходящее, Клементе терял речь, он едва лепетал слова, и понять его было совершенно невозможно. Последний раз такое случилось с ним лет десять назад и, как всегда, предвещало беду. Роза прекрасно помнила ту историю: тогда она еще была молода, ей не исполнилось и семидесяти трех.
А Клементе и тогда выглядел стариком. Он путался в словах и никак не мог выговорить страшную весть: сын Розы, Риккардо, обвел вокруг пальца мать и овдовевших жен своих братьев, став единственным главой концерна «Роза Летициа и сыновья».
Роза в тот год как раз вернулась из швейцарской клиники, где целая команда специалистов во главе с профессором Хансом Бровером разглаживала ей морщины, заставляя повернуть вспять бег времени и пытаясь возвратить иллюзию молодости. И тогда Клементе выбежал ей навстречу, твердя: «Если б вы знали, синьора Роза!»
Ей пришлось призвать на помощь всю свою силу, чтобы победить болезненную нервозность Клементе. Но когда наконец удалось понять, в чем дело, прахом пошел двухмесячный труд швейцарских врачей. Что-то у нее сломалось внутри, в сложной и хрупкой системе мозгового кровообращения. Розу разбил паралич, приковавший ее к инвалидному креслу.
– Если б вы знали, синьора Роза! – раздавалось над ее ухом старческое бормотание Клементе.
Они остановились у дверей ее кабинета. Роза решила стерпеть и дождаться, пока он выговорится. Да и что ее могло теперь волновать? Несчастья больше не причиняли ей страданий, а радости не согревали душу. Прожитые годы и жизненный опыт помогали ей находить верные интонации и точные реплики в разговоре, но чувства и переживания остались в прошлом, теперь ее удел – лишь бледные призраки прежних страстей.
Клементе стоял перед ней, умоляюще сложив руки.
– Синьора Роза, – все твердил он, – синьора Роза, не знаю, как и сказать…
– Старый болван… – проворчала Роза.
Ей хотелось, чтобы Клементе оставил при себе известие, которое так мучило его, но она была уверена, что горестная весть сейчас обрушится на нее.
– Речь идет о синьоре Глории… – выговорил наконец старый слуга.
У Розы перехватило дыхание.
– Глория? – прошептала она.
И без того бледное лицо старой женщины стало мертвенно-белым. Пальцы вцепились в подлокотники кресла, словно Роза хотела вскочить и побежать. К ней вновь вернулась решимость, и глаза гневно засверкали. Потом взгляд ее растерянно смягчился.
– Почему именно Глория? – пробормотала она, обращаясь к неприступному и безжалостному Богу. – Ну меня ты не пощадил, так я заслуживала наказания. Но почему Глория?
Пальцы Розы разжались, и она откинулась на спинку кресла.
– Рассказывай все!
– Синьора Глория в клинике, – ответил Клементе, к которому наконец вернулся дар речи.
– Когда ее увезли?
Все сведения у Клементе приходилось вырывать чуть ли не силой.
– Незадолго до вашего возвращения домой.
– Что с ней случилось? – уже спокойно спросила Роза.
– Наглоталась снотворного. Очень много разных лекарств… Кажется, она хотела умереть… – добавил Клементе, призвав на помощь все свое мужество. – Горничная нашла ее, вызвала «Скорую», а потом позвонила сюда. Она ничего никому не расскажет, ей можно доверять.
– Позови Марио! – приказала хозяйка.
Она ошиблась, думая, что ее уже ничто не может тронуть. Было и у нее уязвимое место, и судьба точно нанесла удар.
– Слушаюсь, синьора, – почтительно отозвался Клементе.
– Я еду в клинику Пресвятой Девы.
Клиника Пресвятой Девы на шестьдесят процентов принадлежала Розе, хотя официально владельцем числилось акционерное общество с конторой в Вадуце. Здесь семейство Летициа спасалось от болезней. Никакие сведения о членах семьи ни при каких обстоятельствах не выходили за стены клиники.
Глава 2
Почти шесть часов прождала Роза в комнате рядом с палатой интенсивной терапии, где лежала Глория. Время от времени к ней заходил профессор Батталья, внимательно следивший за состоянием больной. Он старался поддержать Розу, но пока не решался делать прогноз на будущее.
– Как она?
– Гораздо лучше, – поспешил заверить ее профессор.
– Глория справится?
– Должна. Организм крепкий, и привезли ее вовремя.
– Будем надеяться… – вздохнула Роза.
Врачи могли и ошибаться, несмотря на свой опыт и всесилие науки. Ведь человек всегда был странным созданием – он мог упасть с четвертого этажа и остаться целехоньким, а мог и умереть от пустяка.
– Чем я могу вам помочь? – участливо справился профессор Батталья.
– Сообщите, когда жизнь моей внучки будет вне опасности, хорошо бы поскорей!
Роза не стала ничего есть, только выпила стакан воды. Время шло, а она все думала о Глории. Судьба внучки вовсе не походила на жизнь ее бабушки, но обе были одинаково несчастливы.
Лишь ближе к вечеру Розе сообщили долгожданное известие: жизнь Глории вне опасности. Профессор Батталья улыбался. Он выглядел усталым, но удовлетворенным. Спасение внучки синьоры Летициа, пожалуй, даст возможность обновить в клинике радиологическое отделение.
– Можете зайти к ней и поговорить, – предложил он, – но недолго и…
– Не утомлять ее, знаю, – прервала его Роза и жестом приказала Олимпии взяться за кресло.
– Я сам помогу вам, – вызвался профессор и покатил кресло в палату.
Оказавшись рядом, лицом к лицу, бабушка и внучка никак не выказали своих чувств. Профессор оставил их наедине. Глория протянула Розе руку, и та сжала ладонь внучки в своей. У обеих руки были холодны как лед. Черты лица Глории заострились, а кожа казалась белее подушки. Карие глаза оттеняли темные круги.
– У тебя чудесные духи, бабушка, «Арпеджио»… такой аромат… – едва слышно произнесла Глория.
– Да, пахнут приятней, чем эти противные лекарства, – живо отозвалась Роза.
– Прости, тебе приходится из-за меня страдать.
– Жизнь закончится, когда ей положено. И нечего захлопывать дверь раньше времени, – назидательно заметила бабушка.
– Мне так не терпелось покончить со всем этим. Я не счастья искала в забвении, а покоя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107