Больше всего на свете ему хотелось поговорить с Соланж. А с этой историей он потом разберется.
Роберта вдруг замолчала, видимо, не ожидая такого вопроса. Потом она нехотя произнесла:
– Соланж здесь больше нет.
– То есть как это «нет»?
Рауль был ошеломлен и не понимал, что произошло.
– Я думала, ты уже знаешь, – сказала Роберта.
Она тоже чувствовала, что почему-то все дела Рауля вдруг пошли наперекосяк.
– Что я должен был знать? – закричал Рауль. – Я же сидел в этом вонючем полицейском участке!
– А ты ей разве не звонил?
– Кому? Откуда?
– Соланж. Утром, после того как тебя арестовали, приехал Сильвано Санджорджо. Они долго разговаривали. Потом уехали, вместе…
– Вместе?
– Да, как старые друзья. Обсуждали какие-то модели…
Раулю на какой-то момент показалось, что он еще сидит в камере и ему приснился кошмар.
– Куда они поехали?
– Я думала, тебе известно. Вы же друзья.
– Хорошо, – произнес Рауль, поняв, что из Роберты больше ничего не вытянешь.
– Что «хорошо»? – встревожилась сестра.
– Я тебе потом позвоню.
Рауль повесил трубку. Он набрал номер гостиницы, где остановился Санджи, и попросил знакомого портье.
– Мистер Санджорджо уехал, – сообщил тот.
– Он оставил записку?
– Нет.
– А с ним была девушка с вытатуированной звездой на лбу?
– Да, сэр.
Рауль бросил трубку.
– Проклятый ублюдок, – произнес он, глядя перед собой в пустоту.
Соланж, женщина, которую он любил, бросила его и уехала в погоне за призрачными мечтами!
– Проклятый ублюдок, – повторил юноша, – а она – шлюха!
Глава 9
Консалво уверенно ступал по коридору третьего этажа здания дирекции в Сеграте. Здесь находились сердце и мозг корпорации Летициа. Дойдя до того места, где была дверь его кабинета, он обнаружил стену, крашеную, глухую стену. В голове у Консалво что-то щелкнуло. Точно фары автомобиля ослепили его. Может, он просто не выспался, вскочил с утра перепуганный.
Он вернулся назад, делая вид, что ничего не случилось. Остальные двери и таблички были на месте. Нет, этажом он не ошибся и шел правильно. Он не один год ходил по этому коридору. Консалво зачем-то порылся в карманах, потом убедился, что коридор пуст, и опять направился к кабинету. Он дошел почти до самого окна, заставленного комнатными растениями с крупными блестящими листьями, и тут его охватила паника. Дверь его кабинета и вправду исчезла, а вместе с ней и табличка с фамилией Брандолини.
– Наверно, у меня нервный приступ, – попытался приободрить себя Консалво. – Временное помешательство…
Он не хотел признавать, что сошел с ума.
Появился знакомый начальник отдела, и Консалво с ним поздоровался. Но тот прошел мимо, не глядя на Брандолини. Консалво хотел заговорить с другими, с мужчинами и женщинами, которые еще накануне пресмыкались перед ним, потому что он был родственником хозяина. Все вели себя так, словно его не существовало. Ему показалось, что он попал в заколдованный мир, мир без слов и без звуков.
– Может, та дверь, что я ищу, никогда и не существовала, – вслух произнес Консалво. – Может, у меня и кабинета не было, а вы все – просто призраки.
Он засмеялся сначала потихоньку, потом забился в истерическом приступе хохота и закричал:
– Вы – рабы, подхалимы, шпионы и льстецы! Вы готовы подчиниться любому приказу хозяина! Шуты гороховые!
Секретарши, служащие и начальство поспешили разбежаться по кабинетам, а Консалво Брандолини понемногу пришел в себя. Он знал, кого следует благодарить за случившееся: Риккардо Летициа. Могущественный глава клана наказал его за жестокое обращение с Глорией и за многое другое. Его просто выкинули из семейного дела, а может, скоро вообще сотрут с лица земли.
– Сукин сын! – сквозь зубы процедил Консалво, стремительно поднимаясь двумя этажами выше, к святилищу Риккардо Летициа.
Он стрелой пронесся через приемную и ворвался к Эстер, верной секретарше Риккардо. Служащие прозвали ее Царицей за могущество и жестокость.
– Минуточку, князь. Я узнаю, сможет ли синьор Летициа вас принять.
Эстер преградила ему дорогу. Консалво готов был все смести на своем пути, инстинкт подсказал женщине, что лучше уступить, чем погибнуть. Она отошла в сторону, и Консалво ворвался в кабинет Риккардо.
Риккардо разговаривал с высоким молодым французом в очках. У того было приятное, умное лицо.
– Месье Понс, – спокойно сказал Риккардо по-французски, – не удивляйтесь вторжению моего племянника. В разгар лета он иногда входит через окно. Как говорят у вас, noblesse oblige…
Отчаяние породило в душе Консалво мужество. Он никогда не обладал даром самообладания, а теперь с мальчишеской отвагой ринулся в бой с ветряными мельницами, со шпагой наперевес. Объятый безумием, Консалво тем не менее догадался: Риккардо вел очень важные переговоры.
– Я счастлив, что мне удалось попасть на столь важную беседу, – заявил он.
– Лучшее качество моего племянника – непосредственность, – обращаясь к французу, произнес Риккардо.
– Ты – ублюдок, Риккардо Летициа! – нарочито громко сказал Консалво.
– Зато у тебя, князь, благородства хватит на двоих, – не выказывая ни малейшего волнения, сказал Риккардо.
В двери показалась Эстер. Она пыталась объяснить, что сделала все возможное, но удержать посетителя не смогла. Риккардо, успокаивая секретаршу, кивнул.
– Не волнуйся, Эстер. Я как раз хотел попросить тебя позвать князя.
Эстер улыбнулась и тихонько удалилась.
Гость выглядел скорее заинтересованным, чем удивленным. Он поудобней уселся в кресле, намереваясь в полной мере насладиться шумной семейной сценой клана Летициа. Он столько об этом слышал.
– Я сказал: ты ублюдок!
Голос Консалво звучал уже не столь решительно. Отчаяние еще питало его безумную отвагу, но спокойствие Риккардо казалось ему стеной, от которой отскакивали любые, даже самые жестокие оскорбления.
– Да, это ты уже сказал. Но, думаю, наши семейные проблемы не интересуют гостя.
– Ты знаешь, о чем я говорю, – произнес Консалво, заливаясь краской.
– Боюсь, ты ошибся, – любезно произнес Риккардо.
Похоже, он был очень заинтересован в этом умном, хитром французе и ради него отказался от обычного агрессивного тона.
– Ты даже не соизволил передать мне приказ о моем увольнении. Ты уничтожил дверь в мой кабинет, чтобы выставить меня на посмешище. Вы, Летициа, умеете убирать с дороги тех, кто вам мешает.
Риккардо встал, оттолкнул черное кожаное кресло, обошел письменный стол. Он предстал перед Консалво, словно рыцарь, выходящий на поединок из ворот крепости.
Оба они были одинакового роста – чуть выше метра восьмидесяти, и в лице было какое-то сходство: голубые глаза, вьющиеся светлые волосы. Но железный характер Риккардо был заметен сразу. Его молчание или улыбка действовали куда сильней, чем безумная дерзость Консалво.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107