Она вспомнила ту страшную встречу, положившую начало краху семьи Дуньяни.
Ветеринар поставил на пол черный кожаный саквояж с инструментами и лекарствами и приступил к осмотру собаки.
Неужели перед ней тот обаятельный горожанин, выделявшийся на фоне крестьян изысканным костюмом и благородством черт? Куда подевалась его нежная, гладкая кожа, густые волнистые белокурые волосы, томные глаза? Она взглянула на красивые руки, что когда-то ласкали ее, доведя до изнеможения, и заметила, что пальцы слегка деформированы артритом и на коже уже выступили темные старческие пятна. Губы, подарившие ей первый поцелуй, стали тонкими и бескровными; некогда блестящие глаза теперь подозрительно помутнели, на них появились красноватые прожилки, как у тех, кто выпивает лишнего.
– Клементе, разберись с ветеринаром, – вполголоса приказала Роза.
Верный слуга, казалось, читал мысли госпожи.
Когда доктор Канци поднял взгляд, чтобы сообщить о здоровье собаки, вместо очаровательной хозяйки дома он обнаружил рядом дворецкого. Ветеринар вопросительно глянул на Клементе.
– Синьора просит вас сообщить все мне, – заявил Клементе.
Врач поднялся, аккуратно отряхнув брюки.
«Приглашают ветеринара, словно педиатра к ребенку, – подумал доктор Канци. – А потом забывают, что вызывали».
Он счел поведение Розы проявлением типичного для нуворишей высокомерия: с врачом здесь обращаются хуже, чем со слугой. Доктор Канци прописал очистительное для Бирры и удалился.
Клементе понял, что Розу ветеринар не узнал, и очень этому обрадовался.
Глава 2
Роза ощутила потребность принять ванну и расслабиться. Вода действовала на нее успокаивающе. Она погрузилась в благоуханное море ароматических солей и почувствовала себя заново родившейся. Но ее преследовала одна навязчивая мысль. Неужели она млела от страсти в объятиях этого невзрачного, смешного человечка? Он казался ей гигантом, так она воспринимала своего первого возлюбленного. Тень Стефано Канци заслоняла в первую брачную ночь живое и реальное присутствие Руджеро Летициа. Из-за Канци пришлось ей пойти на отвратительную ложь. А стоило ли? Нет, доктор Канци не заслуживал того. Он был лишь знаком судьбы. И ничем больше. Все так, но волнение, которое Роза сейчас испытала, противоречило здравому смыслу. Воспоминания захлестнули ее: смешались в один поток и болезненная жестокость матери, и страх перед Божьей карой, и пророчества бабушки, и безумная любовь Анджело к сестре, и мор скота, и огонь, пожравший «Фавориту», и бегство в Америку.
Сколько бед обрушилось на ее семью! Но сила духа Розы, энергия и здравый смысл победили все. А теперь, казалось, эти качества покинули ее.
Роза знала: в жизни нет ничего случайного. И самый безжалостный судья – собственная память и совесть…
Как в кривом зеркале, увидела Роза себя, юную девушку, в объятиях серого, жалкого человечка. Она почувствовала отвращение к себе самой и жалость к Ивецио, на которого легла кровавая Каинова печать. В памяти всплыло страстное, скорбное лицо Анджело, искавшего смерти.
Кто-то постучал в дверь ванной.
– Синьора Роза, если бы вы только знали, синьора Роза, – залепетал Клементе.
Роза вышла из ванны, накинула халат и открыла дверь.
– Ну, что мне следует знать? – раздраженно спросила она.
Клементе смотрел на хозяйку и не мог выговорить.
– Знали бы вы… знали бы вы, – твердил он.
Роза вспомнила, что на попечении Клементе был оставлен сеттер.
– Бирра? – спросила она.
– Нет, синьора Роза, Бирра завтра выздоровеет.
У Розы возникло желание отхлестать Клементе по щекам.
– Или говори, или пошел вон! – резко сказала она.
– Господин граф… – начал Клементе.
– Ну и что случилось с господином графом? – язвительно спросила Роза.
– Он скончался, госпожа графиня, – выпалил Клементе.
Роза кинулась в спальню, где отдыхал Руджеро.
Муж лежал на боку, обнимая подушку, словно ребенок, ищущий защиты. У его ног жалобно подвывал Джинджер.
Руджеро Летициа умер от инсульта, глупой, банальной смертью. Так часто умирают любители сытно поесть и крепко выпить, заядлые курильщики, склонные к гипертоническим кризам, но живущие слишком напряженной жизнью. Семейный врач, доктор Д'Урбино, знал, что Руджеро предрасположен к удару, но никак не предполагал, что все произойдет так быстро.
Роза испытывала не столько глубокую скорбь, сколько бесконечную грусть. Она потеряла верного друга. С ним она ощутила пьянящую радость первого полета, с ним вместе узнала, что успех – дитя интуиции, таланта, случая, но более всего – долгого терпения. Они были рядом в будни, в повседневной жизни, в горе и радости. Ей будет не хватать его спокойного неизменного присутствия. Руджеро всегда оказывался рядом в нужный момент, а теперь он ушел, тихо и незаметно, будто отыграв свою роль.
И гораздо больше, чем лаконичные строки некролога в «Коррьере», сказали о Руджеро Летициа, бедном эмигранте из Сицилии, разбогатевшем в Америке, слова его друга, умного, образованного и учтивого Бруно Аркурио, произнесенные над могилой. Роза искренне растрогалась, прощаясь с человеком, который с терпением и любовью сопровождал ее по жизни, в светлые дни и в темные ночи, когда сияло солнце и когда наползал густой туман.
– Неужели только несчастье, скорбь, болезни и, наконец, смерть помогают почувствовать, сколь дорога нам сама жизнь? – вопрошал Бруно над могилой Руджеро Летициа. – Неужели жизнь должна соприкоснуться с прозрачно-зелеными водами смерти, чтобы мы осознали ее извергнутую поэзию? Мне вот сейчас хотелось увидеть красный цикламен. И это глубоко символично как проявление желания жить, безумного желания обновления, пока еще мы живы.
Руджеро ушел навсегда. Только потеряв мужа, Роза поняла, как ей будет не хватать тех повседневных мелочей, что делают нашу жизнь великой.
РОЗА
Милан – 1940-й
Глава 1
– Что же это такое, синьора Роза! Куда мы идем! – причитал Клементе. – Знаете, кило телятины на рынке стоит двенадцать лир!
Он сидел за кухонным столом и проверял счета. Роза готовила себе на газовой плите кофе на крестьянский манер: ложка молотого кофе засыпается в кипящую воду, когда кофе осел, можно разливать по чашкам.
– Книга домашних расходов прекрасно показывает состояние экономики страны, – заметила Роза, только что заплатившая двенадцать лир за литературный альманах Бомпиани. – Куда лучше, чем встреча Гитлера с Муссолини в Бреннеро.
Роза имела в виду мартовское историческое свидание отца фашизма и отца нацизма, состоявшееся в марте.
Для Клементе Гитлер был далеким персонажем с неприличными усиками, злобным и крикливым. Он вцепился Европе в горло, словно взбесившийся пес. Муссолини же был гигантской фигурой, способной изменить облик Италии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
Ветеринар поставил на пол черный кожаный саквояж с инструментами и лекарствами и приступил к осмотру собаки.
Неужели перед ней тот обаятельный горожанин, выделявшийся на фоне крестьян изысканным костюмом и благородством черт? Куда подевалась его нежная, гладкая кожа, густые волнистые белокурые волосы, томные глаза? Она взглянула на красивые руки, что когда-то ласкали ее, доведя до изнеможения, и заметила, что пальцы слегка деформированы артритом и на коже уже выступили темные старческие пятна. Губы, подарившие ей первый поцелуй, стали тонкими и бескровными; некогда блестящие глаза теперь подозрительно помутнели, на них появились красноватые прожилки, как у тех, кто выпивает лишнего.
– Клементе, разберись с ветеринаром, – вполголоса приказала Роза.
Верный слуга, казалось, читал мысли госпожи.
Когда доктор Канци поднял взгляд, чтобы сообщить о здоровье собаки, вместо очаровательной хозяйки дома он обнаружил рядом дворецкого. Ветеринар вопросительно глянул на Клементе.
– Синьора просит вас сообщить все мне, – заявил Клементе.
Врач поднялся, аккуратно отряхнув брюки.
«Приглашают ветеринара, словно педиатра к ребенку, – подумал доктор Канци. – А потом забывают, что вызывали».
Он счел поведение Розы проявлением типичного для нуворишей высокомерия: с врачом здесь обращаются хуже, чем со слугой. Доктор Канци прописал очистительное для Бирры и удалился.
Клементе понял, что Розу ветеринар не узнал, и очень этому обрадовался.
Глава 2
Роза ощутила потребность принять ванну и расслабиться. Вода действовала на нее успокаивающе. Она погрузилась в благоуханное море ароматических солей и почувствовала себя заново родившейся. Но ее преследовала одна навязчивая мысль. Неужели она млела от страсти в объятиях этого невзрачного, смешного человечка? Он казался ей гигантом, так она воспринимала своего первого возлюбленного. Тень Стефано Канци заслоняла в первую брачную ночь живое и реальное присутствие Руджеро Летициа. Из-за Канци пришлось ей пойти на отвратительную ложь. А стоило ли? Нет, доктор Канци не заслуживал того. Он был лишь знаком судьбы. И ничем больше. Все так, но волнение, которое Роза сейчас испытала, противоречило здравому смыслу. Воспоминания захлестнули ее: смешались в один поток и болезненная жестокость матери, и страх перед Божьей карой, и пророчества бабушки, и безумная любовь Анджело к сестре, и мор скота, и огонь, пожравший «Фавориту», и бегство в Америку.
Сколько бед обрушилось на ее семью! Но сила духа Розы, энергия и здравый смысл победили все. А теперь, казалось, эти качества покинули ее.
Роза знала: в жизни нет ничего случайного. И самый безжалостный судья – собственная память и совесть…
Как в кривом зеркале, увидела Роза себя, юную девушку, в объятиях серого, жалкого человечка. Она почувствовала отвращение к себе самой и жалость к Ивецио, на которого легла кровавая Каинова печать. В памяти всплыло страстное, скорбное лицо Анджело, искавшего смерти.
Кто-то постучал в дверь ванной.
– Синьора Роза, если бы вы только знали, синьора Роза, – залепетал Клементе.
Роза вышла из ванны, накинула халат и открыла дверь.
– Ну, что мне следует знать? – раздраженно спросила она.
Клементе смотрел на хозяйку и не мог выговорить.
– Знали бы вы… знали бы вы, – твердил он.
Роза вспомнила, что на попечении Клементе был оставлен сеттер.
– Бирра? – спросила она.
– Нет, синьора Роза, Бирра завтра выздоровеет.
У Розы возникло желание отхлестать Клементе по щекам.
– Или говори, или пошел вон! – резко сказала она.
– Господин граф… – начал Клементе.
– Ну и что случилось с господином графом? – язвительно спросила Роза.
– Он скончался, госпожа графиня, – выпалил Клементе.
Роза кинулась в спальню, где отдыхал Руджеро.
Муж лежал на боку, обнимая подушку, словно ребенок, ищущий защиты. У его ног жалобно подвывал Джинджер.
Руджеро Летициа умер от инсульта, глупой, банальной смертью. Так часто умирают любители сытно поесть и крепко выпить, заядлые курильщики, склонные к гипертоническим кризам, но живущие слишком напряженной жизнью. Семейный врач, доктор Д'Урбино, знал, что Руджеро предрасположен к удару, но никак не предполагал, что все произойдет так быстро.
Роза испытывала не столько глубокую скорбь, сколько бесконечную грусть. Она потеряла верного друга. С ним она ощутила пьянящую радость первого полета, с ним вместе узнала, что успех – дитя интуиции, таланта, случая, но более всего – долгого терпения. Они были рядом в будни, в повседневной жизни, в горе и радости. Ей будет не хватать его спокойного неизменного присутствия. Руджеро всегда оказывался рядом в нужный момент, а теперь он ушел, тихо и незаметно, будто отыграв свою роль.
И гораздо больше, чем лаконичные строки некролога в «Коррьере», сказали о Руджеро Летициа, бедном эмигранте из Сицилии, разбогатевшем в Америке, слова его друга, умного, образованного и учтивого Бруно Аркурио, произнесенные над могилой. Роза искренне растрогалась, прощаясь с человеком, который с терпением и любовью сопровождал ее по жизни, в светлые дни и в темные ночи, когда сияло солнце и когда наползал густой туман.
– Неужели только несчастье, скорбь, болезни и, наконец, смерть помогают почувствовать, сколь дорога нам сама жизнь? – вопрошал Бруно над могилой Руджеро Летициа. – Неужели жизнь должна соприкоснуться с прозрачно-зелеными водами смерти, чтобы мы осознали ее извергнутую поэзию? Мне вот сейчас хотелось увидеть красный цикламен. И это глубоко символично как проявление желания жить, безумного желания обновления, пока еще мы живы.
Руджеро ушел навсегда. Только потеряв мужа, Роза поняла, как ей будет не хватать тех повседневных мелочей, что делают нашу жизнь великой.
РОЗА
Милан – 1940-й
Глава 1
– Что же это такое, синьора Роза! Куда мы идем! – причитал Клементе. – Знаете, кило телятины на рынке стоит двенадцать лир!
Он сидел за кухонным столом и проверял счета. Роза готовила себе на газовой плите кофе на крестьянский манер: ложка молотого кофе засыпается в кипящую воду, когда кофе осел, можно разливать по чашкам.
– Книга домашних расходов прекрасно показывает состояние экономики страны, – заметила Роза, только что заплатившая двенадцать лир за литературный альманах Бомпиани. – Куда лучше, чем встреча Гитлера с Муссолини в Бреннеро.
Роза имела в виду мартовское историческое свидание отца фашизма и отца нацизма, состоявшееся в марте.
Для Клементе Гитлер был далеким персонажем с неприличными усиками, злобным и крикливым. Он вцепился Европе в горло, словно взбесившийся пес. Муссолини же был гигантской фигурой, способной изменить облик Италии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107