зато Я-Чэн рассматривал госпожу Юнъэр разве что с легким
интересом, но зато две хрупкие спицы...
Что делать?!
"Что делать?! -- думал Чэн.-- Нет, я не стану описывать эту гибкую талию
зрелой, но не начавшей полнеть женщины; талию, отягченную бедрами
танцовщицы из храма Яшмовых фей... и не стану я описывать ее легкую
уверенную походку, и властно-ироничный взгляд, и..."
Я неожиданно пришел в веселое расположение духа и неслышно засмеялся.
"Проклятье! -- выругались мы оба, но уже с изрядной долей юмора.-- Нет, я --
оба наших "я" -- не стану все же вообще ничего описывать, а лучше буду
думать о Чин и Волчьей Метле, и о том, что наши сверстники в Кабире давно
имеют по две, а то и по три жены..."
Нет, лучше мы вообще ни о чем не будем думать.
Совсем.
-- Будете молчать,-- предупредил меня Обломок,-- я начну первым. И тогда не
обижайтесь...
Это отрезвило нас почище ведра холодной воды (на Чэна) и удара Гвениля (по
мне). Достаточно было лишь представить себе возможную галантность нашего
Обломка и его манеру вести светские беседы, чтобы сказать вслух хоть что-
нибудь, не давая это сделать Дзюттэ.
Чэн поспешно вскочил, с грохотом опрокидывая скамеечку и роняя жаровню --
последняя, к счастью, была холодной, иначе не миновать пожара -- а я вылетел
из ножен в изысканном салюте, перерезав по дороге какую-то планку
ближайшей к нам шторы; планка оказалась опорной, и штора,
скособочившись, чуть не брякнулась на пол.
Следующая же фраза Эмейских спиц привела меня в ужас.
-- А вы совсем такой, каким мы вас себе представляли,-- хором заявили спицы, и
из центральные колечки, в которые были продеты пальцы Придатка... в смысле
госпожи Юнъэр, мягко звякнули.-- Совсем-совсем такой... Можно?
"А вы совсем НЕ такой, каким я вас себе представляла, отдались во мне слова
Юнъэр Мэйланьской, услышанные Чэном.-- Совсем-совсем не такой... гораздо
мягче и в то же время мужественней. Неверное, так не бывает... и еще вы
моложе. Можно?"
-- Можно,-- ответили мы, не совсем точно понимая, о чем идет речь.
Кончики спиц легко и нежно коснулись Чэновой груди, и шнуры верхних
застежек марлотты опали вниз. Затем спицы скользнули по обнаружившемуся
зерцалу доспеха, медленно обводя вязь вычеканенного двустишия-бейта, чуть
посвистывая от соприкосновения с полированным металлом, задевая платками
разошедшиеся в стороны полы марлотты... это было так по-женски, столь
откровенное проявление любопытства...
И тут я уже почти совершенно успокоился. Доспеха они, понимаешь ли, не
видали никогда! Потрогать им, понимаешь ли, захотелось! То мы с Чэном им
такие, как они, понимаешь ли, себе представляли, то не такие... Шулма их
забери! Привыкли, небось, что от поклонников отбою нет... ну что ж, значит,
будем поклонниками!
-- Мне говорили, что я знатен,-- отчетливо прозвенел я, описывая
соответствующую этикету восьмерку,-- но перед древностью рода Эмейских
спиц Мэйлань-го бледнеет древность любых родов (это была неправда, но кто
возьмется проверять правдивость лести?)! Я учился изяществу обхождения и
благородному умению Беседовать, достойным истинного Блистающего, но
перед вашей утонченностью и остротой ума, о повелительницы помыслов,
тускнеют любые достоинства -- если, конечно, они не принадлежат вам! Ну что,
я могу считать себя прощенным за первую неловкость?
Правая спица поиграла со шнуром марлотты и, опустившись вниз,
остановилась у рукояти Дзюттэ.
-- А это, надо полагать, личный советник ятагана Шешеза фарр-ла-Кабир,
Дзюттэ... э-э-э...
-- Надо полагать,-- довольно-таки невежливо прервал ее Дзю.-- Дзюттэ
Обломок, с вашего позволения! Только я не советник. Я -- шут. Не верите? Ну
хотите, пошучу? Могу даже вполне прилично...
-- Жаль,-- протянула левая спица.
-- Что -- жаль? -- немедленно заинтересовался Обломок.-- Что могу шутить
вполне прилично? Тогда, опять же с вашего позволения, могу и вполне
неприлично...
-- Нет, не это,-- хором ответили Эмейские спицы.-- Жаль, что вы не советник. А
то бы вы посоветовали Мэйланьскому Единорогу не расточать нам излишних
комплиментов. Это мы слышим ежедневно, и для этого не надо уезжать из
Мэйланя в Кабир, чтобы спустя сотню лет вернуться обратно.
-- Зато я расточаю комплименты довольно редко, вмешался я.-- А в последнее
время, знаете ли, вообще обходился без этого. Такое уж оно получилось мое
последнее время.
-- Вот-вот,-- усмехнулась правая спица.-- Теперь вы больше подходите для той
роли, которую вам приписывают во всем эмирате.
-- Роль? Какая роль?!
-- Роль героя. Сурового Блистающего древности, чудом попавшего в наше
тихое и спокойное время.
Я еле сдержался. В наше тихое и спокойное время... вот Детский Учитель
посмеялся бы, если бы услышал. Впрочем, он и при жизни был сдержанным, а
смеющимся я его не видел вообще никогда.
-- Вы сказали -- в наше тихое и спокойное время,-- я опустился в ножны и
говорил теперь тихо и невыразительно.-- Я до того сказал: в последнее время. Я
не гожусь в герои древности, я не уверен, были ли в древности герои; я даже не
уверен, были ли в древности Блистающие, осознающие, что они -- Блистающие;
я говорю банальные комплименты, но все это оттого, что я боюсь.
-- Боитесь? -- удивлению спиц не было предела.-- Чего? Или -- кого?
-- Я боюсь, что наши слова сольются, и придется говорить: в наше тихое и
спокойное последнее время. Вот этого-то я и боюсь.
-- Меня зовут Аун,-- после долгого раздумья сказала правая спица.
-- А меня -- Аунух,-- добавила левая, и я вдруг снова остро ощутил всю мощь их
обаяния.
Чэн сжал на моей рукояти железные пальцы.
-- Нас ждет празднество,-- то ли спросил, то ли утвердительно заявил он.-- Еще
одно празднество. А мне говорили, что это будет прием. Вдобавок
официальный.
-- Да, празднество,-- о чем-то думая, небрежно ответила Юнъэр.-- Это хорошо,
что празднество; хорошо, что оно нас ждет; и хорошо, что вы такой, какой вы
есть, Высший Чэн -- вне зависимости от моих представлений о вас и вне
зависимости от личины героя древности.
Я не расслышал, что говорили в этот момент Эмейские спицы, проворно
сновавшие в ее пальцах, но наверняка они говорили нечто похожее.
-- А почему это хорошо? -- удивленно спросил Чэн-Я.
То, что ответила Юнъэр Мэйланьская и Эмейские спицы Мэйлань-го, совпало
полностью.
-- Потому что так мне (нам) будет проще объявить о нашей помолвке,-- сказали
они.
2.
Когда они вышли отдать какие-то заключительные распоряжения, Дзю
обратился ко мне с довольно-таки странной просьбой.
-- Слушай, Однорог,-- заявил он,-- не сочти за труд... Ты не мог бы попросить
своего Чэна, чтобы он описал мне эту... Юнъэр. Только обязательно вслух, а ты
переведешь для меня. Ладно?
-- Ладно,-- недоуменно звякнул я, выходя из столбняка, в который меня
повергло заявление спиц и Юнъэр, и сообщил Чэну о просьбе Обломка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142
интересом, но зато две хрупкие спицы...
Что делать?!
"Что делать?! -- думал Чэн.-- Нет, я не стану описывать эту гибкую талию
зрелой, но не начавшей полнеть женщины; талию, отягченную бедрами
танцовщицы из храма Яшмовых фей... и не стану я описывать ее легкую
уверенную походку, и властно-ироничный взгляд, и..."
Я неожиданно пришел в веселое расположение духа и неслышно засмеялся.
"Проклятье! -- выругались мы оба, но уже с изрядной долей юмора.-- Нет, я --
оба наших "я" -- не стану все же вообще ничего описывать, а лучше буду
думать о Чин и Волчьей Метле, и о том, что наши сверстники в Кабире давно
имеют по две, а то и по три жены..."
Нет, лучше мы вообще ни о чем не будем думать.
Совсем.
-- Будете молчать,-- предупредил меня Обломок,-- я начну первым. И тогда не
обижайтесь...
Это отрезвило нас почище ведра холодной воды (на Чэна) и удара Гвениля (по
мне). Достаточно было лишь представить себе возможную галантность нашего
Обломка и его манеру вести светские беседы, чтобы сказать вслух хоть что-
нибудь, не давая это сделать Дзюттэ.
Чэн поспешно вскочил, с грохотом опрокидывая скамеечку и роняя жаровню --
последняя, к счастью, была холодной, иначе не миновать пожара -- а я вылетел
из ножен в изысканном салюте, перерезав по дороге какую-то планку
ближайшей к нам шторы; планка оказалась опорной, и штора,
скособочившись, чуть не брякнулась на пол.
Следующая же фраза Эмейских спиц привела меня в ужас.
-- А вы совсем такой, каким мы вас себе представляли,-- хором заявили спицы, и
из центральные колечки, в которые были продеты пальцы Придатка... в смысле
госпожи Юнъэр, мягко звякнули.-- Совсем-совсем такой... Можно?
"А вы совсем НЕ такой, каким я вас себе представляла, отдались во мне слова
Юнъэр Мэйланьской, услышанные Чэном.-- Совсем-совсем не такой... гораздо
мягче и в то же время мужественней. Неверное, так не бывает... и еще вы
моложе. Можно?"
-- Можно,-- ответили мы, не совсем точно понимая, о чем идет речь.
Кончики спиц легко и нежно коснулись Чэновой груди, и шнуры верхних
застежек марлотты опали вниз. Затем спицы скользнули по обнаружившемуся
зерцалу доспеха, медленно обводя вязь вычеканенного двустишия-бейта, чуть
посвистывая от соприкосновения с полированным металлом, задевая платками
разошедшиеся в стороны полы марлотты... это было так по-женски, столь
откровенное проявление любопытства...
И тут я уже почти совершенно успокоился. Доспеха они, понимаешь ли, не
видали никогда! Потрогать им, понимаешь ли, захотелось! То мы с Чэном им
такие, как они, понимаешь ли, себе представляли, то не такие... Шулма их
забери! Привыкли, небось, что от поклонников отбою нет... ну что ж, значит,
будем поклонниками!
-- Мне говорили, что я знатен,-- отчетливо прозвенел я, описывая
соответствующую этикету восьмерку,-- но перед древностью рода Эмейских
спиц Мэйлань-го бледнеет древность любых родов (это была неправда, но кто
возьмется проверять правдивость лести?)! Я учился изяществу обхождения и
благородному умению Беседовать, достойным истинного Блистающего, но
перед вашей утонченностью и остротой ума, о повелительницы помыслов,
тускнеют любые достоинства -- если, конечно, они не принадлежат вам! Ну что,
я могу считать себя прощенным за первую неловкость?
Правая спица поиграла со шнуром марлотты и, опустившись вниз,
остановилась у рукояти Дзюттэ.
-- А это, надо полагать, личный советник ятагана Шешеза фарр-ла-Кабир,
Дзюттэ... э-э-э...
-- Надо полагать,-- довольно-таки невежливо прервал ее Дзю.-- Дзюттэ
Обломок, с вашего позволения! Только я не советник. Я -- шут. Не верите? Ну
хотите, пошучу? Могу даже вполне прилично...
-- Жаль,-- протянула левая спица.
-- Что -- жаль? -- немедленно заинтересовался Обломок.-- Что могу шутить
вполне прилично? Тогда, опять же с вашего позволения, могу и вполне
неприлично...
-- Нет, не это,-- хором ответили Эмейские спицы.-- Жаль, что вы не советник. А
то бы вы посоветовали Мэйланьскому Единорогу не расточать нам излишних
комплиментов. Это мы слышим ежедневно, и для этого не надо уезжать из
Мэйланя в Кабир, чтобы спустя сотню лет вернуться обратно.
-- Зато я расточаю комплименты довольно редко, вмешался я.-- А в последнее
время, знаете ли, вообще обходился без этого. Такое уж оно получилось мое
последнее время.
-- Вот-вот,-- усмехнулась правая спица.-- Теперь вы больше подходите для той
роли, которую вам приписывают во всем эмирате.
-- Роль? Какая роль?!
-- Роль героя. Сурового Блистающего древности, чудом попавшего в наше
тихое и спокойное время.
Я еле сдержался. В наше тихое и спокойное время... вот Детский Учитель
посмеялся бы, если бы услышал. Впрочем, он и при жизни был сдержанным, а
смеющимся я его не видел вообще никогда.
-- Вы сказали -- в наше тихое и спокойное время,-- я опустился в ножны и
говорил теперь тихо и невыразительно.-- Я до того сказал: в последнее время. Я
не гожусь в герои древности, я не уверен, были ли в древности герои; я даже не
уверен, были ли в древности Блистающие, осознающие, что они -- Блистающие;
я говорю банальные комплименты, но все это оттого, что я боюсь.
-- Боитесь? -- удивлению спиц не было предела.-- Чего? Или -- кого?
-- Я боюсь, что наши слова сольются, и придется говорить: в наше тихое и
спокойное последнее время. Вот этого-то я и боюсь.
-- Меня зовут Аун,-- после долгого раздумья сказала правая спица.
-- А меня -- Аунух,-- добавила левая, и я вдруг снова остро ощутил всю мощь их
обаяния.
Чэн сжал на моей рукояти железные пальцы.
-- Нас ждет празднество,-- то ли спросил, то ли утвердительно заявил он.-- Еще
одно празднество. А мне говорили, что это будет прием. Вдобавок
официальный.
-- Да, празднество,-- о чем-то думая, небрежно ответила Юнъэр.-- Это хорошо,
что празднество; хорошо, что оно нас ждет; и хорошо, что вы такой, какой вы
есть, Высший Чэн -- вне зависимости от моих представлений о вас и вне
зависимости от личины героя древности.
Я не расслышал, что говорили в этот момент Эмейские спицы, проворно
сновавшие в ее пальцах, но наверняка они говорили нечто похожее.
-- А почему это хорошо? -- удивленно спросил Чэн-Я.
То, что ответила Юнъэр Мэйланьская и Эмейские спицы Мэйлань-го, совпало
полностью.
-- Потому что так мне (нам) будет проще объявить о нашей помолвке,-- сказали
они.
2.
Когда они вышли отдать какие-то заключительные распоряжения, Дзю
обратился ко мне с довольно-таки странной просьбой.
-- Слушай, Однорог,-- заявил он,-- не сочти за труд... Ты не мог бы попросить
своего Чэна, чтобы он описал мне эту... Юнъэр. Только обязательно вслух, а ты
переведешь для меня. Ладно?
-- Ладно,-- недоуменно звякнул я, выходя из столбняка, в который меня
повергло заявление спиц и Юнъэр, и сообщил Чэну о просьбе Обломка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142