-- Сколько?"
-- Много,-- глухо буркнул Дзюттэ, и его ответ был подобен скрежету клинка о
наруч.-- Много мне лет. Слушай, Единорог, а ты действительно... ну, ты и
вправду с ним, со своим... разговариваешь?
По-моему, он хотел сказать "со своим Придатком", но поостерегся.
-- Да,-- коротко отозвался Единорог-Я.
-- А сейчас... кто из вас спрашивал, сколько мне лет?
-- Не знаю,-- задумчиво прошелестел Единорог-Я.-- Кажется, оба. А какая
разница, Дзю?
-- Разница? -- медленно протянул Обломок.-- Не в разнице дело... А он один --
Чэн твой -- может мне что-нибудь сказать? Пусть через тебя, но -- один?
"Скажешь? -- беззвучно обратился ко мне мой меч и с готовностью расслабился,
пропуская меня вперед.-- Давай!.."
-- Я...-- начал было я и почувствовал, как шорох клинка в ножнах, еле заметное
покачивание, трепет кисточек -- как все это становится речью, словами,
понятными и доступными нам: Единорогу, Обломку и мне.
-- Я... мне... очень жаль, Дзю, что Наставника убили. Честное слово, просто
очень жаль. Если б мы с Единорогом знали тогда... если б мы понимали!..
Ну вот, как с покойным Друдлом говорю! Косноязычным становлюсь, слова все
куда-то разбегаются, и чувствую себя уже и не дураком, а полным недоумком.
До каких пор это будет продолжаться?!
-- Спасибо,-- очень тихо и серьезно произнес Дзюттэ Обломок, и еще раз
провернулся у меня в руке.-- Спасибо и... завидую. От души.
А потом добавил более привычным тоном:
-- Везет же дуракам! Правда, не всем. Ну тогда не вцепляйся в меня на перехвате
со всей дури, я ж тебе не кебаб недожаренный...
5.
И я кивнул, вняв дельному совету. Действительно, теперь перехват получался
куда легче (я бы даже сказал -- изящнее), и Дзю почти без лязга сам ложился
вдоль предплечья, а когда было надо -- стремительно бросался вперед,
заклинивая невидимого Блистающего, уводя его в сторону, вырывая из чужих
пальцев...
Я и сам не заметил, как в правой, железной руке у меня оказался Единорог, и в
свете выкарабкавшейся наконец из-за облака луны тусклым маревом
развернулись "Иглы Дикобраза"; длинные уколы и кистевые удары Единорога
сменялись короткими и азартными всплесками Дзюттэ, и все получалось само
собой -- хотя в каноне ничего подобного и близко не было.
Похоже, все в порядке. Ну, не то чтобы совсем в порядке -- воду из этого
колодца можно еще черпать и черпать, добраться до дна, пробить его и черпать
снова -- но для первого раза все складывалось достаточно неплохо. А о том, что
на мне доспех, я вообще напрочь успел забыть...
Закончив, я посмотрел туда, где все это время сидел Кос -- и выяснил, что ан-
Танья под дувалом отсутствует. Впрочем, как тут же выяснилось, отсутствовал
он только под дувалом. А во всех остальных местах двора Кос присутствовал --
причем, по-моему, во всех местах сразу. Ан-Танья творил что-то невероятное,
став удивительно похожим на своего собственного дедушку -- ну просто
зависть брала, до чего ловко, хотя и не совсем привычно для моего взгляда, он
орудовал почти неразличимым из-за скорости и скудного освещения эстоком!
Через мгновение я заметил, что во второй руке Коса со свистом вертится Сай
Второй. Оставалось только диву даваться, как быстро наши бывшие дворецкие
сумели найти общий язык с этим неприятным трехрогим нахалом!..
А потом Кос закончил свою невообразимую импровизацию, крутнул
напоследок Сая, взвизгнувшего от удовольствия -- и оказался напротив меня с
двумя клинками в руках. Я посмотрел на ан-Танью, сделав чрезвычайно
серьезное выражение лица, и мы подчеркнуто церемонно поклонились друг
другу.
Поклонились, выпрямились и... застыли. Потому что я -- Единорог-Я или Я-
Единорог?.. неважно! -- потому что мы видели, понимали, чувствовали -- сейчас
двигаться нельзя. Вот мы и стояли, а мгновения растягивались, сливались, их
уже нельзя было отличить одно от другого -- и никто не смог бы определить,
когда именно моя передняя нога поползла чуть в сторону, и слегка изменился
наклон Дан Гьена, а Дзюттэ приподнялся вверх самую малость...
Мы не осознавали этого. Просто Я-Единорог-Дзюттэ чуть-чуть изменился -- и
в ответ, уловив это, начал меняться Кос-Заррахид-Сай, но промедлил, и тогда
мы поняли-увидели-почувствовали, что теперь -- можно.
Можно.
Во имя Ушастого демона У, как же это было здорово! Не было врага, не было
язвительного Дзюттэ и противного Сая, не было злобы, и ненависти не было --
была Беседа, Беседа Людей и Блистающих, и все в ней были равны, и думать
было некогда, ненавидеть некогда, и лишь где-то на самой окраине сознания
пульсировало удивленное восхищение...
Вот как это было.
А слова -- это такая бесполезная вещь... бесполезная, но, к сожалению,
необходимая.
6.
-- Смотрю я на вас, молодые господа, и давно уже, надо заметить, смотрю,
давно-давненько и пристально-пристально смотрю, в оба глаза и... так о чем
это я? Ах да...-- смотрю я на вас, молодые господа, и прям-таки сердце
радуется...
Ну понятное дело, это была неугомонная Матушка Ци! Я остановился на
половине фразы, переводя дух, и мысленно еще раз обозвал ее "старой
любопытной урючиной". Даже если это и было невежливо. А подсматривать за
людьми по ночам (да хоть бы и днем!) вежливо?! И откуда она взялась на нашу
голову?
Тем временем Матушка Ци соизволила подойти поближе. В руках у нее был все
тот же странный предмет, виденный нами в харчевне и по-прежнему аккуратно
замотанный в тряпки.
-- Сколько на белом свете живу,-- продолжала меж тем старуха,-- отродясь
такой изысканной Беседы не видела! Даже самой захотелось молодость
вспомнить, кости старые поразмять! Не соблаговолит ли кто из молодых
господ снизойти к старушке, по-Беседовать с ней по-свойски?.. а то бессонница
бабку вконец замучила...
Мы с Косом переглянулись. Было совершенно ясно, что просто так старуха от
нас не отвяжется. Да и вообще -- отказывать женщине, предлагающей Беседу...
неловко как-то.
Кос чуть заметно кивнул и выступил вперед.
-- Отчего же? -- проникновенно сказал ан-Танья, склоняя голову.-- Я с
огромным удовольствием по-Беседую с вами, Матушка Ци.
-- Вот и спасибо, молодой господин,-- мигом засуетилась старуха,-- вот уж
спасибо так спасибо, всем спасибам спасибо, вы только обождите минуточку, я
сейчас...
И принялась с изрядным проворством разматывать тряпки, под которыми
скрывался ее загадочный Блистающий.
Он являлся нашему взору по частям. Одно было несомненным -- длинное древко
в рост Матушки Ци. Зато все остальное... Сперва от тряпок очистилось
лопатообразное лезвие со скругленными краями -- и я тут же вспомнил детские
сказки о песчаной ведьме-алмасты, любившей на таких вот лопатах сажать в
тандыр непослушных мальчиков Косиков. Так сказать, для замыкания в
чуреках. Потом на другом конце древка обнаружился полумесяц с торчащими
вверх рогами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142
-- Много,-- глухо буркнул Дзюттэ, и его ответ был подобен скрежету клинка о
наруч.-- Много мне лет. Слушай, Единорог, а ты действительно... ну, ты и
вправду с ним, со своим... разговариваешь?
По-моему, он хотел сказать "со своим Придатком", но поостерегся.
-- Да,-- коротко отозвался Единорог-Я.
-- А сейчас... кто из вас спрашивал, сколько мне лет?
-- Не знаю,-- задумчиво прошелестел Единорог-Я.-- Кажется, оба. А какая
разница, Дзю?
-- Разница? -- медленно протянул Обломок.-- Не в разнице дело... А он один --
Чэн твой -- может мне что-нибудь сказать? Пусть через тебя, но -- один?
"Скажешь? -- беззвучно обратился ко мне мой меч и с готовностью расслабился,
пропуская меня вперед.-- Давай!.."
-- Я...-- начал было я и почувствовал, как шорох клинка в ножнах, еле заметное
покачивание, трепет кисточек -- как все это становится речью, словами,
понятными и доступными нам: Единорогу, Обломку и мне.
-- Я... мне... очень жаль, Дзю, что Наставника убили. Честное слово, просто
очень жаль. Если б мы с Единорогом знали тогда... если б мы понимали!..
Ну вот, как с покойным Друдлом говорю! Косноязычным становлюсь, слова все
куда-то разбегаются, и чувствую себя уже и не дураком, а полным недоумком.
До каких пор это будет продолжаться?!
-- Спасибо,-- очень тихо и серьезно произнес Дзюттэ Обломок, и еще раз
провернулся у меня в руке.-- Спасибо и... завидую. От души.
А потом добавил более привычным тоном:
-- Везет же дуракам! Правда, не всем. Ну тогда не вцепляйся в меня на перехвате
со всей дури, я ж тебе не кебаб недожаренный...
5.
И я кивнул, вняв дельному совету. Действительно, теперь перехват получался
куда легче (я бы даже сказал -- изящнее), и Дзю почти без лязга сам ложился
вдоль предплечья, а когда было надо -- стремительно бросался вперед,
заклинивая невидимого Блистающего, уводя его в сторону, вырывая из чужих
пальцев...
Я и сам не заметил, как в правой, железной руке у меня оказался Единорог, и в
свете выкарабкавшейся наконец из-за облака луны тусклым маревом
развернулись "Иглы Дикобраза"; длинные уколы и кистевые удары Единорога
сменялись короткими и азартными всплесками Дзюттэ, и все получалось само
собой -- хотя в каноне ничего подобного и близко не было.
Похоже, все в порядке. Ну, не то чтобы совсем в порядке -- воду из этого
колодца можно еще черпать и черпать, добраться до дна, пробить его и черпать
снова -- но для первого раза все складывалось достаточно неплохо. А о том, что
на мне доспех, я вообще напрочь успел забыть...
Закончив, я посмотрел туда, где все это время сидел Кос -- и выяснил, что ан-
Танья под дувалом отсутствует. Впрочем, как тут же выяснилось, отсутствовал
он только под дувалом. А во всех остальных местах двора Кос присутствовал --
причем, по-моему, во всех местах сразу. Ан-Танья творил что-то невероятное,
став удивительно похожим на своего собственного дедушку -- ну просто
зависть брала, до чего ловко, хотя и не совсем привычно для моего взгляда, он
орудовал почти неразличимым из-за скорости и скудного освещения эстоком!
Через мгновение я заметил, что во второй руке Коса со свистом вертится Сай
Второй. Оставалось только диву даваться, как быстро наши бывшие дворецкие
сумели найти общий язык с этим неприятным трехрогим нахалом!..
А потом Кос закончил свою невообразимую импровизацию, крутнул
напоследок Сая, взвизгнувшего от удовольствия -- и оказался напротив меня с
двумя клинками в руках. Я посмотрел на ан-Танью, сделав чрезвычайно
серьезное выражение лица, и мы подчеркнуто церемонно поклонились друг
другу.
Поклонились, выпрямились и... застыли. Потому что я -- Единорог-Я или Я-
Единорог?.. неважно! -- потому что мы видели, понимали, чувствовали -- сейчас
двигаться нельзя. Вот мы и стояли, а мгновения растягивались, сливались, их
уже нельзя было отличить одно от другого -- и никто не смог бы определить,
когда именно моя передняя нога поползла чуть в сторону, и слегка изменился
наклон Дан Гьена, а Дзюттэ приподнялся вверх самую малость...
Мы не осознавали этого. Просто Я-Единорог-Дзюттэ чуть-чуть изменился -- и
в ответ, уловив это, начал меняться Кос-Заррахид-Сай, но промедлил, и тогда
мы поняли-увидели-почувствовали, что теперь -- можно.
Можно.
Во имя Ушастого демона У, как же это было здорово! Не было врага, не было
язвительного Дзюттэ и противного Сая, не было злобы, и ненависти не было --
была Беседа, Беседа Людей и Блистающих, и все в ней были равны, и думать
было некогда, ненавидеть некогда, и лишь где-то на самой окраине сознания
пульсировало удивленное восхищение...
Вот как это было.
А слова -- это такая бесполезная вещь... бесполезная, но, к сожалению,
необходимая.
6.
-- Смотрю я на вас, молодые господа, и давно уже, надо заметить, смотрю,
давно-давненько и пристально-пристально смотрю, в оба глаза и... так о чем
это я? Ах да...-- смотрю я на вас, молодые господа, и прям-таки сердце
радуется...
Ну понятное дело, это была неугомонная Матушка Ци! Я остановился на
половине фразы, переводя дух, и мысленно еще раз обозвал ее "старой
любопытной урючиной". Даже если это и было невежливо. А подсматривать за
людьми по ночам (да хоть бы и днем!) вежливо?! И откуда она взялась на нашу
голову?
Тем временем Матушка Ци соизволила подойти поближе. В руках у нее был все
тот же странный предмет, виденный нами в харчевне и по-прежнему аккуратно
замотанный в тряпки.
-- Сколько на белом свете живу,-- продолжала меж тем старуха,-- отродясь
такой изысканной Беседы не видела! Даже самой захотелось молодость
вспомнить, кости старые поразмять! Не соблаговолит ли кто из молодых
господ снизойти к старушке, по-Беседовать с ней по-свойски?.. а то бессонница
бабку вконец замучила...
Мы с Косом переглянулись. Было совершенно ясно, что просто так старуха от
нас не отвяжется. Да и вообще -- отказывать женщине, предлагающей Беседу...
неловко как-то.
Кос чуть заметно кивнул и выступил вперед.
-- Отчего же? -- проникновенно сказал ан-Танья, склоняя голову.-- Я с
огромным удовольствием по-Беседую с вами, Матушка Ци.
-- Вот и спасибо, молодой господин,-- мигом засуетилась старуха,-- вот уж
спасибо так спасибо, всем спасибам спасибо, вы только обождите минуточку, я
сейчас...
И принялась с изрядным проворством разматывать тряпки, под которыми
скрывался ее загадочный Блистающий.
Он являлся нашему взору по частям. Одно было несомненным -- длинное древко
в рост Матушки Ци. Зато все остальное... Сперва от тряпок очистилось
лопатообразное лезвие со скругленными краями -- и я тут же вспомнил детские
сказки о песчаной ведьме-алмасты, любившей на таких вот лопатах сажать в
тандыр непослушных мальчиков Косиков. Так сказать, для замыкания в
чуреках. Потом на другом конце древка обнаружился полумесяц с торчащими
вверх рогами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142