"Ты знаешь, Фальгрим,
лучше б я ее тогда убил!" Как это -- кого? Жену свою вторую... Восьмирукую.
Мы еще волновались, как сейчас помню -- воплощение Мо свою же внучку за
себя берет! Ужас! Кровосмешение! Дети-то какие пойдут?! Чин нас успокоила --
и как в священный водоем глядела... Хорошие дети! Отличные дети! Среднего
Фальгримом назвали...
-- А старшего? -- поинтересовался эмир Дауд.
-- Старшего -- Друдлом! Я Чэна пугал -- дескать, наследник шутом вырастет!
Ничего, говорит, пусть растет...
-- Бедный эмир! -- притворно застонал шут.-- Как же ты будешь без меня
править? Ай, бедный-бедный эмир!..
-- Да куда ж ты денешься-то? -- смеясь, спросил эмир Дауд.
-- В Шулму уеду! На тезку своего посмотреть! Шуты, как трава, не растут -- их
поливать надо, удобрять, уму-разуму учить... Эй, Диомед, вы когда назад
поедете, свистните -- мне собраться только подпоясаться!
-- И впрямь, шуты -- что коты! -- беззлобно пошутил эмир.Беды в дом -- коты из
дома! Мне б куда уехать...
-- Знаем,-- ненавязчиво вмешался Диомед.-- Ты, светлейший эмир, что думаешь -
- зря мы от охраны с проводниками сбежали? Зачем нам в Кабирском эмирате
проводники, а тем более -- охрана?! Так что видели, и слышали, и лицом к лицу
сталкивались... С людьми говорили, и не только с людьми...
Эмир Дауд удивленно поднял бровь, но переспрашивать не стал.
-- И в Бехзде на малом турнире побывали, целый день на позорище это
смотрели; и про сумасшедшего Гасана из Орлиного гнезда слышали, и
разбойнички нам попадались! Только разве ж это разбойники? Вот когда мы
по всей Шулме за найманами-староверами гонялись -- так то разбойники
были!.. А у вас -- так, ерунда, дети неразумные... Мы с ними по душам
потолковали, Блистающим напомнили, кто они такие есть на самом деле (эмир
Дауд непонимающе нахмурился) -- так эта, извините, банда Кривого Мустафы
нас до самого Кабира провожала, пылинки с нас сдували и спорили меж собой,
кто сегодня Махайру полировать будет!
Векиль Нияз отпрянул от двери, только сейчас сообразив, кто были те люди,
которые отправились трапезничать в павильон для слуг.
Но любопытство пересилило, и вскоре в щели вновь замелькали то ухо, то глаз,
а то и вовсе нос.
-- Это еще не беды, светлейший эмир,-- мягко заметила морщинистая старуха,
сидевшая рядом с Друдлом и державшая его за руку, словно боясь, что шут
исчезнет.-- Кабир много веков спокойным стоял, и лишь последние пять лет
закипать начал. Это Шулма века кипела, а сейчас успокаиваться стала! Нынче
не время -- а после поговорим, как и чем Масудов огонь гасить, да так, чтоб не
полыхал, но и не угасал совсем! Да, Пересмешник?
-- Да, Матушка,-- улыбаясь от уха до уха, отозвался Друдл.Воистину -- да.
-- А на безумных пророков у нас свои пророки имеются,-- добавил Диомед.--
Умные.
-- Это ты о Ковыряге? -- внешне невинно поинтересовался Фальгрим, и все
посольство расхохоталось.
-- Нет, Фальгрим, не о нем. Для Ковыряги этот Гасан слишком мелок. Я о
слугах Ур-калахая. Верно, Куш-тэнгри и Бач-тэнгри?
-- Верно,-- коротко отозвались оба шулмуса в халатах с побрякушками, и эмир
Дауд, на миг встретившись с ними глазами, неожиданно для самого себя
пожалел безумного Гасана ас-Саббаха.
Чаши с вином вновь загуляли по кругу, и векиль Нияз, набравшись храбрости,
пролез в щель до половины.
-- О светлейший эмир,-- выдохнул Нияз, словно бросаясь в ледяную воду,--
там...
-- Кто там? -- добродушно крикнул эмир Дауд, и у Нияза отлегло от сердца.
-- Там, у входа, почтенный устад Мансайя Одноглазый и хинский алхимик
Сааф бен-Сааф. Говорят -- эмир им назначал...
-- Пускай их! -- махнул рукой Дауд Абу-Салим, и векиль Нияз со всех ног
бросился выполнять приказ.
...Прошло совсем немного времени, и в чашах еще не успело показаться дно,
когда в зал Посвящения вошли двое: коренастый пожилой кузнец, чей правый
глаз закрывала черная повязка, и старик с длинной седой бородой и в
островерхом колпаке плотного сукна.
Оба низко поклонились, с некоторым недоумением глядя на происходящее.
В руках у кузнеца был некий предмет, длиной почти в человеческий рост,
тщательно завернутый в промаслившуюся ткань, а за спиной висел лист
бронзы и деревянная, окованная металлом тренога; старик нес мешочек
размером с голову ребенка.
От предложенного вина гости отказались, и спустя недолгое время, в ответ на
просьбу эмира Дауда удовлетворить его любопытство, старик развязал свой
мешочек и высыпал в низкую металлическую плошку немного угольно-серого
зернистого порошка со слабым неприятным запахом.
И ударил над плошкой кресалом.
Порошок, поймав искру на лету, жадно вспыхнул, исторгнув облако
зловонного дыма -- и быстро угас.
Все долго молчали.
-- Это поможет мне выкурить Гасана ас-Саббаха из Орлиного гнезда? --
вежливо поинтересовался эмир Дауд.
Сааф бен-Сааф молча достал из сумы, висевшей у него на боку, маленький,
наглухо запечатанный и залитый смолой горшочек из необожженной глины,
размером примерно в два мужских кулака; из горшочка свисал длинный
промасленный фитиль.
-- Здесь то же самое,-- бросил неразговорчивый алхимик, отходя к самой двери,
опуская горшочек на пол и чиркая кресалом над концом фитиля -- удалившись
при этом от самого горшка на несколько шагов.
Словно крохотный вулкан взорвался у двери, обдав собравшихся сернистой
вонью, и осколки глиняного горшка градом ударили по стенам, а зал заволокло
дымом.
Алхимик спокойно ждал, пока вскочивший на ноги эмир и его сотрапезники
успокоятся.
-- Если твои каменотесы, о светлейший эмир, сделают в скале, на которой стоит
Орлиное гнездо проклятого ас-Саббаха,-- заговорил наконец Сааф бен-Сааф,--
необходимое количество скважин, куда поставят б о л ь ш и е горшки с моим
порошком -- то достаточно будет несколько раз ударить кресалом, чтобы
пророк Гасан начал летать вместе с орлами! И боюсь, что ему это мало
понравится... Но я еще не все показал тебе, светлейший эмир! Устад Мансайя,
ваша очередь!
Пожилой кузнец кивнул, размотал ткань -- и глазам собравшихся явилась
престранная вещь. Полая внутри трубка толщиной примерно в полтора
копейных древка и длиной около трех локтей, схваченная по всей длине
стальными кольцами, была укреплена на деревянном расширяющемся ложе,
инкрустированном серебром и перламутровыми пластинами.
Затем кузнец взял принесенный им большой лист бронзы и отнес его к стене
зала, где и установил.
После вернулся к своему творению, взгромоздил его на массивную треногу,
направил трубку на бронзовый лист и достал изза пояса короткий факел.
Подошедший алхимик в очередной раз чиркнул своим кресалом, факел отчего-
то не вспыхнул, а начал тлеть -- и кузнец поднес его к предмету на треноге.
Раздался взрыв, и куски рубленого металла со свистом и грохотом вылетели из
жерла трубки и ударили в лист, разрывая бронзу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142
лучше б я ее тогда убил!" Как это -- кого? Жену свою вторую... Восьмирукую.
Мы еще волновались, как сейчас помню -- воплощение Мо свою же внучку за
себя берет! Ужас! Кровосмешение! Дети-то какие пойдут?! Чин нас успокоила --
и как в священный водоем глядела... Хорошие дети! Отличные дети! Среднего
Фальгримом назвали...
-- А старшего? -- поинтересовался эмир Дауд.
-- Старшего -- Друдлом! Я Чэна пугал -- дескать, наследник шутом вырастет!
Ничего, говорит, пусть растет...
-- Бедный эмир! -- притворно застонал шут.-- Как же ты будешь без меня
править? Ай, бедный-бедный эмир!..
-- Да куда ж ты денешься-то? -- смеясь, спросил эмир Дауд.
-- В Шулму уеду! На тезку своего посмотреть! Шуты, как трава, не растут -- их
поливать надо, удобрять, уму-разуму учить... Эй, Диомед, вы когда назад
поедете, свистните -- мне собраться только подпоясаться!
-- И впрямь, шуты -- что коты! -- беззлобно пошутил эмир.Беды в дом -- коты из
дома! Мне б куда уехать...
-- Знаем,-- ненавязчиво вмешался Диомед.-- Ты, светлейший эмир, что думаешь -
- зря мы от охраны с проводниками сбежали? Зачем нам в Кабирском эмирате
проводники, а тем более -- охрана?! Так что видели, и слышали, и лицом к лицу
сталкивались... С людьми говорили, и не только с людьми...
Эмир Дауд удивленно поднял бровь, но переспрашивать не стал.
-- И в Бехзде на малом турнире побывали, целый день на позорище это
смотрели; и про сумасшедшего Гасана из Орлиного гнезда слышали, и
разбойнички нам попадались! Только разве ж это разбойники? Вот когда мы
по всей Шулме за найманами-староверами гонялись -- так то разбойники
были!.. А у вас -- так, ерунда, дети неразумные... Мы с ними по душам
потолковали, Блистающим напомнили, кто они такие есть на самом деле (эмир
Дауд непонимающе нахмурился) -- так эта, извините, банда Кривого Мустафы
нас до самого Кабира провожала, пылинки с нас сдували и спорили меж собой,
кто сегодня Махайру полировать будет!
Векиль Нияз отпрянул от двери, только сейчас сообразив, кто были те люди,
которые отправились трапезничать в павильон для слуг.
Но любопытство пересилило, и вскоре в щели вновь замелькали то ухо, то глаз,
а то и вовсе нос.
-- Это еще не беды, светлейший эмир,-- мягко заметила морщинистая старуха,
сидевшая рядом с Друдлом и державшая его за руку, словно боясь, что шут
исчезнет.-- Кабир много веков спокойным стоял, и лишь последние пять лет
закипать начал. Это Шулма века кипела, а сейчас успокаиваться стала! Нынче
не время -- а после поговорим, как и чем Масудов огонь гасить, да так, чтоб не
полыхал, но и не угасал совсем! Да, Пересмешник?
-- Да, Матушка,-- улыбаясь от уха до уха, отозвался Друдл.Воистину -- да.
-- А на безумных пророков у нас свои пророки имеются,-- добавил Диомед.--
Умные.
-- Это ты о Ковыряге? -- внешне невинно поинтересовался Фальгрим, и все
посольство расхохоталось.
-- Нет, Фальгрим, не о нем. Для Ковыряги этот Гасан слишком мелок. Я о
слугах Ур-калахая. Верно, Куш-тэнгри и Бач-тэнгри?
-- Верно,-- коротко отозвались оба шулмуса в халатах с побрякушками, и эмир
Дауд, на миг встретившись с ними глазами, неожиданно для самого себя
пожалел безумного Гасана ас-Саббаха.
Чаши с вином вновь загуляли по кругу, и векиль Нияз, набравшись храбрости,
пролез в щель до половины.
-- О светлейший эмир,-- выдохнул Нияз, словно бросаясь в ледяную воду,--
там...
-- Кто там? -- добродушно крикнул эмир Дауд, и у Нияза отлегло от сердца.
-- Там, у входа, почтенный устад Мансайя Одноглазый и хинский алхимик
Сааф бен-Сааф. Говорят -- эмир им назначал...
-- Пускай их! -- махнул рукой Дауд Абу-Салим, и векиль Нияз со всех ног
бросился выполнять приказ.
...Прошло совсем немного времени, и в чашах еще не успело показаться дно,
когда в зал Посвящения вошли двое: коренастый пожилой кузнец, чей правый
глаз закрывала черная повязка, и старик с длинной седой бородой и в
островерхом колпаке плотного сукна.
Оба низко поклонились, с некоторым недоумением глядя на происходящее.
В руках у кузнеца был некий предмет, длиной почти в человеческий рост,
тщательно завернутый в промаслившуюся ткань, а за спиной висел лист
бронзы и деревянная, окованная металлом тренога; старик нес мешочек
размером с голову ребенка.
От предложенного вина гости отказались, и спустя недолгое время, в ответ на
просьбу эмира Дауда удовлетворить его любопытство, старик развязал свой
мешочек и высыпал в низкую металлическую плошку немного угольно-серого
зернистого порошка со слабым неприятным запахом.
И ударил над плошкой кресалом.
Порошок, поймав искру на лету, жадно вспыхнул, исторгнув облако
зловонного дыма -- и быстро угас.
Все долго молчали.
-- Это поможет мне выкурить Гасана ас-Саббаха из Орлиного гнезда? --
вежливо поинтересовался эмир Дауд.
Сааф бен-Сааф молча достал из сумы, висевшей у него на боку, маленький,
наглухо запечатанный и залитый смолой горшочек из необожженной глины,
размером примерно в два мужских кулака; из горшочка свисал длинный
промасленный фитиль.
-- Здесь то же самое,-- бросил неразговорчивый алхимик, отходя к самой двери,
опуская горшочек на пол и чиркая кресалом над концом фитиля -- удалившись
при этом от самого горшка на несколько шагов.
Словно крохотный вулкан взорвался у двери, обдав собравшихся сернистой
вонью, и осколки глиняного горшка градом ударили по стенам, а зал заволокло
дымом.
Алхимик спокойно ждал, пока вскочивший на ноги эмир и его сотрапезники
успокоятся.
-- Если твои каменотесы, о светлейший эмир, сделают в скале, на которой стоит
Орлиное гнездо проклятого ас-Саббаха,-- заговорил наконец Сааф бен-Сааф,--
необходимое количество скважин, куда поставят б о л ь ш и е горшки с моим
порошком -- то достаточно будет несколько раз ударить кресалом, чтобы
пророк Гасан начал летать вместе с орлами! И боюсь, что ему это мало
понравится... Но я еще не все показал тебе, светлейший эмир! Устад Мансайя,
ваша очередь!
Пожилой кузнец кивнул, размотал ткань -- и глазам собравшихся явилась
престранная вещь. Полая внутри трубка толщиной примерно в полтора
копейных древка и длиной около трех локтей, схваченная по всей длине
стальными кольцами, была укреплена на деревянном расширяющемся ложе,
инкрустированном серебром и перламутровыми пластинами.
Затем кузнец взял принесенный им большой лист бронзы и отнес его к стене
зала, где и установил.
После вернулся к своему творению, взгромоздил его на массивную треногу,
направил трубку на бронзовый лист и достал изза пояса короткий факел.
Подошедший алхимик в очередной раз чиркнул своим кресалом, факел отчего-
то не вспыхнул, а начал тлеть -- и кузнец поднес его к предмету на треноге.
Раздался взрыв, и куски рубленого металла со свистом и грохотом вылетели из
жерла трубки и ударили в лист, разрывая бронзу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142