Говорить
такое им приходится потому, что, по их мнению, правители существующего
меняются, хотя по крайней мере те из поэтов, чьи сочинения разнородны, т.
е. кто не обо всем говорит в форме мифа; например, Ферекид и некоторые
другие считают первое породившее наилучшим, и точно так же маги и некоторые
из позднейших мудрецов, например Эмпедокл и Анаксагор, из коих первый
признал элементом дружбу, второй объявил началом ум. А из тех, кто говорит,
что имеются неподвижные сущности, некоторые утверждают, что
само-по-себе-единое есть само-по-себе-благо; однако они полагали, что
сущность его - это скорее всего единое .
Итак, трудность заключается в вопросе, какой из этих двух взглядов
правилен. И было бы странно, если первому, вечному и наисамодовлеющему
именно само это первое - самодовление и вечное сохранение - было бы присуще
не как благо. Между тем оно непреходяще и самодовлеюще не по какой-либо
иной причине, кроме той, что оно находится в благом состоянии. Стало быть,
говорить, что начало именно таково,-это, по всей вероятности, истинно, но,
чтобы оно было тем же, что единое, и если не им, то по крайней мере
элементом, а именно элементом чисел, - это невозможно. В самом деле, здесь
получается большая трудность, во избежание которой иные отвергли этот
взгляд, а именно те, кто признает единое первым началом и элементом, но
[только] для математического числа.
Ведь вое единицы становятся в таком случае чем-то благим по существу, и
получается огромное множество благ Кроме того, если эйдосы - числа, то все
эйдосы - нечто благое по существу. Но пусть признаются идеи чего бы то ни
было : если они принимаются только для того, что есть благое, то идеи нс
могут быть сущностями; если они принимаются и для сущностей, то благами
будут все животные и растения и [вообще] все причастное [идеям].
Таким образом, получаются и эти вот нелепости, и то, что элемент,
противоположный [единому], будет ли это множество или неравное, т. е.
большое и малое, есть само-по-себе-зло (поэтому один из них избегал
приписывать единому благо: ведь раз возникновение - из противоположностей,
то было бы необходимо, чтобы зло составляло природу множества; другие же
утверждают, что неравное составляет природу зла). Отсюда получается, что
все существующее, кроме одного - самого-но-себе-единого, - причастно злу,
что числа причастны более чистому злу, нежели [пространственные] величины ,
что зло есть вместилище блага и что оно причастно пагубному [началу] и
стремится к нему, ибо одна противоположность пагубна для другой. И если,
как мы говорили, материя есть каждая вещь, сущая в возможности (например,
для действительного огня - огонь, сущий в возможности), то само зло будет
благом в возможности.
Все эти следствия получаются потому, что они признают то всякое начало
элементом, то противоположности - началами, то единое - началом, то числа -
первыми и отдельно существующими сущностями и эйдосами.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Итак, если одинаково невозможно и не считать благо началом и считать его
началом указанным образом , то ясно, что начала и первые сущности
представлены при этом неправильно. Но неправильно понимает и тот, кто
начала мирового целого уравнивает с началом животных и растений на том
основании, что более совершенное всегда получается из неопределенного и
несовершенного, почему и утверждает, что и с первыми началами дело обстоит
таким же образом, так что само-по-себе-единое не есть даже нечто сущее.
На самом же деле и у животных и растений есть совершенные начала, из
которых они происходят, ведь человека рождает человек и семя не есть
первое. Нелепо также полагать, что место возникло одновременно с
математическими телами (ведь место принадлежит лишь единичным вещам,
поэтому они отделимы друг от друга по месту; математические же предметы не
находятся в каком-либо месте), и утверждать, что эти тела должны где-то
находиться, но при этом не сказать, что такое место.
Далее, тем, кто утверждает, что существующее возникает из элементов и что
первое из существующего - числа, следовало бы разобрать, какими разными
способами одно возникает из другого, и тогда уже говорить, каким именно
образом число возникает из начал.
Через смешение ли? Но не все допускает смешение, а возникающее [через
смешение] отлично [от своих элементов], и [тогда ] единое не существовало
бы отдельно и не было бы чем-то самосущим; между тем они этого хотят.
А может быть, через сложение, как слог? Но тогда должно быть и положение
[элементов], и тот, кто мыслит [число], должен будет единое и многое
мыслить отдельно. Тогда число будет вот этим - единицей и множеством или
единым и неравным.
И так как "быть из чего-то" - в одном смысле значит происходить из того,
что входит в состав вещи, а в другом нет, то каким из этих двух способов
получается число? Из чего-то как из своих составных частей происходит лишь
то, что подвержено возникновению. А может быть, число происходит так, как
из семени? Но невозможно, чтобы от неделимого что-то отделилось. А может
быть, как из противоположного ему, не сохраняющегося [при его
возникновении]? Но то, что так возникает, состоит и из чего-то другого, что
сохраняется Стало быть, так как один считает единое противоположным
многому, другой - противоположным неравному, принимая единое за равное, то,
надо полагать, число получается как бы из противоположностей; значит,
должно было бы быть что-то иное, из чего как из сохраняющегося и из одной
противоположности состоит или возникло число Кроме того, почему же все
остальное, что возникает из противоположного ему или чему есть
противоположное, уничтожается, даже если оно и состоит из всего этого
противоположного, а число не уничтожается? Об этом ничего не говорится. И
все же противоположное вещи уничтожает ее, и будучи и не будучи составной
частью ее, как вражда уничтожает смесь (хотя это не должно было бы быть:
ведь не смеси она противоположна ).
Не указано также, каким из этих двух способов числа бывают причинами
сущностей и бытия: так ли, как пределы (например, как точки для
пространственных величин), а именно как Эврит устанавливал, какое у какой
вещи число (например, это вот - число человека, а это - число лошади; и так
же как те, кто приводит числа к форме треугольника и четырехугольника, он
изображал при помощи камешков формы (животных) и растений), или же числа
суть причины потому, что созвучие есть числовое соотношение, и точно так же
человек и каждая из других вещей? Но каким образом свойства - белое,
сладкое и теплое - суть числа? Что числа не сущности и не причины формы -
это ясно, ибо соотношение есть сущность, а число - [число какой-то]
материи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
такое им приходится потому, что, по их мнению, правители существующего
меняются, хотя по крайней мере те из поэтов, чьи сочинения разнородны, т.
е. кто не обо всем говорит в форме мифа; например, Ферекид и некоторые
другие считают первое породившее наилучшим, и точно так же маги и некоторые
из позднейших мудрецов, например Эмпедокл и Анаксагор, из коих первый
признал элементом дружбу, второй объявил началом ум. А из тех, кто говорит,
что имеются неподвижные сущности, некоторые утверждают, что
само-по-себе-единое есть само-по-себе-благо; однако они полагали, что
сущность его - это скорее всего единое .
Итак, трудность заключается в вопросе, какой из этих двух взглядов
правилен. И было бы странно, если первому, вечному и наисамодовлеющему
именно само это первое - самодовление и вечное сохранение - было бы присуще
не как благо. Между тем оно непреходяще и самодовлеюще не по какой-либо
иной причине, кроме той, что оно находится в благом состоянии. Стало быть,
говорить, что начало именно таково,-это, по всей вероятности, истинно, но,
чтобы оно было тем же, что единое, и если не им, то по крайней мере
элементом, а именно элементом чисел, - это невозможно. В самом деле, здесь
получается большая трудность, во избежание которой иные отвергли этот
взгляд, а именно те, кто признает единое первым началом и элементом, но
[только] для математического числа.
Ведь вое единицы становятся в таком случае чем-то благим по существу, и
получается огромное множество благ Кроме того, если эйдосы - числа, то все
эйдосы - нечто благое по существу. Но пусть признаются идеи чего бы то ни
было : если они принимаются только для того, что есть благое, то идеи нс
могут быть сущностями; если они принимаются и для сущностей, то благами
будут все животные и растения и [вообще] все причастное [идеям].
Таким образом, получаются и эти вот нелепости, и то, что элемент,
противоположный [единому], будет ли это множество или неравное, т. е.
большое и малое, есть само-по-себе-зло (поэтому один из них избегал
приписывать единому благо: ведь раз возникновение - из противоположностей,
то было бы необходимо, чтобы зло составляло природу множества; другие же
утверждают, что неравное составляет природу зла). Отсюда получается, что
все существующее, кроме одного - самого-но-себе-единого, - причастно злу,
что числа причастны более чистому злу, нежели [пространственные] величины ,
что зло есть вместилище блага и что оно причастно пагубному [началу] и
стремится к нему, ибо одна противоположность пагубна для другой. И если,
как мы говорили, материя есть каждая вещь, сущая в возможности (например,
для действительного огня - огонь, сущий в возможности), то само зло будет
благом в возможности.
Все эти следствия получаются потому, что они признают то всякое начало
элементом, то противоположности - началами, то единое - началом, то числа -
первыми и отдельно существующими сущностями и эйдосами.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Итак, если одинаково невозможно и не считать благо началом и считать его
началом указанным образом , то ясно, что начала и первые сущности
представлены при этом неправильно. Но неправильно понимает и тот, кто
начала мирового целого уравнивает с началом животных и растений на том
основании, что более совершенное всегда получается из неопределенного и
несовершенного, почему и утверждает, что и с первыми началами дело обстоит
таким же образом, так что само-по-себе-единое не есть даже нечто сущее.
На самом же деле и у животных и растений есть совершенные начала, из
которых они происходят, ведь человека рождает человек и семя не есть
первое. Нелепо также полагать, что место возникло одновременно с
математическими телами (ведь место принадлежит лишь единичным вещам,
поэтому они отделимы друг от друга по месту; математические же предметы не
находятся в каком-либо месте), и утверждать, что эти тела должны где-то
находиться, но при этом не сказать, что такое место.
Далее, тем, кто утверждает, что существующее возникает из элементов и что
первое из существующего - числа, следовало бы разобрать, какими разными
способами одно возникает из другого, и тогда уже говорить, каким именно
образом число возникает из начал.
Через смешение ли? Но не все допускает смешение, а возникающее [через
смешение] отлично [от своих элементов], и [тогда ] единое не существовало
бы отдельно и не было бы чем-то самосущим; между тем они этого хотят.
А может быть, через сложение, как слог? Но тогда должно быть и положение
[элементов], и тот, кто мыслит [число], должен будет единое и многое
мыслить отдельно. Тогда число будет вот этим - единицей и множеством или
единым и неравным.
И так как "быть из чего-то" - в одном смысле значит происходить из того,
что входит в состав вещи, а в другом нет, то каким из этих двух способов
получается число? Из чего-то как из своих составных частей происходит лишь
то, что подвержено возникновению. А может быть, число происходит так, как
из семени? Но невозможно, чтобы от неделимого что-то отделилось. А может
быть, как из противоположного ему, не сохраняющегося [при его
возникновении]? Но то, что так возникает, состоит и из чего-то другого, что
сохраняется Стало быть, так как один считает единое противоположным
многому, другой - противоположным неравному, принимая единое за равное, то,
надо полагать, число получается как бы из противоположностей; значит,
должно было бы быть что-то иное, из чего как из сохраняющегося и из одной
противоположности состоит или возникло число Кроме того, почему же все
остальное, что возникает из противоположного ему или чему есть
противоположное, уничтожается, даже если оно и состоит из всего этого
противоположного, а число не уничтожается? Об этом ничего не говорится. И
все же противоположное вещи уничтожает ее, и будучи и не будучи составной
частью ее, как вражда уничтожает смесь (хотя это не должно было бы быть:
ведь не смеси она противоположна ).
Не указано также, каким из этих двух способов числа бывают причинами
сущностей и бытия: так ли, как пределы (например, как точки для
пространственных величин), а именно как Эврит устанавливал, какое у какой
вещи число (например, это вот - число человека, а это - число лошади; и так
же как те, кто приводит числа к форме треугольника и четырехугольника, он
изображал при помощи камешков формы (животных) и растений), или же числа
суть причины потому, что созвучие есть числовое соотношение, и точно так же
человек и каждая из других вещей? Но каким образом свойства - белое,
сладкое и теплое - суть числа? Что числа не сущности и не причины формы -
это ясно, ибо соотношение есть сущность, а число - [число какой-то]
материи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92