Далее, занимается ли мудрость только сущностями или также их привходящими
свойствами? Если [она занимается теми и другими, то надо иметь в виду, что]
относительно этих свойств возможно доказательство, а относительно сущностей
нет; если же паука [о том и другом] разная, то какова каждая из них и
которая из них мудрость? Ведь доказывающая паука - та, которая имеет дело с
привходящими свойствами, а та, которая имеет дело с первоначалами, - это
наука о сущностях.
Но не следует также полагать, что искомая наука занимается томи причинами,
о которых говорилось в сочинении о природе [. Она не занимается и целе-]
выми причинами (ведь таково благо, а область благого - деяние и находящееся
в движении; благо первым приводит в движение - именно такова цель,- а то,
что первым привело в движение, не касается неподвижного). И вообще
затруднителен вопрос, занимается ли искомая нами наука чувственно
восприни-маемыми сущностями или какими-то иными. Если другими, то это будут
либо эйдосы, либо математические предметы. Что эйдосы не существуют - это
ясно (впрочем, затруднителен вопрос: если даже допустить, что они
существуют,- почему с другими вещами, эйдосы которых существуют, дело
обстоит не так, как с математическими? Я имею в виду, что математические
предметы ставятся между эйдосами и чувственно воспринимаемыми вещами как
что-то третье - помимо эйдосов и окружающих пас вещей, между тем третьего
человека [2] (или третьей лошади) нет помимо самого-по-себе-человека и
отдельных людей; а если дело обстоит не так, как они говорят, то какими же
предметами должен заниматься математик? Ведь, конечно, не окружающими нас
вещами, ибо ни одна такая вещь не сходна с тем, что исследуют
математические науки). И точно так же искомая нами наука не занимается
математическими предметами: ведь ни один из них не существует отдельно. Но
не занимается она и чувственно воспринимаемыми сущностями: они ведь
преходящи.
И вообще может возникнуть сомнение, какая же наука должна исследовать
материю математических предметов [3]. Это и не учение о природе (потому что
рассуждающие о природе занимаются только тем, что имеет начало движения и
покоя в самом себе), и не наука, рассматривающая доказательство и познание
(ибо она занимается исследованием самой этой области). Стало быть, остается
только одно: что этим занимается предлежащая нам философия.
Может возникнуть и вопрос, надо ли считать предметом искомой пауки те
начала, которые иные именуют элементами; полагают же все, что эти элементы
входят в состав сложных вещей. А скорее может показаться, что искомая паука
должна иметь дело с общим, ибо всякое определение и всякая наука имеют дело
с общим, а не с последними [видами]; стало быть, если это так, то она
занималась бы первыми родами. И такими родами оказались бы сущее и единое,
ибо относительно их скорее всего можно признать, что они объемлют все
существующее и более всего походят на начала, пятому что они первое по
природе: ведь с их уничтожением упраздняется и все остальное, ибо все есть
сущее и единое. С другой стороны, если их принять за роды, то видовые
отличия необходимо должны быть при-частны им [4] между тем ни одно видовое
отличие не причастно роду, а потому полагают, что их не следует считать
родами или началами. Далее, если более простое скорее есть начало, нежели
менее простое, а последнее среди того, что объемлется родом, есть более
простое (ведь оно неделимо, тогда как роды делятся на множество
отличающихся друг от друга видов), то виды скорее можно бы счесть началом,
нежели роды. Но поскольку виды упраздняются вместе с родами, то роды скорее
походят на начала. Ибо начало есть то, что вместе с собой упраздняет
[другое] [5] Таким образом, затруднения вызывают эти и другие такого рода
вопросы.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Далее, следует ли полагать что-либо помимо единичных вещей или искомая
наука занимается именно этими вещами? Однако таким вещам нет предела.
Правда, то, что существует помимо единичных вещей,- это роды или виды;
однако искомая нами наука не занимается ни теми, ни другими. А почему это
невозможно, сказано. Ведь вообще вызывает затруднение вопрос, следует ли
или нет признавать наличие какой-либо отдельно существующей сущности помимо
сущностей чувственно воспринимаемых (т. е. окружающих нас сущностей) или же
эти сущности суть существующее и ими занимается мудрость. Дело в том, что
мы, по-видимому, ищем некоторую другую сущность и нам следует решить
вопрос, имеется ли что-нибудь отдельно существующее само по себе и не
наличествующее ни в чем чувственно воспринимаемом. Кроме того, если наряду
с чувственно воспринимаемыми сущностями есть некоторая другая сущность, то
наряду с какими именно из чувственно воспринимаемых сущностей надлежит
полагать таковую? В самом деле, почему следует полагать ее наряду с
[отдельными] людьми или [отдельными] лошадьми скорее нежели наряду с
остальными живыми существами или даже наряду с неодушевленными предметами
вообще? Между тем, полагать столько же других вечных сущностей, сколько
есть сущностей чувственно воспринимаемых и преходящих,- это, кажется,
выходило бы за пределы правдоподобного. А если, с другой стороны, искомое
нами начало неотделимо от тел, то что же более предпочтительно полагать,
чем материю? Однако материя существует не в действительности, а в
возможности; и скорее за начало - более важное, нежели материя,- можно бы
принять форму, или образ; но они, мол, преходящи, так что вообще нет вечной
сущности, которая существовала бы отдельно и сама по себе. Однако это
нелепо: ведь представляется, что такое начало и сущность такого рода
существуют, и их, можно сказать, ищут самые проницательные; в самом деле,
каков же будет порядок, если нет ничего вечного, отдельно существующего и
неизменного?
Далее, если существует какая-то сущность и начало, имеющее такую природу,
какую мы теперь ищем, и это начало - одно для всего и одно и то же для
вечного и преходящего, то возникает трудный вопрос, почему - при одном и
том же начале - одни вещи, зависящие от этого начала, вечны, а другие не
вечны; это ведь нелепо. А если есть одно начало для преходящего, а другое
для вечного, то если начало преходящего также вечно, мы одинаковым образом
окажемся в затруднении (в самом деле, почему, в то время как начало вечно,
не будет вечно и то, что зависит от этого начала?); если же начало
преходяще, то у него оказывается некоторое другое начало, и у этого - еще
другое, и так до бесконечности.
Если, с другой стороны, полагать те начала, которые больше всего считаются
неподвижными, а именно сущее и единое, то прежде всего, если каждое из них
не означает определенное нечто и сущность, как же будут они существовать
отдельно и сами по себе?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92