И частей философии стольно, сколько есть видов сущностей, так что одна из
них необходимо должна быть первой и какая-то другая-последующей. Ибо сущее
<и единое> непосредственно делятся на роды, а потому этим родам будут
соответствовать и науки. С философом же дело обстоит так же, как и с тем,
кого называют математиком: и математика имеет части, и в ней есть некая
первая и вторая паука и другие последующие.
Далее, так как одна наука исследует противолежащее одно другому, а единому
противолежит многое и так как отрицание и лишенность исследуются одной
наукой, потому что в обоих случаях исследуется нечто единое, относительно
чего имеется отрицание или лишевность (в самом дело, мы говорим, что это
единое или вообще не присуще чему-нибудь или не присуще какому-нибудь роду;
при отрицании для единого не устанавливается никакого отличия от того, чти
отрицается, ибо отрицание того, что отрицается, есть его отсутствие; а при
лишенности имеется и нечто лежащее в основе, относительно чего
утверждается, что оно чего-то лишено); так как, стало быть, единому
противостоит многое, то дело указанной нами науки познавать и то, что
противолежит перечисленному выше, а именно иное, или инаковое, несходное и
неравное, а также все остальное, производное от них или от множества и
единого. И сюда жe принадлежит и противоположность: ведь и
противоположность есть некоторого рода различие, а различие есть инаковость
(heterotes). Поэтому так как о едином говорится в различных значениях, то и
о них, ковочно, будет говориться в различных значениях, но познание их всех
будет делом одной науки, ибо нечто исследуется разными науками не в том
случае, когда оно имеет различные значения, а в том, если их нельзя
поставить ни в подчинение, ни в какое-либо другое отношение к одному [и
тому же]. А так как все значения [в нашем случае] возводятся к чему-то
первому, например все, что обозначается как единое, - к первому единому, то
нужно признать, что так же обстоит дело и с тождественным, и с различным, а
также с [другими?] противоположностями. Поэтому, различив, в скольких
значениях употребляется каждое, надлежит затем указать, каково его
отношение к первому в каждом роде высказываний. А именно: одно имеет
отношение к первому в силу того, что обладает им, другое - в силу того, что
производит его, третье - иным подобного же рода образом.
Таким образом, совершенно очевидно, <об этом речь шла при изложении
затруднений>, что сущее, единое, противоположное и тому подобное, а также
сущность надлежит объяснять одной науке (а это был один из вопросов в
разделе о затруднениях). И философ должен быть в состоянии исследовать все
это. В самом деле, если это не дело философа, то кому же рассмотреть,
например, одно ли и то же Сократ и сидящий Сократ, и противоположно ли
чему-то одному лишь одно, или что такое противоположное и в скольких
значениях о нем говорится? Точно так же и относительно всех других подобных
вопросов. Так как все это есть существенные свойства (prthle kath' hauta)
единого и сущего как таковых, а не как чисел, или линий, или огня, то ясно,
что указанная наука должна познать и суть тождественного, сходного, равного
и тому подобного и противолежащего им и их свойства. И ошибка тех, кто их
рассматривает, не в том, что они занимаются делом, не свойственным
философу, а в том, что они ничего толком не знают о сущности, которая
первое свойств. Ведь если [и] число как таковое имеет свои свойства,
например нечетное и четное, соизмеримость и равенство, превышение и
недостаток, причем эти свойства присущи числам и самим по себе, и в их
отношении друг к другу; если и тело, неподвижное и движущееся, не имеющее
тяжести и имеющее ее, обладает другими свойствами, лишь ему принадлежащими,
то точно так же и сущее как тако- вое имеет свойства, лишь ему
принадлежащие; и вот относительно этих свойств философу и надлежит
рассмотреть истину.
Подтверждением этому служит то, что диалектики и софисты подделываются под
философов (ибо софистика-это только мнимая мудрость, и точно так же
диалектики рассуждают обо всем, а общее всем-сущее); рассуждают же они об
этом явно потому, что это принадлежность философии. Действительно,
софистика и диалектика занимаются той же областью, что и философия, но
философия отличается от диалектики способом применения своей способности, а
от софистики - выбором образа жизни. Диалектика делает попытки исследовать
то, что познает философия, а софистика - это философия мнимая, а не
действительная.
Далее, в каждой паре противоположностей одно есть лишенность, и все
противоположности сводимы к сущему и не-сущему, к единому и множеству,
например: покой - к единому, движение - к множеству; с другой стороны, все,
пожалуй, признают, что существующие вещи и сущность слагаются из
противоположностей; по крайней мере все признают началами
противоположности; так, одни признают началами нечетное и четное, другие -
теплое и холодное, третьи - предел и беспредельное, четвертые - дружбу и
вражду. По-видимому, и все остальные противоположности сводимы к единому и
множеству (оставим в силе это сведение, как мы его приняли [в другом
месте]), а уж признаваемые другими начала полностью подпадают под единое и
множество как под их роды. Таким образом, и отсюда ясно, что исследование
сущего как такового есть дело одной науки. Действительно, все это или
противоположности, или происходит из противоположностей, начала же
противоположностей - это единое и множество. А они исследуются одной
наукой, все равно, имеют ли они одно значение или, как это, пожалуй, и
обстоит на самом деле, не одно значение. Однако если о едином и говорится в
различных значениях, то все же остальные значения его так или иначе
соотносимы с первым, и так же будет обстоять дело и с противоположным им; и
уже поэтому, даже если сущее или единое не общее и не одно и то же для
всего или не существуют отдельно (чего, пожалуй, на самом деле и нет), а
единство состоит в одних случаях лишь в соотносимости с одним, в других - в
последовательности, уже поэтому, стало быть, не дело геометра, например,
исследовать, что такое противоположное или совершенное сущее или единое,
тождественное или различное, разве только в виде предпосылки.
Итак, ясно, что исследование сущего как такового и того, что ему как
таковому присуще, есть дело одной науки и что та аде наука исследует не
только сущности, но и то, что им присуще: и то, чти было указано выше, и
предшествующее и последующее, род и вид, целое и часть и тому подобное.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Теперь следует объяснить, должна ли одна нарта пли разные заниматься, с
одной стороны, тем, что в математике называется аксиомами, с
другой-сущностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92