Далее, эйдосы должны
были бы быть образцами не только для чувственно воспринимаемого, но и для
самих себя, например род - как род для видов; так что одно и то же было бы
и образцом, и уподоблением. Далее, следует, по-видимому, считать
невозможным, чтобы отдельно друг от друга существовали сущность и то,
сущность чего она есть; как могут поэтому идеи, если они сущности вещей,
существовать отдельно от них?
Между тем в "Федоне" говорится таким образом, что эйдосы суть причины и
бытия и возникновения
[вещей] и однако, если эйдосы и существуют, то все же ничего не возникло
бы, если бы не было того, что приводило бы в движение. С другой стороны,
возникает многое другое, например дом и кольцо, для которых, как они
утверждают, эйдосов не существует. Поэтому ясно, что и то, идеи чего, по их
утверждению, существуют, может и быть и возникать по таким же причинам, как
и только что указанные вещи, а не благодаря идеям. Но впрочем, относительно
идей можно и этим путем, и с помощью более основательных и точных доводов
привести много [возражений], подобных [только что] рассмотренным.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
После того как мы выяснили относительно идей, уместно вновь рассмотреть
выводы, которые делают о числах те, кто объявляет их отдельно существующими
сущностями и первыми причинами вещей. Если число есть нечто самосущее
(physis) и его сущность, как утверждают некоторые, не что иное, как число,
то (1) необходимо, чтобы одно из них было первым, другое - последующим и
чтобы каждое отличалось от другого по виду, так что либо [а] это
свойственно прямо всем единицам и ни одна единица не сопоставима ни с какой
другой, либо [б] все единицы непосредственно следуют друг за другом и любая
сопоставима с любой,- таково, говорят они, математическое число (ведь в
этом числе ни одна единица ничем не отличается от другой) либо [в] одни
единицы сопоставимы, а другие нет (например, если за "одним" первой следует
двойка, затем тройка и так остальные числа, а единицы сопоставимы в каждом
числе, например: единицы в первой двойке - с самими собой, и единицы в
первой тройке - с самими собой, и так в остальных числах; но единицы в
самой-по-себе-двойке несопоставимы с единицами в самой-по-себе-тройке, и
точно так же в остальных числах, следующих одно за другим. Поэтому и
математическое число счисляется так: за "одним" следует "два" через
прибавление к предыдущему "одному" другого "одного", затем "три" через
прибавление еще "одного", и остальные числа таким же образом. Число же,
[принадлежащее к эйдосам], счисляется так: за "одним" следуют другие "два"
без первого "одного", а тройка - без двойки, и остальные числа таким же
образом). Или (2) один род чисел должен быть таким, как обозначенный
вначале, другой - таким, как о нем говорят математики, третий - таким, как
о нем было сказано в конце.
И кроме того, эти числа должны либо существовать отдельно от вещей, либо не
существовать отдельно, а находиться в чувственно воспринимаемых вещах
(однако не так, как мы рассматривали вначале а так, что чувственно
воспринимаемые вещи состоят из чисел как их составных частей), либо один
род чисел должен существовать отдельно, а другой нет.
Таковы по необходимости единственные способы, какими могут существовать
числа. И можно сказать, что из тех, кто признает единое началом, сущностью
и элементом всего и выводит число из этого единого и чего-то еще , каждый
указал на какой-нибудь из этих способов, за исключением только того, что
никакие единицы не сопоставимы друг с другом. И это вполне естественно:
ведь не может быть никакого еще другого способа, кроме указанных. Так вот,
одни утверждают, что числа существуют обоих родов: одно из них, которое
содержит "предшествующее" и "последующее",-это идеи, а
другое-математическое, помимо идей и чувственно воспринимаемых вещей, и оба
этих рода существуют отдельно от чувственно воспринимаемых вещей. Другие же
утверждают, что только математическое число есть первое из существующего,
отделенное от чувственно воспринимаемых вещей. Равным образом пифагорейцы
признают одно - математическое - число, только не отделенное; они
утверждают, что чувственно воспринимаемые сущности состоят из такого числа,
а именно все небо образовано из чисел, но не составленных из [отвлеченных]
единиц; единицы, по их мнению, имеют [пространственную] величину. Но как
возникла величина у первого единого, это, по-видимому, вызывает затруднения
у них.
Еще один говорит, что существует только первый род чисел как чисел-эйдосов,
а некоторые считают, что именно математические числа и есть эти числа.
И подобным же образом рассматриваются линии, плоскости и тела. А именно:
одни различают математические [величины] и те, которые образуются вслед
за идеями а из рассуждающих иначе одни признают математические предметы и в
математическом смысле, те именно, кто не делает идеи числами и отрицает
существование идей; другие же признают математические предметы, но не в
математическом смысле: по их мнению, не всякая величина делится на величины
и не любые единицы образуют двойку. А что числа состоят из единиц, это, за
исключением одних лишь пифагорейцев, утверждают все, кто считает единое
элементом и началом существующего. Пифагорейцы же, как сказано раньше ,
утверждают, что числа имеют [пространственную] величину. Таким образом, из
сказанного ясно, сколь различным образом можно говорить о числах, а также
что все высказанные мнения о числах здесь изложены. Так вот, все они
несостоятельны, только одни, быть может, в большей мере, нежели другие.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Итак, прежде всего надо рассмотреть, сопоставимы ли единицы или
несопоставимы, и если несопоставимы, то каким из двух разобранных нами
способов. Ведь, с одной стороны, возможно, что ни одна единица не
сопоставима ни с какой другой, а с другой стороны, что единицы, входящие в
самое-по-себе-двойку, не сопоставимы с единицами, входящими в
самое-по-себе-тройку, и что, таким образом, несопоставимы друг с другом
единицы, находящиеся в каждом первом числе.
Если все единицы сопоставимы и неразличимы, то получается математическое
число, и только оно одно, и в таком случае идеи быть [такими] числами не
могут. В самом деле, какое же это будет число - сам-по-себе-человек или
само-по-себе-живое существо или какой-либо другой из эйдосов? Ведь идея
каждого предмета одна, например, идея самого-по-себе-человека - одна, и
другая - идея самого-по-себе-живого существа - тоже одна. Между тем чисел,
подобных друг другу и неразличимых,-беспредельное множество, и потому вот
эта тройка нисколько не больше сам-по-себе-человек, чем любая другая .
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
были бы быть образцами не только для чувственно воспринимаемого, но и для
самих себя, например род - как род для видов; так что одно и то же было бы
и образцом, и уподоблением. Далее, следует, по-видимому, считать
невозможным, чтобы отдельно друг от друга существовали сущность и то,
сущность чего она есть; как могут поэтому идеи, если они сущности вещей,
существовать отдельно от них?
Между тем в "Федоне" говорится таким образом, что эйдосы суть причины и
бытия и возникновения
[вещей] и однако, если эйдосы и существуют, то все же ничего не возникло
бы, если бы не было того, что приводило бы в движение. С другой стороны,
возникает многое другое, например дом и кольцо, для которых, как они
утверждают, эйдосов не существует. Поэтому ясно, что и то, идеи чего, по их
утверждению, существуют, может и быть и возникать по таким же причинам, как
и только что указанные вещи, а не благодаря идеям. Но впрочем, относительно
идей можно и этим путем, и с помощью более основательных и точных доводов
привести много [возражений], подобных [только что] рассмотренным.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
После того как мы выяснили относительно идей, уместно вновь рассмотреть
выводы, которые делают о числах те, кто объявляет их отдельно существующими
сущностями и первыми причинами вещей. Если число есть нечто самосущее
(physis) и его сущность, как утверждают некоторые, не что иное, как число,
то (1) необходимо, чтобы одно из них было первым, другое - последующим и
чтобы каждое отличалось от другого по виду, так что либо [а] это
свойственно прямо всем единицам и ни одна единица не сопоставима ни с какой
другой, либо [б] все единицы непосредственно следуют друг за другом и любая
сопоставима с любой,- таково, говорят они, математическое число (ведь в
этом числе ни одна единица ничем не отличается от другой) либо [в] одни
единицы сопоставимы, а другие нет (например, если за "одним" первой следует
двойка, затем тройка и так остальные числа, а единицы сопоставимы в каждом
числе, например: единицы в первой двойке - с самими собой, и единицы в
первой тройке - с самими собой, и так в остальных числах; но единицы в
самой-по-себе-двойке несопоставимы с единицами в самой-по-себе-тройке, и
точно так же в остальных числах, следующих одно за другим. Поэтому и
математическое число счисляется так: за "одним" следует "два" через
прибавление к предыдущему "одному" другого "одного", затем "три" через
прибавление еще "одного", и остальные числа таким же образом. Число же,
[принадлежащее к эйдосам], счисляется так: за "одним" следуют другие "два"
без первого "одного", а тройка - без двойки, и остальные числа таким же
образом). Или (2) один род чисел должен быть таким, как обозначенный
вначале, другой - таким, как о нем говорят математики, третий - таким, как
о нем было сказано в конце.
И кроме того, эти числа должны либо существовать отдельно от вещей, либо не
существовать отдельно, а находиться в чувственно воспринимаемых вещах
(однако не так, как мы рассматривали вначале а так, что чувственно
воспринимаемые вещи состоят из чисел как их составных частей), либо один
род чисел должен существовать отдельно, а другой нет.
Таковы по необходимости единственные способы, какими могут существовать
числа. И можно сказать, что из тех, кто признает единое началом, сущностью
и элементом всего и выводит число из этого единого и чего-то еще , каждый
указал на какой-нибудь из этих способов, за исключением только того, что
никакие единицы не сопоставимы друг с другом. И это вполне естественно:
ведь не может быть никакого еще другого способа, кроме указанных. Так вот,
одни утверждают, что числа существуют обоих родов: одно из них, которое
содержит "предшествующее" и "последующее",-это идеи, а
другое-математическое, помимо идей и чувственно воспринимаемых вещей, и оба
этих рода существуют отдельно от чувственно воспринимаемых вещей. Другие же
утверждают, что только математическое число есть первое из существующего,
отделенное от чувственно воспринимаемых вещей. Равным образом пифагорейцы
признают одно - математическое - число, только не отделенное; они
утверждают, что чувственно воспринимаемые сущности состоят из такого числа,
а именно все небо образовано из чисел, но не составленных из [отвлеченных]
единиц; единицы, по их мнению, имеют [пространственную] величину. Но как
возникла величина у первого единого, это, по-видимому, вызывает затруднения
у них.
Еще один говорит, что существует только первый род чисел как чисел-эйдосов,
а некоторые считают, что именно математические числа и есть эти числа.
И подобным же образом рассматриваются линии, плоскости и тела. А именно:
одни различают математические [величины] и те, которые образуются вслед
за идеями а из рассуждающих иначе одни признают математические предметы и в
математическом смысле, те именно, кто не делает идеи числами и отрицает
существование идей; другие же признают математические предметы, но не в
математическом смысле: по их мнению, не всякая величина делится на величины
и не любые единицы образуют двойку. А что числа состоят из единиц, это, за
исключением одних лишь пифагорейцев, утверждают все, кто считает единое
элементом и началом существующего. Пифагорейцы же, как сказано раньше ,
утверждают, что числа имеют [пространственную] величину. Таким образом, из
сказанного ясно, сколь различным образом можно говорить о числах, а также
что все высказанные мнения о числах здесь изложены. Так вот, все они
несостоятельны, только одни, быть может, в большей мере, нежели другие.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Итак, прежде всего надо рассмотреть, сопоставимы ли единицы или
несопоставимы, и если несопоставимы, то каким из двух разобранных нами
способов. Ведь, с одной стороны, возможно, что ни одна единица не
сопоставима ни с какой другой, а с другой стороны, что единицы, входящие в
самое-по-себе-двойку, не сопоставимы с единицами, входящими в
самое-по-себе-тройку, и что, таким образом, несопоставимы друг с другом
единицы, находящиеся в каждом первом числе.
Если все единицы сопоставимы и неразличимы, то получается математическое
число, и только оно одно, и в таком случае идеи быть [такими] числами не
могут. В самом деле, какое же это будет число - сам-по-себе-человек или
само-по-себе-живое существо или какой-либо другой из эйдосов? Ведь идея
каждого предмета одна, например, идея самого-по-себе-человека - одна, и
другая - идея самого-по-себе-живого существа - тоже одна. Между тем чисел,
подобных друг другу и неразличимых,-беспредельное множество, и потому вот
эта тройка нисколько не больше сам-по-себе-человек, чем любая другая .
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92