Уходили в тот мир, за ворота. Возвращались они или нет, но на всю жизнь запоминали старый двор, чем-то похожий на гулкий короб гитары, в котором эхом отдаются звуки и висят над головой басовые струны электрических проводов...
Володька вырос в городе и никогда из него не выезжал. И вот теперь он смотрел на море растерянным и огорченным взглядом. Оно было совсем не таким, каким он представлял его по книгам и рассказам. Громадное, серое, с грязной кромкой пены вдоль берега, море шлепало волнами, точно где-то за мысом полоскали белье. На светлом дне рябили солнечные блики и сновали мальки, похожие на головастиков...
Володька сбросил ботинки, связал их шнурками и перекинул через плечо. Он поднялся на прибрежные дюны и здесь увидел спящую девушку. Она лежала, свернувшись в клубок. Ситцевое платье сбилось выше колен. Ее загорелые, в царапинах, ноги были по-девичьи тонки, а по худенькой шее бегал муравей, и девушка во сне ежилась, беспокойно поводила плечами.
Володька сел рядом на камне и прутиком провел по ее ноге. Она что-то забормотала и неохотно открыла глаза. Взгляд ее медленно прояснился, и она вдруг с удивлением приподнялась на руке. Увидела сбившееся платье, быстро одернула его и покраснела.
— Вам чего надо?! — сердито спросила она.
— Ничего,— пожал плечами Володька.— Ты кто такая?
— Знать больно много хотите!
— Так мы не договоримся.
— А я и не собираюсь договариваться,— фыркнула Шура.
— Ты здешняя,— догадался Володька.
— Нет, я турецкая подданная. Меня ночью с подводной лодки высадили...
— Я с тобой серьезно,— сказал Володька,— а ты...
— Серьезно?! — засмеялась, она.— Ишь ты какой... Ты, наверно, дачник? Здесь таких много. Ходят, собирают морскую траву и сушат на солнце.
— Зачем?
— Матрацы хорошие получаются. — Мягко, что ли?
— Нет, морем пахнет...
Володька поднялся с камня и спросил:
— Машины в районный городок тут часто ходят?
— А что, заблудился? Редко ходят. В четыре часа будет автобус, да народу в нем... ужас!
— Что же делать? — растерялся Володька. Он подумал, нащупал в кармане монетку и достал ее. Размахнувшись, бросил в воду.
— Лишние?! — прищурилась Шура и, приподняв подол платья, вошла по колени в волны, на ощупь, пальцами ноги отыскивая монетку.— Их находить надо, а он разбрасывается...
— Много ты находишь? — усмехнулся Володька, окинув ее взглядом.
— Нахожу,— спокойно ответила девушка.
— Научи.
— А ты счастливый? — вдруг-спросил а она.
— Я?! — удивился Володька и, пожав плечами, промолчал.
Он недоуменно посмотрел на девчонку и побрел по песку к самой кромке моря, чувствуя на себе взгляд странной незнакомки. Присев на корточки, подождал, когда волна хлюпнет в подставленные ковшом ладони, и с наслаждением окунул лицо в пенную воду. Не вытираясь, обернулся и-насмешливо прокричал:
— Ну, а сама-то... Много счастья?!
— А ты в нем понимаешь?! —откликнулась она с пренебрежением.
Володька вернулся к ней и потянулся к своим связанным шнурками ботинкам. Он ядовито проговорил, словно бы не замечая выжидающе приподнявшейся с песка деушки:
— Счастье ей нужно?!! Да какое оно, то счастье, с чего его едят-кушают?! Дите ты несуразное!
— Конечно,— задумчиво проговорила Шура, не обидевшись,— время у нас есть... А что если в самом деле тебя туда сводить?
— Куда? — не понял Володька.
— Да тут есть древний город. Весь в скалах. Одни пещеры. И еще дороги старые... никуда не ведут. Так там старинные монеты находят... Из глины. На одной стороне стрелы, а на второй носатая голова.
— Ну и что? — перебил Володька.
— Есть такое поверье: кто найдет монетку, тот будет счастливым. Курортники целыми днями роются.
— На всех хватает?
— Кому как... У меня есть.
— Значит, счастливая?
— А что, не видно?
Володька посмотрел на нее и словно впервые увидел этот острый вздернутый нос, покрытый, как каплями, маковыми ро-синками веснушек, выгоревшие волосы и всю худенькую мальчишескую фигуру в коротком ситцевом платье.
У Шуры была монета,- приносящая счастье. Она стояла с независимым видом, искоса разглядывая длинноногого худого парня с ботинками, переброшенными через плечо.
— Нам бы к четырем успеть,— неуверенно сказал Володька.— Тебя как звать?
— Шура.
— А меня Володька,.. Ладно, пошли.
Шура запрятала под ялик ивовую корзину и зашагала по берегу, выдавливая в песке твердыми пятками круглые ямки. Поеживаясь от острых ракушек, Володька последовал за ней.
ДОРОГА К «СЧАСТЬЮ»
Шли долго. Серо-желтые пологие холмы тянулись грядами. Их склоны были изрыты глубокими оползнями. Стояла разомлевшая от жары тишина. Не видно было ни души— вокруг только мертвые дюны, изредка жужжание заблудившейся пчелы да под ногами хруст меловых панцирей.
— Смотри, что я нашел! — закричал Володька. Он показал тяжелый кусок ржавого железа. Девушка подошла, взвесила его на лддони и вернула назад, вытерев руку о платье.
— Это от снаряда,—сказала она.— Ведь здесь полигон. В прошлом месяце из пушек шесть дней бухали. А сейчас тихо... Я же тебя напрямик веду, ты не боишься?
— От снаряда?! — удивился Володька и стал внимательно рассматривать осколок.— Солидный калибр... Надо взять на память. Я живой пушки в глаза не видел. Может» быть, только в кино...
— Железо как железо,— равнодушно проговорила Шура.
— Нет, ты не скажи,— возразил Володька.— Это железо специальное... чтобы убивать. Поражать живую силу противника...— Он приложил осколок к своему животу и покачал головой.— Да, не завидую...
— Кому? — не поняла Шура.
— Тому, которому попадет... Теплый.
— Это от солнца,—-ответила Шура.— А ты думаешь — будет война?
— Задавим врага в первые же дни,— уверенно перебил Володька. Он обвел взглядом холмы.— Смотри, вокруг живого места нет. Даже трава не растет. Разве человек такое выдержит?!
Он покрутил осколок в руках, примерился и вдруг -швырнул его в сторону. Черной точкой тот пронзил воздух, врезался в край воронки. Взметнулась пыль, и над землей, трепеща крыльями, поднялась серая птица. Она летела боком, отчаянно пища и делая нырки.
Вдали виднелся лес. Он был странным. Одинокие деревья стояли ровными рядами. Лес словно выстроился в шеренги. Когда подошли ближе, то увидели гибкие лозины, вставленные в деревянные станки. Очищенные от веток и листьев, высокие прутья тянулись длинными коридорами:
Володька и Шура шли вдоль качающихся на ветру лозин. Те скрипели и стучались стволами о края станков. Черные кривые тени лежали на песке, точно землю исчеркали полосами.
— Для учения приготовили,— объяснила Шура.— Тут неподалеку кавалерийская дивизия стоит... Лозу рубят саблями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Володька вырос в городе и никогда из него не выезжал. И вот теперь он смотрел на море растерянным и огорченным взглядом. Оно было совсем не таким, каким он представлял его по книгам и рассказам. Громадное, серое, с грязной кромкой пены вдоль берега, море шлепало волнами, точно где-то за мысом полоскали белье. На светлом дне рябили солнечные блики и сновали мальки, похожие на головастиков...
Володька сбросил ботинки, связал их шнурками и перекинул через плечо. Он поднялся на прибрежные дюны и здесь увидел спящую девушку. Она лежала, свернувшись в клубок. Ситцевое платье сбилось выше колен. Ее загорелые, в царапинах, ноги были по-девичьи тонки, а по худенькой шее бегал муравей, и девушка во сне ежилась, беспокойно поводила плечами.
Володька сел рядом на камне и прутиком провел по ее ноге. Она что-то забормотала и неохотно открыла глаза. Взгляд ее медленно прояснился, и она вдруг с удивлением приподнялась на руке. Увидела сбившееся платье, быстро одернула его и покраснела.
— Вам чего надо?! — сердито спросила она.
— Ничего,— пожал плечами Володька.— Ты кто такая?
— Знать больно много хотите!
— Так мы не договоримся.
— А я и не собираюсь договариваться,— фыркнула Шура.
— Ты здешняя,— догадался Володька.
— Нет, я турецкая подданная. Меня ночью с подводной лодки высадили...
— Я с тобой серьезно,— сказал Володька,— а ты...
— Серьезно?! — засмеялась, она.— Ишь ты какой... Ты, наверно, дачник? Здесь таких много. Ходят, собирают морскую траву и сушат на солнце.
— Зачем?
— Матрацы хорошие получаются. — Мягко, что ли?
— Нет, морем пахнет...
Володька поднялся с камня и спросил:
— Машины в районный городок тут часто ходят?
— А что, заблудился? Редко ходят. В четыре часа будет автобус, да народу в нем... ужас!
— Что же делать? — растерялся Володька. Он подумал, нащупал в кармане монетку и достал ее. Размахнувшись, бросил в воду.
— Лишние?! — прищурилась Шура и, приподняв подол платья, вошла по колени в волны, на ощупь, пальцами ноги отыскивая монетку.— Их находить надо, а он разбрасывается...
— Много ты находишь? — усмехнулся Володька, окинув ее взглядом.
— Нахожу,— спокойно ответила девушка.
— Научи.
— А ты счастливый? — вдруг-спросил а она.
— Я?! — удивился Володька и, пожав плечами, промолчал.
Он недоуменно посмотрел на девчонку и побрел по песку к самой кромке моря, чувствуя на себе взгляд странной незнакомки. Присев на корточки, подождал, когда волна хлюпнет в подставленные ковшом ладони, и с наслаждением окунул лицо в пенную воду. Не вытираясь, обернулся и-насмешливо прокричал:
— Ну, а сама-то... Много счастья?!
— А ты в нем понимаешь?! —откликнулась она с пренебрежением.
Володька вернулся к ней и потянулся к своим связанным шнурками ботинкам. Он ядовито проговорил, словно бы не замечая выжидающе приподнявшейся с песка деушки:
— Счастье ей нужно?!! Да какое оно, то счастье, с чего его едят-кушают?! Дите ты несуразное!
— Конечно,— задумчиво проговорила Шура, не обидевшись,— время у нас есть... А что если в самом деле тебя туда сводить?
— Куда? — не понял Володька.
— Да тут есть древний город. Весь в скалах. Одни пещеры. И еще дороги старые... никуда не ведут. Так там старинные монеты находят... Из глины. На одной стороне стрелы, а на второй носатая голова.
— Ну и что? — перебил Володька.
— Есть такое поверье: кто найдет монетку, тот будет счастливым. Курортники целыми днями роются.
— На всех хватает?
— Кому как... У меня есть.
— Значит, счастливая?
— А что, не видно?
Володька посмотрел на нее и словно впервые увидел этот острый вздернутый нос, покрытый, как каплями, маковыми ро-синками веснушек, выгоревшие волосы и всю худенькую мальчишескую фигуру в коротком ситцевом платье.
У Шуры была монета,- приносящая счастье. Она стояла с независимым видом, искоса разглядывая длинноногого худого парня с ботинками, переброшенными через плечо.
— Нам бы к четырем успеть,— неуверенно сказал Володька.— Тебя как звать?
— Шура.
— А меня Володька,.. Ладно, пошли.
Шура запрятала под ялик ивовую корзину и зашагала по берегу, выдавливая в песке твердыми пятками круглые ямки. Поеживаясь от острых ракушек, Володька последовал за ней.
ДОРОГА К «СЧАСТЬЮ»
Шли долго. Серо-желтые пологие холмы тянулись грядами. Их склоны были изрыты глубокими оползнями. Стояла разомлевшая от жары тишина. Не видно было ни души— вокруг только мертвые дюны, изредка жужжание заблудившейся пчелы да под ногами хруст меловых панцирей.
— Смотри, что я нашел! — закричал Володька. Он показал тяжелый кусок ржавого железа. Девушка подошла, взвесила его на лддони и вернула назад, вытерев руку о платье.
— Это от снаряда,—сказала она.— Ведь здесь полигон. В прошлом месяце из пушек шесть дней бухали. А сейчас тихо... Я же тебя напрямик веду, ты не боишься?
— От снаряда?! — удивился Володька и стал внимательно рассматривать осколок.— Солидный калибр... Надо взять на память. Я живой пушки в глаза не видел. Может» быть, только в кино...
— Железо как железо,— равнодушно проговорила Шура.
— Нет, ты не скажи,— возразил Володька.— Это железо специальное... чтобы убивать. Поражать живую силу противника...— Он приложил осколок к своему животу и покачал головой.— Да, не завидую...
— Кому? — не поняла Шура.
— Тому, которому попадет... Теплый.
— Это от солнца,—-ответила Шура.— А ты думаешь — будет война?
— Задавим врага в первые же дни,— уверенно перебил Володька. Он обвел взглядом холмы.— Смотри, вокруг живого места нет. Даже трава не растет. Разве человек такое выдержит?!
Он покрутил осколок в руках, примерился и вдруг -швырнул его в сторону. Черной точкой тот пронзил воздух, врезался в край воронки. Взметнулась пыль, и над землей, трепеща крыльями, поднялась серая птица. Она летела боком, отчаянно пища и делая нырки.
Вдали виднелся лес. Он был странным. Одинокие деревья стояли ровными рядами. Лес словно выстроился в шеренги. Когда подошли ближе, то увидели гибкие лозины, вставленные в деревянные станки. Очищенные от веток и листьев, высокие прутья тянулись длинными коридорами:
Володька и Шура шли вдоль качающихся на ветру лозин. Те скрипели и стучались стволами о края станков. Черные кривые тени лежали на песке, точно землю исчеркали полосами.
— Для учения приготовили,— объяснила Шура.— Тут неподалеку кавалерийская дивизия стоит... Лозу рубят саблями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61