Съезжу-ка в Братиславу, может, что и поразнюхаю. Потом вас обо всем извещу. А пока меня не будет, приглядите, чтоб тут не стряслось чего. Вы меня понимаете?
— Понимаю, понимаю, конечно понимаю.
— И еще кое-что. Видите ли, тут жена моя. Да что я вам толкую? Одно слово — женщина.—Управитель заглянул батраку прямо в глаза: — Женщина, а вы умный человек. Вижу, вы меня понимаете. Более толкового и понятливого человека тут не найти.
— Пан управитель, положитесь на меня! Смело можете положиться!
— Вы, Ранииец, человек женатый...
— Тридцать годков, пан управитель, целых тридцать годков.
— Вы человек женатый и всякое пережили.
— Эхе-хе, чего только я не пережил! Право слово, всякое пережил! Всяко бывало!
— Сегодня даже лучше никуда не ходите. Оставайтесь-ка в имении. Тут житнины, у нас еще зерна порядком. Наведайтесь в конюшни, обойдите хлева. И следите за Габчо! Следите за Вишвадером! А заблажит вдруг Онофрей, так и с него глаз не спускайте! Иной раз и слова достаточно, Онофрей вас слушает, я заметил, что слушает. А потребуется — поговорите с ним!
— Так-так! Ей-богу, схожу к нему, пан управитель. Сейчас же схожу к нему поговорю.
— Зачем же так торопиться, Ранинец? Я только к тому, чтоб тут был порядок. Уверенность — это все же уверенность.
— Это уж точно,—- согласился Ранинец,—Уверенность — это все же уверенность.
— Значит, я могу на вас положиться.
— Смело можете положиться.
— А что до моей жены...
— Пан управитель, и тут будьте спокойны.
— Не сказать, чтоб она боялась. Она не робкого десятка.
— Смелая женка! Истинно смелая женка, пан управитель! Право слово, посмотрел бы я на того, кто посмел бы ее изобидеть!
— Я не о том. Пан Ранинец, знаю, из здешних ее никто не обидит.
— И думать не думайте, пан управитель! Умная женка. Все ее уважают. И Габчо, и Онофрей тоже. Посмей кто ее обидеть, и Габчо и Онофрей тоже стали бы за нее горой. Честное слово! Поверьте моему честному слову!
— Теперь, знаете, время смутное. Разные ходят слухи. В любую минуту может все измениться, повернуться, перевернуться. Не обязательно даже, чтоб с человеком невесть что и случилось, но всякие разговоры на него действуют, человеку впечатлительному и чуткому что угодно приходит на ум.
— И то сказать,—подтвердил Ранинец,—Паи управитель, в ваших словах великая правда!
— Знаете, иной раз бывает тоскливо. Бывают же такие минуты, правда?
— А как же, бывают.
— Вдруг тоска возьмет.
— Вдруг возьмет, а как же!
— А женщины, они и вовсе впечатлительные. Иной раз и сами не знают, что с ними.
— Пан управитель, согласен с вами. Впечатлительные они. Иной раз и сами не знают, что с ними, не знают, что с ними. Вполне с вами согласен.
— Наведайтесь к ней!
— Наведаюсь. Пан управитель, скажу вам как на духу: я очень уважаю вашу хозяйку. Мы все ее жалуем. С удовольствием к ней наведаюсь. А хотите, могу и поговорить.
— Что ж, можно, лишь бы ей не было скучно. Лишь бы не было ей вечером боя ню.
— Попятно, понятно.
— А что касается остального — это строго между нами, только между нами.
— Только между нами. А что остальное?!
— Ну захоти она случайно идти вечером в Церовую — переночевать у родителей, проводи!е ее!
— Проводить? И проводить даже? Что ж, случись, и проводить можно.
— А то и не понадобится. Сами увидите, как сложится обстановка.
— Разумно. Уж я-то" разберусь в обстановке. Положитесь на меня, пан управитель. Смело можете положиться.
Разумеется, Киринович на сей раз отправлялся в Братиславу не только ради своих служебных обязанностей. Пожалуй, сейчас они не бог весгь как и занимали его. Куда больше его волновали события последних дней, к которым он до сих нор не определил своего отношения.
Киринович был человек осмотрительный. В привычной обстановке он умел принимать решения сравнительно быстро, иной раз пускался в дело очертя голову, подгоняя )
еще н других, но, если речь шла о чем-то серьезном, сложном и запутанном, он пороть горячку не любил, не корчил из себя ни ловкача, ни героя, а трезво обдумывал, что делать, как поступить, не полагался только па собственный разум, а изучал и чужие мнения, и, надо признать, изучал основательно. Потерянное время не тяготило его, пожалуй, гг говорить не стоило о потерянном времени, ибо Кирино-вич, уж если он как следует осмотрелся и извлек для себя полезный урок, всякий раз наверстывал упущенное и догонял, а то и обгонял тех, кто действовал более решительно и быстро.
Положение отнюдь не казалось ему утешительным. Приход немцев его не обрадовал. Он слыхал, что немцы разоружают словацкую армию, некоторые гарнизоны, ужо не существуют, по в Банска-Бистрице и в других городах словацкая армия соединилась с партизанами, и народ туда валом валит. Слыхал он и то, что якобы в Бистрице повое правительство, которое объявило немцам войну, и у него уж было созрело решение махнуть туда поразнюхать, да он тут же одумался. Семь раз отмерь, один отрежь! Нет, он все-таки не отправится в Бистрицу па разведку, чтобы там кто-нибудь его поучал: «Ага, товарищ, ты вовремя пожаловал, тут нам каждый кстати, мы и тебя запряжем!» В таких поучениях Кирииович не нуждается. Сперва надо узнать, о какой такой «упряжке» идет речь! Когда говорят так и этак, это значит, так или наоборот, но некоторые вещи могут иметь не два оборота, а еще и третий, хотя это и вопреки логике. Но что такое логика? Для чего она, эта логика? Жахнут тебя по башке, вот и конец логике, да хоть бы она и осталась, тумак-то все равно уже при тебе! Прежде осмотрись, а потом и решись! Торопиться нечего, лучше поговорить с человеком, который разбирается в обстановке. В Братиславе такой человек определенно найдется, возможно, там найдутся и многие, что разбираются в обстановке. А пока Киртшовичу ясно одно: дела обернулись несколько иначе, чем он полагал. И это злило его. Когда ехал утренним поездом в Братиславу, он был очень зол, свирепел па весь мир. «Все вверх дном! — думал он.— Все перепуталось! Черт дери эту кашу! Ты вот решил, что пришла пора тихой подпольной работы, что все мало-помалу образуется, переменится, а вот на тебе — втерлись сюда немцы и теперь иди добывай винтовку! Добывай винтовку или хватай рогатину, и именно сейчас, когда работы по горло. Правда, с зерном уже вроде управились: часть сбыли, другая сушится в житницах. Да ведь еще остались картофель, табак, а там, глядишь, и кукуруза поспеет. Если мужики по одному, по двое утекут в Би-стрицу или еще куда в горы, тут и сбрендить недолго. Ведь не стану же я сам кукурузу ломать?! Или, может, немцев звать на поденщину?! Черт дери, кто мог все так угробить?! Вот тебе и подпольная работа, а следом за ней тихий, мирный переворот! Хватай винтовку и иди, иди бей немцев. Вот ты и бей, коли заварил это и выдумал!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186
— Понимаю, понимаю, конечно понимаю.
— И еще кое-что. Видите ли, тут жена моя. Да что я вам толкую? Одно слово — женщина.—Управитель заглянул батраку прямо в глаза: — Женщина, а вы умный человек. Вижу, вы меня понимаете. Более толкового и понятливого человека тут не найти.
— Пан управитель, положитесь на меня! Смело можете положиться!
— Вы, Ранииец, человек женатый...
— Тридцать годков, пан управитель, целых тридцать годков.
— Вы человек женатый и всякое пережили.
— Эхе-хе, чего только я не пережил! Право слово, всякое пережил! Всяко бывало!
— Сегодня даже лучше никуда не ходите. Оставайтесь-ка в имении. Тут житнины, у нас еще зерна порядком. Наведайтесь в конюшни, обойдите хлева. И следите за Габчо! Следите за Вишвадером! А заблажит вдруг Онофрей, так и с него глаз не спускайте! Иной раз и слова достаточно, Онофрей вас слушает, я заметил, что слушает. А потребуется — поговорите с ним!
— Так-так! Ей-богу, схожу к нему, пан управитель. Сейчас же схожу к нему поговорю.
— Зачем же так торопиться, Ранинец? Я только к тому, чтоб тут был порядок. Уверенность — это все же уверенность.
— Это уж точно,—- согласился Ранинец,—Уверенность — это все же уверенность.
— Значит, я могу на вас положиться.
— Смело можете положиться.
— А что до моей жены...
— Пан управитель, и тут будьте спокойны.
— Не сказать, чтоб она боялась. Она не робкого десятка.
— Смелая женка! Истинно смелая женка, пан управитель! Право слово, посмотрел бы я на того, кто посмел бы ее изобидеть!
— Я не о том. Пан Ранинец, знаю, из здешних ее никто не обидит.
— И думать не думайте, пан управитель! Умная женка. Все ее уважают. И Габчо, и Онофрей тоже. Посмей кто ее обидеть, и Габчо и Онофрей тоже стали бы за нее горой. Честное слово! Поверьте моему честному слову!
— Теперь, знаете, время смутное. Разные ходят слухи. В любую минуту может все измениться, повернуться, перевернуться. Не обязательно даже, чтоб с человеком невесть что и случилось, но всякие разговоры на него действуют, человеку впечатлительному и чуткому что угодно приходит на ум.
— И то сказать,—подтвердил Ранинец,—Паи управитель, в ваших словах великая правда!
— Знаете, иной раз бывает тоскливо. Бывают же такие минуты, правда?
— А как же, бывают.
— Вдруг тоска возьмет.
— Вдруг возьмет, а как же!
— А женщины, они и вовсе впечатлительные. Иной раз и сами не знают, что с ними.
— Пан управитель, согласен с вами. Впечатлительные они. Иной раз и сами не знают, что с ними, не знают, что с ними. Вполне с вами согласен.
— Наведайтесь к ней!
— Наведаюсь. Пан управитель, скажу вам как на духу: я очень уважаю вашу хозяйку. Мы все ее жалуем. С удовольствием к ней наведаюсь. А хотите, могу и поговорить.
— Что ж, можно, лишь бы ей не было скучно. Лишь бы не было ей вечером боя ню.
— Попятно, понятно.
— А что касается остального — это строго между нами, только между нами.
— Только между нами. А что остальное?!
— Ну захоти она случайно идти вечером в Церовую — переночевать у родителей, проводи!е ее!
— Проводить? И проводить даже? Что ж, случись, и проводить можно.
— А то и не понадобится. Сами увидите, как сложится обстановка.
— Разумно. Уж я-то" разберусь в обстановке. Положитесь на меня, пан управитель. Смело можете положиться.
Разумеется, Киринович на сей раз отправлялся в Братиславу не только ради своих служебных обязанностей. Пожалуй, сейчас они не бог весгь как и занимали его. Куда больше его волновали события последних дней, к которым он до сих нор не определил своего отношения.
Киринович был человек осмотрительный. В привычной обстановке он умел принимать решения сравнительно быстро, иной раз пускался в дело очертя голову, подгоняя )
еще н других, но, если речь шла о чем-то серьезном, сложном и запутанном, он пороть горячку не любил, не корчил из себя ни ловкача, ни героя, а трезво обдумывал, что делать, как поступить, не полагался только па собственный разум, а изучал и чужие мнения, и, надо признать, изучал основательно. Потерянное время не тяготило его, пожалуй, гг говорить не стоило о потерянном времени, ибо Кирино-вич, уж если он как следует осмотрелся и извлек для себя полезный урок, всякий раз наверстывал упущенное и догонял, а то и обгонял тех, кто действовал более решительно и быстро.
Положение отнюдь не казалось ему утешительным. Приход немцев его не обрадовал. Он слыхал, что немцы разоружают словацкую армию, некоторые гарнизоны, ужо не существуют, по в Банска-Бистрице и в других городах словацкая армия соединилась с партизанами, и народ туда валом валит. Слыхал он и то, что якобы в Бистрице повое правительство, которое объявило немцам войну, и у него уж было созрело решение махнуть туда поразнюхать, да он тут же одумался. Семь раз отмерь, один отрежь! Нет, он все-таки не отправится в Бистрицу па разведку, чтобы там кто-нибудь его поучал: «Ага, товарищ, ты вовремя пожаловал, тут нам каждый кстати, мы и тебя запряжем!» В таких поучениях Кирииович не нуждается. Сперва надо узнать, о какой такой «упряжке» идет речь! Когда говорят так и этак, это значит, так или наоборот, но некоторые вещи могут иметь не два оборота, а еще и третий, хотя это и вопреки логике. Но что такое логика? Для чего она, эта логика? Жахнут тебя по башке, вот и конец логике, да хоть бы она и осталась, тумак-то все равно уже при тебе! Прежде осмотрись, а потом и решись! Торопиться нечего, лучше поговорить с человеком, который разбирается в обстановке. В Братиславе такой человек определенно найдется, возможно, там найдутся и многие, что разбираются в обстановке. А пока Киртшовичу ясно одно: дела обернулись несколько иначе, чем он полагал. И это злило его. Когда ехал утренним поездом в Братиславу, он был очень зол, свирепел па весь мир. «Все вверх дном! — думал он.— Все перепуталось! Черт дери эту кашу! Ты вот решил, что пришла пора тихой подпольной работы, что все мало-помалу образуется, переменится, а вот на тебе — втерлись сюда немцы и теперь иди добывай винтовку! Добывай винтовку или хватай рогатину, и именно сейчас, когда работы по горло. Правда, с зерном уже вроде управились: часть сбыли, другая сушится в житницах. Да ведь еще остались картофель, табак, а там, глядишь, и кукуруза поспеет. Если мужики по одному, по двое утекут в Би-стрицу или еще куда в горы, тут и сбрендить недолго. Ведь не стану же я сам кукурузу ломать?! Или, может, немцев звать на поденщину?! Черт дери, кто мог все так угробить?! Вот тебе и подпольная работа, а следом за ней тихий, мирный переворот! Хватай винтовку и иди, иди бей немцев. Вот ты и бей, коли заварил это и выдумал!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186