— Я не знаю. Я его сюда не звал.
По счастью, Карчимарчик никакой неприветливости не заметил. Многие ему тепло улыбались.— Ты опоздал! — говорили они.— Мы уже сфотографировались.
Студент Микес печально подтвердил: — У меня была целая пленка, вся вышла.
Киринович подготовил длинную речь; трудился над пей несколько дней, но ситуация изменилась, и ему пришлось на ходу перестраиваться; поначалу сдавалось, что ему даже не о чем говорить, он еле-еле жевал слова, а потом вдруг в сердцах, но не без остроты, выдал ex abrup-to, то есть без подготовки, приветственную речь, которую мояшо было бы назвать и основным докладом. Он оценил политическую и военную обстановку и, прежде чем кончить, предупредил, что к его словам не надо относиться чересчур серьезно.
— Мы тут все друзья и знакомые,— говорил он,— и речь идет о свободной дискуссии и обмене мнениями. Так, пожалуйста, и отнеситесь к этому. Мы все знаем, что сейчас война и тянется она уже долго; но мы не знаем точно, когда и как она кончится, хотя некоторые вещи можно уже сегодня отгадать и предвидеть. Но как бы война пи кончилась — так либо эдак,— мы обязаны следить за тем, чтобы у нас дома все шло наилучшим образом.
— Да оно так и идет,— проворчал Габчо.— Разве не ладится?
— Я не говорю, что не ладится.— Киринович в душе возмутился, по виду не подал.— Я говорю, что каждый из нас должен выполнять свой долг, чтобы нам не пришлось стыдиться друг за друга ни сегодня, ни в будущем.
Люди во все уши слушали. Мясник Фашунг кивал головой.
— Так, так... А дальше? — Он вопрошающе поглядел на Кириновича.
— Что дальше? — Киринович внимательно изучал отдельные лица, пытался понять, что за ними скрывается, но минутами его одолевало желание заорать на кого-нибудь из батраков, а то и на всех: «Катитесь вы ко всем чертям! Чего так по-дурацки пялитесь?» Но он сдерживал себя.— Мне лично кажется,— говорил он,— что люди мало встречаются и сравнительно мало знают сами себя. А уж друг о друге мы вообще ничего не знаем и еще меньше знаем о том, что делается на свете. Круг замыкается! Всюду идет война. Круг замыкается, и мы в нем. Вы понимаете меня? Уясняете себе?
Мужики хмыкали. Один передернул плечами, другой, третий. Подал голос Мичунек: — Война есть война, война — дело известное. Хотелось бы что и поновее услышать.
Отозвался и Карчимарчик: — Можно мне сказать?
— Говори! — поддержали его перовские крестьяне.— Хоть весело будет.
Некоторые заулыбались, так уж было заведено: когда говорил Карчимарчик, обыкновенно люди улыбались; иной раз — как, например, сейчас — он и сам улыбался, будто подбадривал улыбкой других: пу что же вы, смейтесь надо мной!
— Управитель, Йожко,— он обратился сперва к Кири-новичу,— говорит, что мы все хорошо знаем друг друга и могли бы еще лучше узнать, кабы чаще встречались. Я к вам не навязываюсь, чотя думаю, если бы и навязался, вы меня, наверно, не прогнали бы. Сегодня же меня не прогнали, еще и говорить позволили, хотя, пожалуй, похоже на то, что я малость и навязался. Пришел, хотя меня и не звали. Я случайно узнал, что вы соберетесь тут, а у меня было время, потому что оно у меня всегда есть, а если бы не было, я бы его все равно нашел. Решил сюда забежать, вот я и здесь, вот я и выслушал Йоя^ко и могу сказать, что он говорил почти хорошо. Но мне кажется, что он мог бы юворпи, и лучше. Когда люди вот так вс1речан>1сн —ошм надо пользоваться.
Док юр медицины Йозеф Салус чуть привстал и вытянул шею.
— Вас как звать, скажите на милость? — спросил он учтиво.
— Карчимарчик. Жестянщик Карчимарчик.
Доктор Салус поблагодарил кивком головы. Карчимарчик ответил и па его невысказанный вопрос, который должен был звучать так: «Кто вы и чем занимаетесь?»
Мужики ухмыльнулись: может, им показалось, что Карчимарчику следовало бы сказать вместо «жестянщик» дротарь — звучало бы это тогда выразительней и более по-словацки.
— Спасибо! — На этот раз доктор поблагодарил его вслух.— Продолжайте, пожалуйста!
— Продолжай! — проткнул его Киринович взглядом.— Говори. Ведь и я сказал, что тут можно поговорить. Ты только повторил мои слова. Тут каждый может смело и свободно высказаться. Разве я о чем другом говорил?
Карчимарчик удивленно улыбнулся и тряхнул головой. Слова управляющего ему не понравились, и еще больше не понравился ему его взгляд. Поэтому он спросил: —Почему же так сердито, Йожко?! Ты вроде гневаешься на меня!
= Говори, говори! — торопил его Киринович и колол взглядом.— Договаривай! Не обо мне речь!
Карчимарчик хотел продолжать, в самом деле речь свою хотел кончить, но прежде попытался объяснить управителю, что вовсе не думал его оскорбить или как-то задеть, и, уж во всяком случае, не злым словом. Разговор застопорился: спорщики растолковывали друг другу, что они говорили или что собирались сказать. Киринович был взбешен и распалялся все пуще; невольно вспомнился ему тесть, который сегодня по своему обыкновению «усластил» ему жизнь и убрался восвояси, но управитель уже сыт по горло такими речами, переполнилась наконец чаша. Держись, дротарь, ты за это поплатишься!
Мелезинек вытащил из кармана сигару и, прежде чем закурить, мигнул в сторону сцепившихся, раскричавшихся петухов и шутя заметил: — Вот вам — пожалуйста! Говорят о войне, а она уже тут!
А эта война была и впрямь занятной. Карчимарчик, поскольку не охоч был до острых споров и свар, пытался пойти на мировую. Говорил примирительно и приветливо: — Ну, Йожко, давай поладим! Я не сержусь и ты не сердись! Коли обидел тебя, извини!
Но Киринович, словно бы вежливость дротаря только распаляла его, злился еще больше, фыркал, подскакивал и все резче, раздраженней размахивал руками и при этом — мы чуть было не упустили — колол и стрелял глазами, ведь вокруг было полно слушателей, свидетелей, ему хотелось привлечь их внимание, пробудить в них гнев и, главное — мы-то знаем,— убедить их, что нападающая сторона не он, а Карчимарчик, этот спесивец и растяпа, которого никто не звал, но который всюду, всюду втирается и навязывается. Прямо за пазуху к человеку влез бы, лишь бы надоедать ему, выводить из себя.
Но Карчимарчик не сердился; не рассердился он и тогда, когда Киринович стал совершенно явно его оскорблять. Он только огорченно улыбнулся и сказал: — Кажется, Йожко, мы не поймем друг друга. Мне не хочется ссориться. А коли думаешь, что тебе полегчает, выскажись начистоту! Я не рассержусь на тебя.
Доктор Салус возмущенно вертел головой и несколько раз громко вздохнул: — Ужасно, ужасно!
Никто так и не понял, к кому эти слова относились: к Карчимарчику? К Кириновичу? Пожалуй, к Карчимарчику.
Впрочем, гостей ссора уже перестала забавлять. Они стали делиться меж собой мнениями, причем каждый — с ближайшим соседом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186
По счастью, Карчимарчик никакой неприветливости не заметил. Многие ему тепло улыбались.— Ты опоздал! — говорили они.— Мы уже сфотографировались.
Студент Микес печально подтвердил: — У меня была целая пленка, вся вышла.
Киринович подготовил длинную речь; трудился над пей несколько дней, но ситуация изменилась, и ему пришлось на ходу перестраиваться; поначалу сдавалось, что ему даже не о чем говорить, он еле-еле жевал слова, а потом вдруг в сердцах, но не без остроты, выдал ex abrup-to, то есть без подготовки, приветственную речь, которую мояшо было бы назвать и основным докладом. Он оценил политическую и военную обстановку и, прежде чем кончить, предупредил, что к его словам не надо относиться чересчур серьезно.
— Мы тут все друзья и знакомые,— говорил он,— и речь идет о свободной дискуссии и обмене мнениями. Так, пожалуйста, и отнеситесь к этому. Мы все знаем, что сейчас война и тянется она уже долго; но мы не знаем точно, когда и как она кончится, хотя некоторые вещи можно уже сегодня отгадать и предвидеть. Но как бы война пи кончилась — так либо эдак,— мы обязаны следить за тем, чтобы у нас дома все шло наилучшим образом.
— Да оно так и идет,— проворчал Габчо.— Разве не ладится?
— Я не говорю, что не ладится.— Киринович в душе возмутился, по виду не подал.— Я говорю, что каждый из нас должен выполнять свой долг, чтобы нам не пришлось стыдиться друг за друга ни сегодня, ни в будущем.
Люди во все уши слушали. Мясник Фашунг кивал головой.
— Так, так... А дальше? — Он вопрошающе поглядел на Кириновича.
— Что дальше? — Киринович внимательно изучал отдельные лица, пытался понять, что за ними скрывается, но минутами его одолевало желание заорать на кого-нибудь из батраков, а то и на всех: «Катитесь вы ко всем чертям! Чего так по-дурацки пялитесь?» Но он сдерживал себя.— Мне лично кажется,— говорил он,— что люди мало встречаются и сравнительно мало знают сами себя. А уж друг о друге мы вообще ничего не знаем и еще меньше знаем о том, что делается на свете. Круг замыкается! Всюду идет война. Круг замыкается, и мы в нем. Вы понимаете меня? Уясняете себе?
Мужики хмыкали. Один передернул плечами, другой, третий. Подал голос Мичунек: — Война есть война, война — дело известное. Хотелось бы что и поновее услышать.
Отозвался и Карчимарчик: — Можно мне сказать?
— Говори! — поддержали его перовские крестьяне.— Хоть весело будет.
Некоторые заулыбались, так уж было заведено: когда говорил Карчимарчик, обыкновенно люди улыбались; иной раз — как, например, сейчас — он и сам улыбался, будто подбадривал улыбкой других: пу что же вы, смейтесь надо мной!
— Управитель, Йожко,— он обратился сперва к Кири-новичу,— говорит, что мы все хорошо знаем друг друга и могли бы еще лучше узнать, кабы чаще встречались. Я к вам не навязываюсь, чотя думаю, если бы и навязался, вы меня, наверно, не прогнали бы. Сегодня же меня не прогнали, еще и говорить позволили, хотя, пожалуй, похоже на то, что я малость и навязался. Пришел, хотя меня и не звали. Я случайно узнал, что вы соберетесь тут, а у меня было время, потому что оно у меня всегда есть, а если бы не было, я бы его все равно нашел. Решил сюда забежать, вот я и здесь, вот я и выслушал Йоя^ко и могу сказать, что он говорил почти хорошо. Но мне кажется, что он мог бы юворпи, и лучше. Когда люди вот так вс1речан>1сн —ошм надо пользоваться.
Док юр медицины Йозеф Салус чуть привстал и вытянул шею.
— Вас как звать, скажите на милость? — спросил он учтиво.
— Карчимарчик. Жестянщик Карчимарчик.
Доктор Салус поблагодарил кивком головы. Карчимарчик ответил и па его невысказанный вопрос, который должен был звучать так: «Кто вы и чем занимаетесь?»
Мужики ухмыльнулись: может, им показалось, что Карчимарчику следовало бы сказать вместо «жестянщик» дротарь — звучало бы это тогда выразительней и более по-словацки.
— Спасибо! — На этот раз доктор поблагодарил его вслух.— Продолжайте, пожалуйста!
— Продолжай! — проткнул его Киринович взглядом.— Говори. Ведь и я сказал, что тут можно поговорить. Ты только повторил мои слова. Тут каждый может смело и свободно высказаться. Разве я о чем другом говорил?
Карчимарчик удивленно улыбнулся и тряхнул головой. Слова управляющего ему не понравились, и еще больше не понравился ему его взгляд. Поэтому он спросил: —Почему же так сердито, Йожко?! Ты вроде гневаешься на меня!
= Говори, говори! — торопил его Киринович и колол взглядом.— Договаривай! Не обо мне речь!
Карчимарчик хотел продолжать, в самом деле речь свою хотел кончить, но прежде попытался объяснить управителю, что вовсе не думал его оскорбить или как-то задеть, и, уж во всяком случае, не злым словом. Разговор застопорился: спорщики растолковывали друг другу, что они говорили или что собирались сказать. Киринович был взбешен и распалялся все пуще; невольно вспомнился ему тесть, который сегодня по своему обыкновению «усластил» ему жизнь и убрался восвояси, но управитель уже сыт по горло такими речами, переполнилась наконец чаша. Держись, дротарь, ты за это поплатишься!
Мелезинек вытащил из кармана сигару и, прежде чем закурить, мигнул в сторону сцепившихся, раскричавшихся петухов и шутя заметил: — Вот вам — пожалуйста! Говорят о войне, а она уже тут!
А эта война была и впрямь занятной. Карчимарчик, поскольку не охоч был до острых споров и свар, пытался пойти на мировую. Говорил примирительно и приветливо: — Ну, Йожко, давай поладим! Я не сержусь и ты не сердись! Коли обидел тебя, извини!
Но Киринович, словно бы вежливость дротаря только распаляла его, злился еще больше, фыркал, подскакивал и все резче, раздраженней размахивал руками и при этом — мы чуть было не упустили — колол и стрелял глазами, ведь вокруг было полно слушателей, свидетелей, ему хотелось привлечь их внимание, пробудить в них гнев и, главное — мы-то знаем,— убедить их, что нападающая сторона не он, а Карчимарчик, этот спесивец и растяпа, которого никто не звал, но который всюду, всюду втирается и навязывается. Прямо за пазуху к человеку влез бы, лишь бы надоедать ему, выводить из себя.
Но Карчимарчик не сердился; не рассердился он и тогда, когда Киринович стал совершенно явно его оскорблять. Он только огорченно улыбнулся и сказал: — Кажется, Йожко, мы не поймем друг друга. Мне не хочется ссориться. А коли думаешь, что тебе полегчает, выскажись начистоту! Я не рассержусь на тебя.
Доктор Салус возмущенно вертел головой и несколько раз громко вздохнул: — Ужасно, ужасно!
Никто так и не понял, к кому эти слова относились: к Карчимарчику? К Кириновичу? Пожалуй, к Карчимарчику.
Впрочем, гостей ссора уже перестала забавлять. Они стали делиться меж собой мнениями, причем каждый — с ближайшим соседом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186