Разве не могут они хоть минутку спокойно потолковать?
Штефка поймала взгляд Имро и улыбнулась.
— Не гляди на меня так, не то покраснею.
— Ты и так покраснела.
— Я всегда краснею. А если кто на меня долго глядит, я ужасно краснею.
— А ты и сейчас очень покраснела.
— Покраснела, но только немножко. Если бы ты на меня смотрел дольше... Нет, лучше не смотри!
Имро отвернулся и подумал: Штефка строит из себя более робкую, чем есть на самом деле. Интересней хочет казаться, что ли?
А может, осторожничает? Боится, что иначе Имро позволит себе лишнее? Какие глупости! Ему такое и.в голову не приходит. Штефка просто комедию разыгрывает. Да ведь порой это дорого обходится. Женщине нечего уж так выставлять свою робость — иного мужчину это может сбить с толку, он решит, что его подзадоривают, и захочет испытать эту робость.
В комнате сновала пчела. Возможно, влетела сюда через двери, когда уходил мастер, а теперь ужасно раздражала и докучала; пчела поминутно осаждала окно — оно было раскрыто, но затянуто сеткой от мух.
— Что ж ты молчишь? — отозвалась опять Штефка.
— А что говорить? Жара несусветная. Пойду-ка и я в холодок лягу,— ответил Имро, но продолжал сидеть.
Штефка сказала:
— Успеешь, времени хватит.
— А хочешь, помогу тебе,— сказал Имро и пододвинул тарелку, к которой она тянулась.
Вместо улыбки Штефка скорчила рожицу, она часто так делала, порой без причины, но обычно давала этим понять, что ни в какие разговоры пускаться не намерена; она сморщила нос и надула губы.
— Да тут всей ничего,— заговорила она чуть погодя, и лицо ее снова похорошело.— С тремя-то тарелками и ложками я и сама управлюсь.
Пчела все докучала им. Жужжанье ее становилось более зловещим.
Штефка подошла к окну, встала на цыпочки, правой рукой откинула крючок, прикреплявший сетку к оконной раме, оттянула сетку и посторонилась, чтобы пчела могла вылететь.
Тут поднялся и Имро; он засновал по комнате и, размахивая руками, пытался выгнать пчелу.
Штефка рассмеялась.— Оставь ее, она и сама вылетит.
Имро чуть смутился. Подошел к Штефке, а когда пчела вылетела, сказал: — Теперь можно закрыть! — и погладил ее локоть.
Штефка -сделала вид, будто ничего не заметила. Она подступила к окну и, прижав сетку к оконной раме, укрепила ее стальным крючком.
Имро стоял рядом, ему подумалось, что он мог бы и посмелее погладить ее. Он опять невзначай протянул руку, положил ей на плечо, а другой обнял за талию.
Штефка удивленно оглянулась.— Ты что?! — Она вырывалась, но Имро не отставал от нее,— Ну тебя! Уходи! — Она отталкивала его, но Имро не сдавался, решив, что он просто не должен, не может ей уступить, и оттого делался все более напористым.
Кончилось все неловко. Штефка высвободилась, и казалось, что она сердится. Имро подумал было задним числом обратить все в шутку, но опоздал. Штефка разговаривала с ним сдержанно и гнала прочь. В конце концов и он понял, что пора уходить, но прежде, чем уйти, наболтал Штефке всякого вздору, пытаясь хотя бы словами, коли не мог иначе, изрядно обидеть ее.
Разумеется, потом его это мучило, но он силился сам себя убедить, что ничего особенного не случилось. Работал рассеянно и неспокойно. Упрекал себя, что был недостаточно осторожен и осмотрителен, не почувствовал даже, что может позволить себе, а что нет. Досадовал, что Штефка осталась к нему равнодушной, а ко всему еще и обиделась. Н-да, надо бы с ней как-нибудь расквитаться! Да вот как? Того и гляди больше осрамишься!
В прошлом году — мы-то уж знаем, мы-то помним,— в прошлом году сама, можно сказать, на шею ему вешалась!
Правда, в прошлом году она была еще в девках, стало быть, прошлый год не в счет, но при надобности Имро и на прошлый год может сослаться и хоть отчасти оправдать себя.
Нет, это не дело! А ну как Штефка подумает, что он уже с прошлого года по пей сохнет?
Еще чего! Этого только не хватало! Конечно, она ему нравилась, но чтоб он испытывал к пей более серьезное и прочное чувство — боже избавь! Он просто подумал так: в прошлом-то году выходило, почему бы и нынче не попытаться?
Да вот не вышло. Просчитался. И поделом! Другой раз будет хоть осмотрительней. Надо поскорей все это выкинуть из головы! Чем скорее, тем лучше!
5
Дома, при Вильме, он о Штефке забыл, по па другой день, проснувшись, вспомнил, что нужно идти в имение, и у него опять испортилось настроение. Завтракать — аппетита не было. А Вильма не хотела без завтрака его отпускать — ради нее он слегка перекусил, но при этом очень досадовал, что даже в таких мелочах приходится ей уступать. Поел мало и потому, дойдя до имения, проголодался — настроение у него совсем упало, хотя он и не мог признаться себе, что это из-за еды. Вовсе нет! Его не покидало предчувствие чего-то тягостного.
Киринович, который вчера и позавчера об эту пору был весь в трудах, сегодня слонялся по дому, и оттого Имро еще больше встревожился. Не странно ли это? Уж не проболталась ли Штефка? Не пожаловалась ли мужу? Что, если управляющий все знает?
К счастью, Киринович не заставил себя долго ждать. Пришел поздороваться: оказалось, опасения Имро были напрасны.
— Ну что, мастера? — скалил он свои крупные зубы.— Поздно встаете, поздно молодуха вас будит. Не пойму, как можно так долго спать. Что нового? Как жизнь?
— По-всякому,— отвечал мастер, потом обратился к сыну: — Имришко, скажи, мы когда встали?
— А я почем знаю? В пять? Не то раньше?
— загоготал управляющий.— Боже мой, и не стыдно такое говорить! Я сегодня успел уже всю деревню обежать.
Мастер на это: — Так то ты. Думаешь, мне охота мотаться по деревне? Нет, я не такой полоумный. Что ж, бегай, коли ноги скорые.
Управитель надулся, но минуту спустя — опять смешинка в глазах.
— Да разве в ногах дело? Сперва надо встать, а потом уж можно и бегать.
—- Не мельтеши тут! — замахнулся на него мастер.— Прямо под руку лезешь. Знаю, что ты не сидел. Сидючи хило бы бегал. Может, разбежаться и то не сумел бы.
Управитель, поняв, что мастер подтрунивает над ним, схватил его за груд км.
— А пошли! Дошли! Увидим, кто быстрей бегает.
— Отвяжись! — Мастер вырвался, пригрозил управителю топором.— Дурья башка, хочешь, чтобы я промахнулся! Враз коленку тебе подшибу!
Управитель внезапно сделался серьезным.— Послушайте! А что скажете о тех двух мужиках?
— Каких это «тех»? — спросил Имрих.
— Да о тех солдатах.
— Каких солдатах? — заинтересовался и мастер.
— Да вы разве видали? — удивился Киринович, но тут же вспомнил: — Ах да, вас уже не было, вы не могли их видеть. Вчера вы только ушли, пожаловали двое. Солдаты.
— Солдаты? А что им понадобилось?
— Дезертиры.
— Неужто?! Дезертиры?! Ты что, говорил с ними? Откуда тебе известно, что дезертиры?
— Бежали они.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186
Штефка поймала взгляд Имро и улыбнулась.
— Не гляди на меня так, не то покраснею.
— Ты и так покраснела.
— Я всегда краснею. А если кто на меня долго глядит, я ужасно краснею.
— А ты и сейчас очень покраснела.
— Покраснела, но только немножко. Если бы ты на меня смотрел дольше... Нет, лучше не смотри!
Имро отвернулся и подумал: Штефка строит из себя более робкую, чем есть на самом деле. Интересней хочет казаться, что ли?
А может, осторожничает? Боится, что иначе Имро позволит себе лишнее? Какие глупости! Ему такое и.в голову не приходит. Штефка просто комедию разыгрывает. Да ведь порой это дорого обходится. Женщине нечего уж так выставлять свою робость — иного мужчину это может сбить с толку, он решит, что его подзадоривают, и захочет испытать эту робость.
В комнате сновала пчела. Возможно, влетела сюда через двери, когда уходил мастер, а теперь ужасно раздражала и докучала; пчела поминутно осаждала окно — оно было раскрыто, но затянуто сеткой от мух.
— Что ж ты молчишь? — отозвалась опять Штефка.
— А что говорить? Жара несусветная. Пойду-ка и я в холодок лягу,— ответил Имро, но продолжал сидеть.
Штефка сказала:
— Успеешь, времени хватит.
— А хочешь, помогу тебе,— сказал Имро и пододвинул тарелку, к которой она тянулась.
Вместо улыбки Штефка скорчила рожицу, она часто так делала, порой без причины, но обычно давала этим понять, что ни в какие разговоры пускаться не намерена; она сморщила нос и надула губы.
— Да тут всей ничего,— заговорила она чуть погодя, и лицо ее снова похорошело.— С тремя-то тарелками и ложками я и сама управлюсь.
Пчела все докучала им. Жужжанье ее становилось более зловещим.
Штефка подошла к окну, встала на цыпочки, правой рукой откинула крючок, прикреплявший сетку к оконной раме, оттянула сетку и посторонилась, чтобы пчела могла вылететь.
Тут поднялся и Имро; он засновал по комнате и, размахивая руками, пытался выгнать пчелу.
Штефка рассмеялась.— Оставь ее, она и сама вылетит.
Имро чуть смутился. Подошел к Штефке, а когда пчела вылетела, сказал: — Теперь можно закрыть! — и погладил ее локоть.
Штефка -сделала вид, будто ничего не заметила. Она подступила к окну и, прижав сетку к оконной раме, укрепила ее стальным крючком.
Имро стоял рядом, ему подумалось, что он мог бы и посмелее погладить ее. Он опять невзначай протянул руку, положил ей на плечо, а другой обнял за талию.
Штефка удивленно оглянулась.— Ты что?! — Она вырывалась, но Имро не отставал от нее,— Ну тебя! Уходи! — Она отталкивала его, но Имро не сдавался, решив, что он просто не должен, не может ей уступить, и оттого делался все более напористым.
Кончилось все неловко. Штефка высвободилась, и казалось, что она сердится. Имро подумал было задним числом обратить все в шутку, но опоздал. Штефка разговаривала с ним сдержанно и гнала прочь. В конце концов и он понял, что пора уходить, но прежде, чем уйти, наболтал Штефке всякого вздору, пытаясь хотя бы словами, коли не мог иначе, изрядно обидеть ее.
Разумеется, потом его это мучило, но он силился сам себя убедить, что ничего особенного не случилось. Работал рассеянно и неспокойно. Упрекал себя, что был недостаточно осторожен и осмотрителен, не почувствовал даже, что может позволить себе, а что нет. Досадовал, что Штефка осталась к нему равнодушной, а ко всему еще и обиделась. Н-да, надо бы с ней как-нибудь расквитаться! Да вот как? Того и гляди больше осрамишься!
В прошлом году — мы-то уж знаем, мы-то помним,— в прошлом году сама, можно сказать, на шею ему вешалась!
Правда, в прошлом году она была еще в девках, стало быть, прошлый год не в счет, но при надобности Имро и на прошлый год может сослаться и хоть отчасти оправдать себя.
Нет, это не дело! А ну как Штефка подумает, что он уже с прошлого года по пей сохнет?
Еще чего! Этого только не хватало! Конечно, она ему нравилась, но чтоб он испытывал к пей более серьезное и прочное чувство — боже избавь! Он просто подумал так: в прошлом-то году выходило, почему бы и нынче не попытаться?
Да вот не вышло. Просчитался. И поделом! Другой раз будет хоть осмотрительней. Надо поскорей все это выкинуть из головы! Чем скорее, тем лучше!
5
Дома, при Вильме, он о Штефке забыл, по па другой день, проснувшись, вспомнил, что нужно идти в имение, и у него опять испортилось настроение. Завтракать — аппетита не было. А Вильма не хотела без завтрака его отпускать — ради нее он слегка перекусил, но при этом очень досадовал, что даже в таких мелочах приходится ей уступать. Поел мало и потому, дойдя до имения, проголодался — настроение у него совсем упало, хотя он и не мог признаться себе, что это из-за еды. Вовсе нет! Его не покидало предчувствие чего-то тягостного.
Киринович, который вчера и позавчера об эту пору был весь в трудах, сегодня слонялся по дому, и оттого Имро еще больше встревожился. Не странно ли это? Уж не проболталась ли Штефка? Не пожаловалась ли мужу? Что, если управляющий все знает?
К счастью, Киринович не заставил себя долго ждать. Пришел поздороваться: оказалось, опасения Имро были напрасны.
— Ну что, мастера? — скалил он свои крупные зубы.— Поздно встаете, поздно молодуха вас будит. Не пойму, как можно так долго спать. Что нового? Как жизнь?
— По-всякому,— отвечал мастер, потом обратился к сыну: — Имришко, скажи, мы когда встали?
— А я почем знаю? В пять? Не то раньше?
— загоготал управляющий.— Боже мой, и не стыдно такое говорить! Я сегодня успел уже всю деревню обежать.
Мастер на это: — Так то ты. Думаешь, мне охота мотаться по деревне? Нет, я не такой полоумный. Что ж, бегай, коли ноги скорые.
Управитель надулся, но минуту спустя — опять смешинка в глазах.
— Да разве в ногах дело? Сперва надо встать, а потом уж можно и бегать.
—- Не мельтеши тут! — замахнулся на него мастер.— Прямо под руку лезешь. Знаю, что ты не сидел. Сидючи хило бы бегал. Может, разбежаться и то не сумел бы.
Управитель, поняв, что мастер подтрунивает над ним, схватил его за груд км.
— А пошли! Дошли! Увидим, кто быстрей бегает.
— Отвяжись! — Мастер вырвался, пригрозил управителю топором.— Дурья башка, хочешь, чтобы я промахнулся! Враз коленку тебе подшибу!
Управитель внезапно сделался серьезным.— Послушайте! А что скажете о тех двух мужиках?
— Каких это «тех»? — спросил Имрих.
— Да о тех солдатах.
— Каких солдатах? — заинтересовался и мастер.
— Да вы разве видали? — удивился Киринович, но тут же вспомнил: — Ах да, вас уже не было, вы не могли их видеть. Вчера вы только ушли, пожаловали двое. Солдаты.
— Солдаты? А что им понадобилось?
— Дезертиры.
— Неужто?! Дезертиры?! Ты что, говорил с ними? Откуда тебе известно, что дезертиры?
— Бежали они.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186