Осел всегда отзовется, когда думает, что о нем речь.
Осел, отзовись!
А ты, мастер, помалкивай! А то, если хочешь, тоже можешь отозваться, можешь иной раз и не очень-то умно говорить, но лишь для того, чтобы осел случайно себя неловко не почувствовал или чтобы ты его случайно чересчур умным словом не обидел. А иначе у нас с тобой ничего не получится! Остерегайся и умников, не мастеров, а именно умников, чтобы ненароком не возвыситься над ними. Люди, упаси боже, этого не выносят! Однако мастеру и тем, кто хочет быть мастером, всегда открой карты. Настоящего мастера никогда не надо бояться, мастер любит открытый разговор. Это и отличает настоящего мастера. И еще одно -— мастер, правда? — еще одно, и это, пожалуй, главное: мастеру перед другим мастером никогда не стыдно снять шляпу.
А мастеров можно повсюду найти. И в жандармских участках, и на почте, и на железной дороге.
Да здравствуют мастера! Да здравствуют жандармы! Да здравствуют железнодорожники! Да здравствует почта, да здравствует и словацкая почта! Когда стану прилично зарабатывать и у меня будет много денег, я обязательно куплю словацкой почте хороший почтовый рожок!
3
А я по-прежнему хожу к Гульдаиам и все расспрашиваю. Если Впльма забудет мне о чем-нибудь сказать и я не узнаю об этом ни от Агнешки, ни от их мамы, я потихоньку подбираюсь к письмам и все прочитываю.
Фронт мало-помалу приближается. Мишке еще по осени приказал рыть траншеи. От каждой семьи должен кто-то идти. И от нас. И от соседей. Обычно ходит мастер, но, если ему подвертывается какая другая работа, вместо него идет Впльма. И я туда хожу, но просто так. По сути дела, все — просто так, хотя это довольно сносно оплачивается. Народ смеется. Кто-то даже сочинил песенку:
Татка мой гардистом, Мамка в Цепео ]. Я окопы рою, Черт те для кого...
А некоторые п боятся. Я-то стараюсь подавить страх, все надеюсь, что до фронта или вместе с фронтом придет Имришко. О нашем Биденко думаю все реже, но не потому, что не хочется о нем думать, а он у меня как-то удвоился, я вроде бы его сдвоил с Имришко. Если жду Имро, значит, жду их обоих.
Время от времени прибегаю на мост, где всегда стоит солдат, всякий раз другой, они ведь то и дело меняются, но все равно — один и тот же. Солдат как солдат! Мне всегда казалось — а со временем еще больше станет казаться,— что в жизни я знал только одного-единственного солдата, боже, и до чего я всегда льнул к солдатам! С любым из них я быстро заводил дружбу, и особенно тогда, когда Я стоял на мосту, да, особенно тогда: казалось мне, что и тот солдат, тот немец, кого-то ждет, ведь и он поминутно смотрел в ту же сторону, что и я. Изредка мы встречались глазами, а потом переглядывались все чаще и чаще — как обыкновенно и делают ожидающие. Конечно, если между ними разговор не завязывается, многого друг о дружке они не узнают и обычно довольствуются хотя бы тем, что
1 Гражданская противовоздушная оборона.
оба ждут. Только кто долго ждет, любит обычно завязывать разговор. Правда, в людях почти всегда просыпается любопытство, они хотят знать, нету ли между ними чего-нибудь общего, не слишком ли расходятся их интересы, да и вообще ли расходятся, не ждут ли они случайно одного и того же, не зная об этом лишь потому, что не обмолвились словом. Иногда достаточно захмыкать, и уже разворачивается нормальный разговор. Кто-то шмыгнет носом, и это может означать: эге, подмораживает! Другой шмыгнет следом за ним, но при этом чуть улыбнется, и это значит: здорово подмораживает, ей-ей, даже в носу щиплет!
И так — день за днем. Немцы меняются, хмыкают, пошмыгивают носом и улыбаются, а мне порой и впрямь кажется, что и они ждут Имришко. Время от времени мы пускаем в ход настоящие слова, и мы тогда киваем друг другу, понимающе смеемся, и нам все веселей и веселей, потому что то, о чем мы говорим, не приходит к нам в ело вах, а скользит мимо, опережает слова или допрыгивает уже после них, чуть запаздывая, и именно это нас и смешит. Немец едва ли мог бы повторить то, что ему сказал я, а я не сумел бы повторить то, что сказал он, но все равно мы понимаем друг друга и знаем, что должны или что можем друг о друге думать. Не один немец хранит меня в памяти, не одного немца сохраню в памяти я — и надолго,— и между нами всегда будут добросердечные отношения. Я всегда находил в солдате лишь то, что искал, и ничего другого никогда искать в нем не буду. Вполне возможно, тот самый немец, что живет в моей памяти, совершил много зла, но и наш Виденко — я знаю — не пошел на восток прогулки ради, и если немца мне не хочется защищать, то нашего Виденко я бы все-таки хотел защитить, хотя и у него были ошибки. И у Имришко были ошибки. И когда я вырасту, тоже не обойдусь без ошибок. Но если и совершу что дурное, не стану кивать на других Я не буду расчетлив, не стану из расчетливости защищать и прощать собственные ошибки. Что вижу — вижу, а что знаю — знаю, и мне показался бы страшно глупым тот человек, который спросил бы, сколько мне лет. Разве в этом дело! Пускай я выгляжу для кого-то слишком заумным, но мне было бы еще неприятней, если бы кто-то годы спустя упрекнул меня в несправедливости.
— Имро еще не воротился?
— Мальчик мой золотой, лучше о нем и не спрашивай!
ВАССЕРМАН
1
Пока Имро. выбрался из лесу, снова уже завечерело, о кое-как еще виднелось: внизу под ним простиралась деревня, к которой вела дорога, окаймленная тополями. Деревня была небольшая, но и в тех немногих домах, что он охватывал взглядом, казалось, не было жизни. Только из трех-четырех труб шел дым.
Сперва он робко кружил вокруг деревни. когда совсем смерклось и терпение его лопнуло, он перестал думать об опасности, подошел к ближнему дому и вошел во двор, но не зная, куда постучать, какое-то время нерешительно топтался на месте, а затем выбрал дверь, которая напрашивалась больше других и за которой, можно было предположить, обретались люд»; Он постучал в нее сперва раз, затем несколько раз кряду и всякий раз чуть медлил, пробовал нажать па дверную ручку, по так никто и не пришел отворить. Тогда он выбрал другую дверь, но и там повторилось то же, несколько раз постучал он и в окно, но в доме стояла тишина, словно там не было ни души.
Зато в соседнем дворе отозвалась собака, и, поскольку она лаяла все яростней, Имро поплелся туда. Но собака была препротивная, да еще не на привязи, и ни за что не хотела впустить его. А хозяева и тут оказались глухими, возможно и не без умысла. Имро надоело околачиваться возле двора, и он побрел дальше.
Но ив соседнем доме ему повезло столь же. Он опять постучал в окно и помедлил. Ему почудилось, что изнутри донесся шепот, и он постучал еще сильнее: ~- Отоприте, бога ради! Я страшно устал, прозяб весь и голоден!
Внутри опять послышался шепот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186
Осел, отзовись!
А ты, мастер, помалкивай! А то, если хочешь, тоже можешь отозваться, можешь иной раз и не очень-то умно говорить, но лишь для того, чтобы осел случайно себя неловко не почувствовал или чтобы ты его случайно чересчур умным словом не обидел. А иначе у нас с тобой ничего не получится! Остерегайся и умников, не мастеров, а именно умников, чтобы ненароком не возвыситься над ними. Люди, упаси боже, этого не выносят! Однако мастеру и тем, кто хочет быть мастером, всегда открой карты. Настоящего мастера никогда не надо бояться, мастер любит открытый разговор. Это и отличает настоящего мастера. И еще одно -— мастер, правда? — еще одно, и это, пожалуй, главное: мастеру перед другим мастером никогда не стыдно снять шляпу.
А мастеров можно повсюду найти. И в жандармских участках, и на почте, и на железной дороге.
Да здравствуют мастера! Да здравствуют жандармы! Да здравствуют железнодорожники! Да здравствует почта, да здравствует и словацкая почта! Когда стану прилично зарабатывать и у меня будет много денег, я обязательно куплю словацкой почте хороший почтовый рожок!
3
А я по-прежнему хожу к Гульдаиам и все расспрашиваю. Если Впльма забудет мне о чем-нибудь сказать и я не узнаю об этом ни от Агнешки, ни от их мамы, я потихоньку подбираюсь к письмам и все прочитываю.
Фронт мало-помалу приближается. Мишке еще по осени приказал рыть траншеи. От каждой семьи должен кто-то идти. И от нас. И от соседей. Обычно ходит мастер, но, если ему подвертывается какая другая работа, вместо него идет Впльма. И я туда хожу, но просто так. По сути дела, все — просто так, хотя это довольно сносно оплачивается. Народ смеется. Кто-то даже сочинил песенку:
Татка мой гардистом, Мамка в Цепео ]. Я окопы рою, Черт те для кого...
А некоторые п боятся. Я-то стараюсь подавить страх, все надеюсь, что до фронта или вместе с фронтом придет Имришко. О нашем Биденко думаю все реже, но не потому, что не хочется о нем думать, а он у меня как-то удвоился, я вроде бы его сдвоил с Имришко. Если жду Имро, значит, жду их обоих.
Время от времени прибегаю на мост, где всегда стоит солдат, всякий раз другой, они ведь то и дело меняются, но все равно — один и тот же. Солдат как солдат! Мне всегда казалось — а со временем еще больше станет казаться,— что в жизни я знал только одного-единственного солдата, боже, и до чего я всегда льнул к солдатам! С любым из них я быстро заводил дружбу, и особенно тогда, когда Я стоял на мосту, да, особенно тогда: казалось мне, что и тот солдат, тот немец, кого-то ждет, ведь и он поминутно смотрел в ту же сторону, что и я. Изредка мы встречались глазами, а потом переглядывались все чаще и чаще — как обыкновенно и делают ожидающие. Конечно, если между ними разговор не завязывается, многого друг о дружке они не узнают и обычно довольствуются хотя бы тем, что
1 Гражданская противовоздушная оборона.
оба ждут. Только кто долго ждет, любит обычно завязывать разговор. Правда, в людях почти всегда просыпается любопытство, они хотят знать, нету ли между ними чего-нибудь общего, не слишком ли расходятся их интересы, да и вообще ли расходятся, не ждут ли они случайно одного и того же, не зная об этом лишь потому, что не обмолвились словом. Иногда достаточно захмыкать, и уже разворачивается нормальный разговор. Кто-то шмыгнет носом, и это может означать: эге, подмораживает! Другой шмыгнет следом за ним, но при этом чуть улыбнется, и это значит: здорово подмораживает, ей-ей, даже в носу щиплет!
И так — день за днем. Немцы меняются, хмыкают, пошмыгивают носом и улыбаются, а мне порой и впрямь кажется, что и они ждут Имришко. Время от времени мы пускаем в ход настоящие слова, и мы тогда киваем друг другу, понимающе смеемся, и нам все веселей и веселей, потому что то, о чем мы говорим, не приходит к нам в ело вах, а скользит мимо, опережает слова или допрыгивает уже после них, чуть запаздывая, и именно это нас и смешит. Немец едва ли мог бы повторить то, что ему сказал я, а я не сумел бы повторить то, что сказал он, но все равно мы понимаем друг друга и знаем, что должны или что можем друг о друге думать. Не один немец хранит меня в памяти, не одного немца сохраню в памяти я — и надолго,— и между нами всегда будут добросердечные отношения. Я всегда находил в солдате лишь то, что искал, и ничего другого никогда искать в нем не буду. Вполне возможно, тот самый немец, что живет в моей памяти, совершил много зла, но и наш Виденко — я знаю — не пошел на восток прогулки ради, и если немца мне не хочется защищать, то нашего Виденко я бы все-таки хотел защитить, хотя и у него были ошибки. И у Имришко были ошибки. И когда я вырасту, тоже не обойдусь без ошибок. Но если и совершу что дурное, не стану кивать на других Я не буду расчетлив, не стану из расчетливости защищать и прощать собственные ошибки. Что вижу — вижу, а что знаю — знаю, и мне показался бы страшно глупым тот человек, который спросил бы, сколько мне лет. Разве в этом дело! Пускай я выгляжу для кого-то слишком заумным, но мне было бы еще неприятней, если бы кто-то годы спустя упрекнул меня в несправедливости.
— Имро еще не воротился?
— Мальчик мой золотой, лучше о нем и не спрашивай!
ВАССЕРМАН
1
Пока Имро. выбрался из лесу, снова уже завечерело, о кое-как еще виднелось: внизу под ним простиралась деревня, к которой вела дорога, окаймленная тополями. Деревня была небольшая, но и в тех немногих домах, что он охватывал взглядом, казалось, не было жизни. Только из трех-четырех труб шел дым.
Сперва он робко кружил вокруг деревни. когда совсем смерклось и терпение его лопнуло, он перестал думать об опасности, подошел к ближнему дому и вошел во двор, но не зная, куда постучать, какое-то время нерешительно топтался на месте, а затем выбрал дверь, которая напрашивалась больше других и за которой, можно было предположить, обретались люд»; Он постучал в нее сперва раз, затем несколько раз кряду и всякий раз чуть медлил, пробовал нажать па дверную ручку, по так никто и не пришел отворить. Тогда он выбрал другую дверь, но и там повторилось то же, несколько раз постучал он и в окно, но в доме стояла тишина, словно там не было ни души.
Зато в соседнем дворе отозвалась собака, и, поскольку она лаяла все яростней, Имро поплелся туда. Но собака была препротивная, да еще не на привязи, и ни за что не хотела впустить его. А хозяева и тут оказались глухими, возможно и не без умысла. Имро надоело околачиваться возле двора, и он побрел дальше.
Но ив соседнем доме ему повезло столь же. Он опять постучал в окно и помедлил. Ему почудилось, что изнутри донесся шепот, и он постучал еще сильнее: ~- Отоприте, бога ради! Я страшно устал, прозяб весь и голоден!
Внутри опять послышался шепот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186