– Ама Райна, – спросила она. – Что есть это слово «хений»?
– Гений, сладкая моя, есть та благодатная сущность, что наделяет эхисеро искомым даром, и в последствии остается с магом всю его жизнь. Рит у ал посвящения как раз состоит в том, чтобы призвать своего гения и уде р жать его с собой навсегда.
Я зажмурилась, в мечтах представляя сияющее огненное облако, снисходящее ко мне с небес, чтобы навеки поселиться в моей душе – и д ы хание заперло от сладкой истомы: ох… так будет… обязательно… иначе – к чему все это, к чему этот вечер, эта древняя книга, кот о рую мы с Каландой попеременно читаем под надзором госпожи Райнары, к чему моя встр е ча с принцессой, зачем нужна была Ле в коя, зачем мое бегство из монастыря, зачем мой отец – искатель странного?.. Все это не цепь случайностей – это дорога к тайне, к сопричас т ности, к волшебству…
– Хений и анхел, что эхта гвардандо… охраняет… есть один и один? – Каланда сцеп и ла перед собой руки в замок.
– Одно целое? – подсказала я. Она помотала головой, я поправилась: – Одно и то же?
– Да, араньика! Одно и то же. Так, Ама Райна?
– Ты хочешь спросить, разные ли сущности гений и ангел-хранитель? – госпожа Ра й нара улыбнулась медленной значительной улыбкой, – Милая моя, боюсь, что об ангелах твоя старая нянюшка знает маловато… Как-то все не удавалось мне их увидеть, дорогая, и, сказать по правде, я подозреваю, что их придумали церковники. Вот гении – да, видела и знаю. – Она прижала к груди красивую смуглую руку. – Мой гений всегда со мной, и с его помощью я вижу духов и владею силой. Но ангелы – это не по моей части, о нет!
Госпожа Райнара, поигрывая самоцветным поясом, откинулась на спинку кресла. Львица, сытая, ласковая, способная убить одним небрежным ударом золоченой лапы. Мне было странно: из Андалана, где в Камафее, древнем Каменном Городе, обреталась резиде н ция примаса, к нам, на край света, словно гром среди ясного неба явилась страннейшая п а рочка: бывший гвардеец примаса, фанатичный монах Минго Гордо, и – наследная колдунья Райнара. Конечно, о том, что Ама Райна – эхисера, магичка, мне поведали под страшным се к ретом, и секрет этот грел мне сердце и обжигал язык. А то, что она готовит к посвящению свою госпожу и учен и цу, я бы не выдала и под страшными пытками.
В Андалане у Райнары остались два взрослых сына, четыре внука и муж-старик – а выглядела она лет на тридцать от силы. И не то, чтобы об этом никто ничего не знал – просто никому не приходило в голову сопоставить первое и второе. Когда я спросила об этом Кала н ду, та прищелкнула языком и сказала: «Эхте! Ама Райна все видит вперед и делает, как ей нужно, и все думают, это само случилось. – Тут принцесса прищурилась, и глаза ее сквозь прищур глянули жестко и холодно. – И я стану такой!»
И я стану такой, в сотый раз повторила я себе, ощущая закрытыми в е ками тепло и свет огненного облака, и я… стану такой же. Иначе – зачем все это? Почему все так сложилось? Это судьба моя меня нашла. Это предопр е деление.
Я улыбалась, скованная сладчайшей из грез, а Каланда, госпожа моя и богиня, вслух читала книгу «Облачный сад», а другая богиня, в расцвете могущества своего, снисходител ь но-строгая наставница наша, помогала ей п е реводить:
– А теперь читай вот отсюда, милая.
– …Атам, иначе колдовской кинжал с черной рукоятью, назначенный чертить магич е ские круги и иные начертания; каковые совершаются… а…ээ…
– Посолонь, сладкая моя, по ходу солнца.
– …совершаются посолонь, и таким образом, чтобы любое движение начиналось л и цом к восходу, а завершалось спиной к оному…)
Он вернулся, когда я уже проснулась, и полосы света, из бело-золотистых сделавшись медовыми, переместились с пола на стену. Он вошел, не сказав мне ни слова, двинулся к о к ну. Прислонился лбом к ставням, так, что закатный луч окровавил ему щеку и безжалостно очертил глубокие складки у губ.
– Пепел? Что-то произошло?
Я села, приглаживая смятые волосы. Он помолчал, потом чуть повернул голову, не о т рывая лба от ставен.
– Ты сказала… – голос его зашуршал, цепляясь колючим соломенным жгутом. – Ты ск а зала: «не хочу терять такого друга»?
– Что-то с Ратером?
– Он в тюрьме.
– Что?!
Пепел, наконец, оторвался от ставен, шагнул ближе и присел на н и зенькую скамеечку для ног.
– Проклятье, – прошипел он, морщась как от горького. – Проклятье… сперва вообще не хотел ничего тебе говорить. Потом подумал, что придется сказать. Короче, парня твоего з а гребли за воровство. Вчера, во время праз д ника.
– Не может быть. Ратер не вор.
– Я не знаю. Завтра в полдень – суд, так сказал паромщик. Про наказание, он сказал, что одно из двух: либо лишение правой руки и изгнание, либо клеймо и галеры.
Я схватилась за голову:
– Холера черная! Это я виновата! Пепел, это ведь моих рук дело! Я потеряла свирель, и…
И поплыло за зажмуренными веками – красное, черное, красное, черное… Подкатила тошнота от ужаса пред непомерностью потери: свирель!
( – …Отдай! Слышишь, отдай! Сейчас же!!!
Он что-то говорил, пытаясь оторвать мои руки. Я лезла на него как кошка на дерево. Кажется, я завыла. Я не слышала собственных воплей.
Обруч глухоты вдруг лопнул, уши резанул женский визг:
– Ааааййй!! Украли, украли, украли!..)
Потом началась свалка… я упала… мне было не до Кукушонка. У меня потерялась свирель.
– Пепел… При нем нашли деньги?
– Да. Целый кошелек. Паромщик говорит, парень не смог толково объяснить, откуда у него этот кошелек.
– Это мой кошелек. Почему он не сказал, что это мой кошелек?
– Не знаю. Он никому ничего не сказал. Даже отцу.
– То есть… паромщик ничего не знал про меня?
– Ничего. По крайней мере, при мне он тебя не упоминал. – Пепел пожевал губу и фыркнул. – Старик сейчас тоже не в себе. Все время повторяет, что это ошибка. Что его сын в жизни никогда ничего не крал и украсть не мог.
Я с силой потерла лоб.
– Мне надо… поговорить с ним.
– С паромщиком?
– Нет, с Ратером.
– Вряд ли это возможно.
– Думаю, возможно. Он же не благородный преступник, чтобы сидеть в подвалах Бронзового Замка. Скорее всего, он в городской тюрьме, в какой-нибудь общей камере для бродяг и воришек… Если дать стражникам на лапу, меня пропустят поговорить с ним…
– Госпожа моя, неужели ты забыла, что произошло сегодня утром в гостинице? Тебе нельзя разгуливать по городу.
– Верно. – Я разгладила на коленях сияющий в полумраке шелк. – Послушай, там, в куче одежды, найдется какое-нибудь темное тряпье для меня?
Тряпье нашлось. Чихая от пыли, я забралась в громоздкое и слишком длинное черное платье, подвязала его кое-как, закрутила волосы узлом и накинула на голову большую траурную шаль.
Пепел наблюдал за мной с чрезвычайно мрачным видом:
– Зачем этот глупый риск?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198