Просто позвать – и он услышит. Эрайн точно усл ы шит. Он, кстати, всегда находился, когда я его искала. Эрайн, Эрайн, Эрайн. Иди на голос, Эрайн. Для тебя тут полно работы. Иди, хороший, на северо-восток, вдоль дороги, вечером мы будем тебя ждать. Посадим тебя в клетку, Эрайн. И попробуй только отказаться!
Смущала меня эта клетка. Кто, скажите, полезет туда добровольно? Кто, попав за р е шетку, не станет рваться наружу?
Фолари… Фолари, пытавшийся вырваться любой ценой, а моя жизнь – тьфу! по сра в нению с сотнями лет заточения. Если бы не Ската, не осталось бы от Лесты Омелы мокрого места. Забавно – фолари сам вырыл себе яму, когда сказал, что игрушечная лодочка похожа на найльские лодки для мертвецов. Зачем он это сказал, для убедительности, что ли? Я ведь и так приняла его за найла. Перестарался себе на беду. Одной фразой он посвятил игрушку П о лночи, одной фразой открыл ворота в бездну. Он и представить не мог, что по ту сторону ст о рожит моя когтистая фюльгья и что она выскочит моментально, защищая своего дво й ника.
Защищая – ибо я нужна ей не меньше, чем она мне. Так сказал Амаргин. Я нужна ей не меньше. Зачем же я ей нужна? Как я могу здесь, в серединном мире, пригодиться полуночной твари?
– Пепел, ты слышал что-нибудь про фюльгьи?
– Конечно, прекрасная госпожа. – Певец одарил меня щербатой улыбкой. – Но севе р ные барды знают о них больше. Инги с полуночных берегов называют их «фильги», а в Ирее, я слышал, их именуют «фетчами».
– А альды и андаланцы что-нибудь про них знают?
– Считают или враками, или нечистой силой по большей части. Церковь не любит ра з бираться в этих сложностях и слишком многое приписывает дьявольским козням.
– Ты, выходит, не разделяешь ее мнения, да, Пепел?
– У меня свое мнение, прекрасная госпожа. В некоторых деталях отличное от общ е принятого.
– Потому-то ты со мной и связался. – Я достала из рукава полотняный лоскут и прин я лась вытирать Пеплу лоб. Жар спадал, бродяга наш покрылся испариной, в душноватом фу р гоне крепко пахло потом. – Ты ничего мне не рассказываешь о себе. Но хоть что-то я могу узнать? Откуда ты родом? У тебя есть семья?
– Я с берегов одной маленькой живописной речки, прекрасная госпожа, но речушку мою родную на карте не рисуют. Нас было трое братьев, ста р ший погиб на войне, средний и поныне здравствует, а я, получается, младший и самый из них н е путевый.
Лицо у певца было желтое в процеженном сквозь выцветший тик свете, и по нему пр о бегали тени. Что за тени – птицы в вышине, ветви над дорогой? Пепел смотрел в потолок.
– Жизнь свою я сравнил бы со спокойной рекой. С речушкой, я бы даже сказал, с той самой, на берегу которой родился. Конца и начала не видно, от одного берега до другого р у кой подать. Текла моя река, текла, что-то во мне потихоньку копилось, изменялось, приним а ло другие ручьи и течения, и вот однажды я вышел из берегов. И начал прокладывать новое русло. Это оказалось сложнее, чем я вначале думал, но оно того стоило, госпожа. Торить н о вый путь – дело не на один день, и не на один год. Столько препятствий! Какие опрокинешь, какие обойдешь, какие остановят – но только на время. С тех пор, как я покинул дом, я мн о гое у з нал. О мире, о себе. О людях.
– И что же тебя повлекло странствовать? Музыка?
– Не только она, госпожа.
– Любовь?
– Не только она.
– А что же? Долг?
– Не только он.
– Опять загадки! Мне следует перебирать все на свете, что только может быть? Пока не выберу правильное?
– Хочешь перебирать – перебирай. Это тоже способ.
– Я тебя разочаровываю… Пепел, веришь, я очень-очень хочу тебе помочь.
– Мне не надо помогать, Леста. – Он даже нахмурился немного. – Дело ведь не в п о мощи. Пока ты будешь гадать, чем мне помочь, ничего не получится.
– А в чем дело? – Я нагнулась, глядя в потемневшие крапчатые глаза с рыжим пятном в правом. – В магии?
– О, – сказал он. – Немного магии тут точно есть. Совсем крохотная чуточка, но ее ок а залось достаточно.
– О! – сказала я.
Нагнулась еще ниже и поцеловала его. Горячие губы ответили, раскрылись. Пепел п о ложил ладонь мне на затылок и некоторое время не отпускал. Целовался Пепел здорово, я даже позабыла про дырки в зубах. Потом рука соскользнула, и я приподнялась, требовател ь но на него глядя.
Он улыбнулся. Я насупилась.
– Ничего не изменилось, правда? – прошептал он. – Госпожа моя прекрасная, разве я похож на лягушку?
– На жабу ты похож, перегревшуюся на солнце, – буркнула я. – Если тебе нужна при н цесса, то ты не ко мне обратился. Принцесса тут недалеко песни горланит.
Мораг и вправду во весь неслабый голос распевала альханскую «Голубку». Ратер н е громко подпевал с передка, не держа обид на высочество. Вдвоем у них неплохо получалось.
– Не сердись. – Пепел все еще улыбался. – Мы просто движемся вперед, ощупью, всл е пую, натыкаясь друг на друга, наступая на ноги, пугаясь и пугая. Не сердись.
– Я не сержусь, с чего ты взял?
– Губки надуты у моей прекрасной госпожи. Если бы я был хитрее, я бы сказал, что ты правильно начала и не надо оставлять попыток. Немного больше чувства, немного больше доверия к пар т неру…
– Пепел!
– Ах. Но я бесхитростен, и весь перед тобой как на ладони. И не так хорош, как в лу ч шие времена. За каждый твой поцелуй – по стакану крови, но – увы! – они не расколдуют п е регревшуюся жабку. В чем честно признаюсь. Увы мне, увы.
– Это что, признание в любви?
– Вроде того.
– Пропасть! Ты же поэт, Пепел! Где твое высокое исскуство, где изысканные метаф о ры, изящные ставнения?
– Слов нет, – ухмыльнулся он. – Поток иссяк, и в горле пересохло. Правда, прекрасная госпожа, мне отчего-то больно говорить.
– Промочи горло.
Я сунула ему флягу и откинулась на покрытую мешковиной солому. Пощупала св и рельку сквозь платье. Вздохнула. В груди у меня щемило, хотелось плакать. Увы мне, увы.
– Не летай, голубка, в горы, – пели хором принцесса и сын паромщика.
– Стрелы для тебя готовы.
Ведь с сегодняшнего дня
Обьявляется война
Всем крылатым в синеве –
На войне, как на войне!
Не летай, голубка, в горы
Рано поутру,
Чтоб не умер я от горя,
Выпустив стрелу,
Выпустив стрелу.
Глава 32
О любви и ненависти
(…– Это заклинание, сладкие мои, любому эхисеро следует выучить наизусть. – Госпожа Райнара постучала пальцем по странице. – Именно оно призовет счастливого гения и раскроет душу для принятия его. И само заклинание, и действия, его сопровождающие, должно выучить назубок, чтобы ни коим образом не сбиться и не запутаться, ибо принятие гения – испытание нелегкое и требующее невероятного напряжения. Это огромное усилие воли и сосредоточение, и только правильно проведя ритуал, возможно воссоединится с гением. Вы обе юны и легкомысленны, девочки мои, поэтому я прошу и требую, чтобы вы собрали все свои силы и внимание для последнего рывка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198
Смущала меня эта клетка. Кто, скажите, полезет туда добровольно? Кто, попав за р е шетку, не станет рваться наружу?
Фолари… Фолари, пытавшийся вырваться любой ценой, а моя жизнь – тьфу! по сра в нению с сотнями лет заточения. Если бы не Ската, не осталось бы от Лесты Омелы мокрого места. Забавно – фолари сам вырыл себе яму, когда сказал, что игрушечная лодочка похожа на найльские лодки для мертвецов. Зачем он это сказал, для убедительности, что ли? Я ведь и так приняла его за найла. Перестарался себе на беду. Одной фразой он посвятил игрушку П о лночи, одной фразой открыл ворота в бездну. Он и представить не мог, что по ту сторону ст о рожит моя когтистая фюльгья и что она выскочит моментально, защищая своего дво й ника.
Защищая – ибо я нужна ей не меньше, чем она мне. Так сказал Амаргин. Я нужна ей не меньше. Зачем же я ей нужна? Как я могу здесь, в серединном мире, пригодиться полуночной твари?
– Пепел, ты слышал что-нибудь про фюльгьи?
– Конечно, прекрасная госпожа. – Певец одарил меня щербатой улыбкой. – Но севе р ные барды знают о них больше. Инги с полуночных берегов называют их «фильги», а в Ирее, я слышал, их именуют «фетчами».
– А альды и андаланцы что-нибудь про них знают?
– Считают или враками, или нечистой силой по большей части. Церковь не любит ра з бираться в этих сложностях и слишком многое приписывает дьявольским козням.
– Ты, выходит, не разделяешь ее мнения, да, Пепел?
– У меня свое мнение, прекрасная госпожа. В некоторых деталях отличное от общ е принятого.
– Потому-то ты со мной и связался. – Я достала из рукава полотняный лоскут и прин я лась вытирать Пеплу лоб. Жар спадал, бродяга наш покрылся испариной, в душноватом фу р гоне крепко пахло потом. – Ты ничего мне не рассказываешь о себе. Но хоть что-то я могу узнать? Откуда ты родом? У тебя есть семья?
– Я с берегов одной маленькой живописной речки, прекрасная госпожа, но речушку мою родную на карте не рисуют. Нас было трое братьев, ста р ший погиб на войне, средний и поныне здравствует, а я, получается, младший и самый из них н е путевый.
Лицо у певца было желтое в процеженном сквозь выцветший тик свете, и по нему пр о бегали тени. Что за тени – птицы в вышине, ветви над дорогой? Пепел смотрел в потолок.
– Жизнь свою я сравнил бы со спокойной рекой. С речушкой, я бы даже сказал, с той самой, на берегу которой родился. Конца и начала не видно, от одного берега до другого р у кой подать. Текла моя река, текла, что-то во мне потихоньку копилось, изменялось, приним а ло другие ручьи и течения, и вот однажды я вышел из берегов. И начал прокладывать новое русло. Это оказалось сложнее, чем я вначале думал, но оно того стоило, госпожа. Торить н о вый путь – дело не на один день, и не на один год. Столько препятствий! Какие опрокинешь, какие обойдешь, какие остановят – но только на время. С тех пор, как я покинул дом, я мн о гое у з нал. О мире, о себе. О людях.
– И что же тебя повлекло странствовать? Музыка?
– Не только она, госпожа.
– Любовь?
– Не только она.
– А что же? Долг?
– Не только он.
– Опять загадки! Мне следует перебирать все на свете, что только может быть? Пока не выберу правильное?
– Хочешь перебирать – перебирай. Это тоже способ.
– Я тебя разочаровываю… Пепел, веришь, я очень-очень хочу тебе помочь.
– Мне не надо помогать, Леста. – Он даже нахмурился немного. – Дело ведь не в п о мощи. Пока ты будешь гадать, чем мне помочь, ничего не получится.
– А в чем дело? – Я нагнулась, глядя в потемневшие крапчатые глаза с рыжим пятном в правом. – В магии?
– О, – сказал он. – Немного магии тут точно есть. Совсем крохотная чуточка, но ее ок а залось достаточно.
– О! – сказала я.
Нагнулась еще ниже и поцеловала его. Горячие губы ответили, раскрылись. Пепел п о ложил ладонь мне на затылок и некоторое время не отпускал. Целовался Пепел здорово, я даже позабыла про дырки в зубах. Потом рука соскользнула, и я приподнялась, требовател ь но на него глядя.
Он улыбнулся. Я насупилась.
– Ничего не изменилось, правда? – прошептал он. – Госпожа моя прекрасная, разве я похож на лягушку?
– На жабу ты похож, перегревшуюся на солнце, – буркнула я. – Если тебе нужна при н цесса, то ты не ко мне обратился. Принцесса тут недалеко песни горланит.
Мораг и вправду во весь неслабый голос распевала альханскую «Голубку». Ратер н е громко подпевал с передка, не держа обид на высочество. Вдвоем у них неплохо получалось.
– Не сердись. – Пепел все еще улыбался. – Мы просто движемся вперед, ощупью, всл е пую, натыкаясь друг на друга, наступая на ноги, пугаясь и пугая. Не сердись.
– Я не сержусь, с чего ты взял?
– Губки надуты у моей прекрасной госпожи. Если бы я был хитрее, я бы сказал, что ты правильно начала и не надо оставлять попыток. Немного больше чувства, немного больше доверия к пар т неру…
– Пепел!
– Ах. Но я бесхитростен, и весь перед тобой как на ладони. И не так хорош, как в лу ч шие времена. За каждый твой поцелуй – по стакану крови, но – увы! – они не расколдуют п е регревшуюся жабку. В чем честно признаюсь. Увы мне, увы.
– Это что, признание в любви?
– Вроде того.
– Пропасть! Ты же поэт, Пепел! Где твое высокое исскуство, где изысканные метаф о ры, изящные ставнения?
– Слов нет, – ухмыльнулся он. – Поток иссяк, и в горле пересохло. Правда, прекрасная госпожа, мне отчего-то больно говорить.
– Промочи горло.
Я сунула ему флягу и откинулась на покрытую мешковиной солому. Пощупала св и рельку сквозь платье. Вздохнула. В груди у меня щемило, хотелось плакать. Увы мне, увы.
– Не летай, голубка, в горы, – пели хором принцесса и сын паромщика.
– Стрелы для тебя готовы.
Ведь с сегодняшнего дня
Обьявляется война
Всем крылатым в синеве –
На войне, как на войне!
Не летай, голубка, в горы
Рано поутру,
Чтоб не умер я от горя,
Выпустив стрелу,
Выпустив стрелу.
Глава 32
О любви и ненависти
(…– Это заклинание, сладкие мои, любому эхисеро следует выучить наизусть. – Госпожа Райнара постучала пальцем по странице. – Именно оно призовет счастливого гения и раскроет душу для принятия его. И само заклинание, и действия, его сопровождающие, должно выучить назубок, чтобы ни коим образом не сбиться и не запутаться, ибо принятие гения – испытание нелегкое и требующее невероятного напряжения. Это огромное усилие воли и сосредоточение, и только правильно проведя ритуал, возможно воссоединится с гением. Вы обе юны и легкомысленны, девочки мои, поэтому я прошу и требую, чтобы вы собрали все свои силы и внимание для последнего рывка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198