Ветер уносил чаячий крик на север, словно перья роняя по пути отзвуки и отголоски.
Я успела два раза вдохнуть и выдохнуть, когда северная сторона откликнулась. Откликнулась ощутимым не ухом, а всей поверхностью кожи легчайшим сотрясением воздуха, беззвучным эхом ударившей в берег волны.
– Пойдем, Лессандир.
Голос Ириса мягко толкнул меня меж лопаток, я даже сделала шаг вперед. Оглянулась:
– Куда?
– На берег. – Он смотрел мимо меня, на серебряную поверхность воды. – В дюны. К морю.
– Здесь, оказывается, тоже море недалеко! – обрадовалась я. – А река как называется, не Нержель, случайно?
– Нет. Не Нержель.
– А как?
Ирис, наконец, взглянул на меня и склонил голову набок, странно выжидающе улыбаясь. Потом ответил:
– Ольшана.
– Здесь нет ольх, – удивилась я.
– Выше по течению есть. Пойдем, Лессандир.
Коснулся моего плеча и прошел вперед, на длинную галечную косу. Куст мяты, потревоженный полой его плаща, вздохнул вызывающе-свежим ароматом. Мимоходом я сорвала листочек и сунула его за щеку. Под язык вонзилась сладкая ледяная игла.
– Ирис. А ведь ты только что придумал это название.
– Нет, – он не обернулся. – Я только что его вспомнил.
– Ты называешь реку по-другому?
– Да.
– И мне нельзя этого знать?
– Ты сама должна догадаться.
Я помолчала. Галечный, с песчаными проплешинами, пляж зарос зонтиками сусака. Бело-сиреневые цветочки, каждый о трех лепестках, парили в воздухе хороводами мотыльков. По левую руку светилась пепельным серебром медленная, лишенная отражений вода. Река Ольшана была гораздо уже Нержеля. Высокий противоположный берег хорошо просматривался – там стеной стоял темный сосновый лес, такой же, как и на нашем берегу.
– Почему ты называешь меня Лессандир, Ирис? – спросила я его спину. – Меня ведь зовут Леста.
Спина выпрямилась. Ирис остановился, резким движением головы отбрасывая тяж е лые волосы. Я опять увидела острый кончик уха, а потом профиль Ириса, странный, тр е вожащий взгляд профиль – необычайно че т кий, и в тоже время будто бы тающий, будто бы нарисованный на мокром песке, где его вот-вот смоет волна.
Он некоторое время глядел на реку, а потом проговорил, с паузами, подбирая слова:
– Понимаешь ли… Дело в том, что ты наполняешь свое имя, как вода наполняет ку в шин. И изнутри твое имя выглядит иначе, чем снаружи. Тот, кого ты допускаешь внутрь себя, может увидеть твое имя изнутри. И з нутри оно звучит как Лессандир.
– Господин лекарь! – обернулся возница. – Паром к нашему берегу идет. Вон, на пр и чале уже толпа собралась.
– Поедешь в Амалеру, Ю? – спросила я.
Он кивнул.
– Король приказал довезти тебя до дома. Я и сам хотел бы поглядеть, где ты живешь.
– Вдруг я опять наврала, да?
– Не болтай ерунды, Леста. Если король прикажет, Кадор тебя из-под земли достанет. Подумай на этот счет. Может, стоит уехать.
Хм? Впрочем, он прав. Еще вчера я могла скрыться под землей от к о го угодно, даже от короля. Но теперь… без моей свирельки я мало чем отличаюсь от простых смертных. Прив ы кай, Лессандир. Привыкай быть простой смертной.
Под колесами загрохотали доски. Пестрая толпа раздалась. Груженая мешками телега тяжело откатилась в сторону, пропуская нас в первый ряд, к самой воде. Возница спрыгнул с козел, добыл из-под сидения старый плащ и накинул его лошади на голову.
– Послушай, Ю… – Я поскребла ногтем неотмытое пятнышко крови, спрятавшееся под рукавом. Я не знала, с какого края подойти и пошла напролом. – Ю, скажи, мы… еще ув и димся?
Он посмотрел на меня, подняв бровь.
– Нет, – заспешила я, – не в этом смысле… Я бы хотела еще поговорить про Каланду, и… Понимаешь, я до сих пор ничего не помню. Потихоньку вспоминается, и я точно знаю, что у меня возникнет уйма вопросов. А ты единственный, с кем я могу поговорить об этом.
Ответить Ютер не успел.
– Доброго утречка, прекрасная госпожа! Да будет твоя дорога скорой и удачной, го с подин лекарь! Не в тягость ли добрым господам перевезти смиренного брата на тую сторону?
К нам обращался монах-здоровяк. Голоногий, в разболтанных вер е вочных сандалиях, в грубой серой рясе. Простецкое крестьянское лицо, хи т рющие глаза – я сморгнула и узнала его.
– Эльго? О… брат Эльго, конечно же, мы перевезем тебя. Забирайся.
Ю не успел воспротивится – да, кажется, он и не думал сопротивляться. Его явно п о разило мое знакомство с монахом, пусть даже и низшего ранга. По его мнению я должна б ы ла шарахнуться от служителя Господа как черт от ладана.
Знал бы он, что это за служитель!..
Грим, ощутимо покачнув повозку, забрался внутрь и плюхнулся на сидение напротив. Глазами задал немой вопрос: «Ну как?» Я едва заметно покачала головой. Ю, хмурясь, смо т рел как паромщик настилает трап.
Повозка тронулась, прокатилась через всю палубу и остановилась у противоположн о го борта. Я огляделась в поисках Кукушонка: его смена была как правило, утренней. Но в п а ре у паромщика, как назло, оказался Кайн – и он заметил меня. Я сразу отвернулась, но дур а чок тут уже принялся бе с связно голосить и тыкать в меня пальцем. Отец Ратера, с лицом злым и невыспавшимся, оплеухами загнал его к вороту. Интересно, он узнал или не узнал меня? Проверять это не хотелось. Я ссутулилась, стараясь стать как можно меньше. Грим принялся оживленно трепать языком, по большей ча с ти обращаясь к Ю. Тот в конце концов ввязался в беседу.
Я же смотрела как встающее солнце бросает в Нержель горсть первых лучей, и как странно сверкает в поднимающемся тумане золотая рябь, во л шебно летит в опалово-белом, похожем на кипящее молоко воздухе, летит, не касаясь воды – вереницей огоньков, искр и стой чешуей, блистающим со л нечным драконом.
Ирис неожиданно свернул от реки в лес. Сумерки здесь сгустились, стало совсем темно, однако я неплохо различала узкую его спину впереди и ровные гладкие стволы вокруг. В сосновом лесу нет подлеска, а землю устилает толстый хвойный ковер, глушащий шаги. Мы с Ирисом плыли в темноте как два призрака, только под моей ногой время от времени похрустывали ветки. Скоро я ощутила чуть заметный подъем почвы, потом лес окончился, словно ножом срезанный, и поперек дороги протянулась череда песчаных дюн, кое-где поросших молоденькими сосенками.
Мы пересекли дюны – море вдруг распахнулось впереди, словно веер иззелена-синий, щедро прошитый лунным серебром – от края и до края… И ветер с моря – едкий, мокрый, ранящий – распахал грудь мгновенным, упоительным, долгим, долгим, нескончаемым как п е ред гибелью – вздохом.
– Стой, – Ирис задержал мой порыв кинуться со всех ног к вод., – Погоди немножко. Луна выйдет из-за облаков…
Я поглядела на небо. Там, путаясь в ветхом перистом шлейфе, летела луна, на треть срезанная с левого края.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198
Я успела два раза вдохнуть и выдохнуть, когда северная сторона откликнулась. Откликнулась ощутимым не ухом, а всей поверхностью кожи легчайшим сотрясением воздуха, беззвучным эхом ударившей в берег волны.
– Пойдем, Лессандир.
Голос Ириса мягко толкнул меня меж лопаток, я даже сделала шаг вперед. Оглянулась:
– Куда?
– На берег. – Он смотрел мимо меня, на серебряную поверхность воды. – В дюны. К морю.
– Здесь, оказывается, тоже море недалеко! – обрадовалась я. – А река как называется, не Нержель, случайно?
– Нет. Не Нержель.
– А как?
Ирис, наконец, взглянул на меня и склонил голову набок, странно выжидающе улыбаясь. Потом ответил:
– Ольшана.
– Здесь нет ольх, – удивилась я.
– Выше по течению есть. Пойдем, Лессандир.
Коснулся моего плеча и прошел вперед, на длинную галечную косу. Куст мяты, потревоженный полой его плаща, вздохнул вызывающе-свежим ароматом. Мимоходом я сорвала листочек и сунула его за щеку. Под язык вонзилась сладкая ледяная игла.
– Ирис. А ведь ты только что придумал это название.
– Нет, – он не обернулся. – Я только что его вспомнил.
– Ты называешь реку по-другому?
– Да.
– И мне нельзя этого знать?
– Ты сама должна догадаться.
Я помолчала. Галечный, с песчаными проплешинами, пляж зарос зонтиками сусака. Бело-сиреневые цветочки, каждый о трех лепестках, парили в воздухе хороводами мотыльков. По левую руку светилась пепельным серебром медленная, лишенная отражений вода. Река Ольшана была гораздо уже Нержеля. Высокий противоположный берег хорошо просматривался – там стеной стоял темный сосновый лес, такой же, как и на нашем берегу.
– Почему ты называешь меня Лессандир, Ирис? – спросила я его спину. – Меня ведь зовут Леста.
Спина выпрямилась. Ирис остановился, резким движением головы отбрасывая тяж е лые волосы. Я опять увидела острый кончик уха, а потом профиль Ириса, странный, тр е вожащий взгляд профиль – необычайно че т кий, и в тоже время будто бы тающий, будто бы нарисованный на мокром песке, где его вот-вот смоет волна.
Он некоторое время глядел на реку, а потом проговорил, с паузами, подбирая слова:
– Понимаешь ли… Дело в том, что ты наполняешь свое имя, как вода наполняет ку в шин. И изнутри твое имя выглядит иначе, чем снаружи. Тот, кого ты допускаешь внутрь себя, может увидеть твое имя изнутри. И з нутри оно звучит как Лессандир.
– Господин лекарь! – обернулся возница. – Паром к нашему берегу идет. Вон, на пр и чале уже толпа собралась.
– Поедешь в Амалеру, Ю? – спросила я.
Он кивнул.
– Король приказал довезти тебя до дома. Я и сам хотел бы поглядеть, где ты живешь.
– Вдруг я опять наврала, да?
– Не болтай ерунды, Леста. Если король прикажет, Кадор тебя из-под земли достанет. Подумай на этот счет. Может, стоит уехать.
Хм? Впрочем, он прав. Еще вчера я могла скрыться под землей от к о го угодно, даже от короля. Но теперь… без моей свирельки я мало чем отличаюсь от простых смертных. Прив ы кай, Лессандир. Привыкай быть простой смертной.
Под колесами загрохотали доски. Пестрая толпа раздалась. Груженая мешками телега тяжело откатилась в сторону, пропуская нас в первый ряд, к самой воде. Возница спрыгнул с козел, добыл из-под сидения старый плащ и накинул его лошади на голову.
– Послушай, Ю… – Я поскребла ногтем неотмытое пятнышко крови, спрятавшееся под рукавом. Я не знала, с какого края подойти и пошла напролом. – Ю, скажи, мы… еще ув и димся?
Он посмотрел на меня, подняв бровь.
– Нет, – заспешила я, – не в этом смысле… Я бы хотела еще поговорить про Каланду, и… Понимаешь, я до сих пор ничего не помню. Потихоньку вспоминается, и я точно знаю, что у меня возникнет уйма вопросов. А ты единственный, с кем я могу поговорить об этом.
Ответить Ютер не успел.
– Доброго утречка, прекрасная госпожа! Да будет твоя дорога скорой и удачной, го с подин лекарь! Не в тягость ли добрым господам перевезти смиренного брата на тую сторону?
К нам обращался монах-здоровяк. Голоногий, в разболтанных вер е вочных сандалиях, в грубой серой рясе. Простецкое крестьянское лицо, хи т рющие глаза – я сморгнула и узнала его.
– Эльго? О… брат Эльго, конечно же, мы перевезем тебя. Забирайся.
Ю не успел воспротивится – да, кажется, он и не думал сопротивляться. Его явно п о разило мое знакомство с монахом, пусть даже и низшего ранга. По его мнению я должна б ы ла шарахнуться от служителя Господа как черт от ладана.
Знал бы он, что это за служитель!..
Грим, ощутимо покачнув повозку, забрался внутрь и плюхнулся на сидение напротив. Глазами задал немой вопрос: «Ну как?» Я едва заметно покачала головой. Ю, хмурясь, смо т рел как паромщик настилает трап.
Повозка тронулась, прокатилась через всю палубу и остановилась у противоположн о го борта. Я огляделась в поисках Кукушонка: его смена была как правило, утренней. Но в п а ре у паромщика, как назло, оказался Кайн – и он заметил меня. Я сразу отвернулась, но дур а чок тут уже принялся бе с связно голосить и тыкать в меня пальцем. Отец Ратера, с лицом злым и невыспавшимся, оплеухами загнал его к вороту. Интересно, он узнал или не узнал меня? Проверять это не хотелось. Я ссутулилась, стараясь стать как можно меньше. Грим принялся оживленно трепать языком, по большей ча с ти обращаясь к Ю. Тот в конце концов ввязался в беседу.
Я же смотрела как встающее солнце бросает в Нержель горсть первых лучей, и как странно сверкает в поднимающемся тумане золотая рябь, во л шебно летит в опалово-белом, похожем на кипящее молоко воздухе, летит, не касаясь воды – вереницей огоньков, искр и стой чешуей, блистающим со л нечным драконом.
Ирис неожиданно свернул от реки в лес. Сумерки здесь сгустились, стало совсем темно, однако я неплохо различала узкую его спину впереди и ровные гладкие стволы вокруг. В сосновом лесу нет подлеска, а землю устилает толстый хвойный ковер, глушащий шаги. Мы с Ирисом плыли в темноте как два призрака, только под моей ногой время от времени похрустывали ветки. Скоро я ощутила чуть заметный подъем почвы, потом лес окончился, словно ножом срезанный, и поперек дороги протянулась череда песчаных дюн, кое-где поросших молоденькими сосенками.
Мы пересекли дюны – море вдруг распахнулось впереди, словно веер иззелена-синий, щедро прошитый лунным серебром – от края и до края… И ветер с моря – едкий, мокрый, ранящий – распахал грудь мгновенным, упоительным, долгим, долгим, нескончаемым как п е ред гибелью – вздохом.
– Стой, – Ирис задержал мой порыв кинуться со всех ног к вод., – Погоди немножко. Луна выйдет из-за облаков…
Я поглядела на небо. Там, путаясь в ветхом перистом шлейфе, летела луна, на треть срезанная с левого края.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198