– На щилу найдетщя большая щила! Не ищи вор о ненка, ищи ворона. Ворон вороненку глаз в ы клюет! Глаз выклюет! Каррр-каррр-каррр!
– Какой еще ворон? – Я морщилась от боли – она мне все плечи искогтила.
Райнара захихикала ни с того ни с сего, но глаза ее со страшной внимательностью смотрели сквозь прищур.
– Аманте. Ее аманте. Ее аманте – большой черный ворон. Ищи его!
И она с размаху ткнула меня в грудь колючим кулаком. Уй, холллера!
– Ворон и вороненок… они что, родственники?
– Нееет! – Корявый указательный закачался у меня перед носом. – Нееет! Нет! Нет! Нет! Ищи ворона!
– Ну хорошо, хорошо. Только выведи меня.
– Шама выйдешь. А штоб не увидели – вот тебе щеть. Ни одетая, ни ражьдетая, ни ве р хом, ни пешком, ни в полдень, ни в полночь… – Старуха надавила мне на плечо, заставив опуститься на колени в центре паутины. – Дехадме, нудохаш рейех. – Темные скрюче н ные пальцы засновали вокруг, собирая лохматые нити, выплетая все новые и новые узлы. – Пуех ке веишь ке-ех коша клара. – Она вплетала в паутину и меня и себя. – Ке мах ке вошотрох н у дох. – Она подтолкнула меня вверх, я встала – глаза в глаза с Райнарой. Паутина приподн я лась вместе со мной и теперь лежала у нас с Райнарой на плечах. – Тенхо пара енкаварше ка у шах.
Старуха достала из-за пазухи крученый из той же шерсти шнурок и собрала на него последние петельки.
– Дехадме эхкондерше а макула щьега!
И совершенно неожиданно повалилась на колени, одновременно дергая за шнур. Г о лова ее исчезла под сетью, а сама сеть, шурша и волоча мусор, поползла по соломе, соб и раясь в бол ь шой рыхлый ячеистый плащ. Я сунула ладонь под нитки; задушить они меня не могли, однако горло перехватили очень неприятно. Оттянула шнурок, но гадкое ощущение осталось. К а кая-то блуждающая невнятная тошнота. Даже перед глазами как-то все… я подняла взгляд к потолку – там, в маслянистой темноте, плавали белесые пленки. Приживалы. Г а дость.
Райнара вывалилась из-под плаща, отползла на пару шагов. Ткнула в меня изреза н ным в кровь пальцем:
– Иди, араньика. Ищи ворона.
– Что это, Ама Райна? – Я приподняла сетчатую полу.
– Шеть колдовшкая. Макула щьега. Иди, тебя не увидят.
Макула сьега? Слепое пятно!
Интересно, оно действует или нет? Так или иначе, но ничего другого я здесь не пол у чу. Придется проверить.
– Ни ш кем не ражговаривай. Никого не кашайся. Иди тихо-тихо, как паущок. Ищи в о рона. Ее аманте. Умоляй его, в ношеньки пади, прощи за нее, за крашавишу нашу… прощи за нее. Ох, г о ре Райнаре! Оооо…
Старуха скорчилась на полу, обняла себя высохшими руками и заплакала, раскачив а ясь, подметая седыми космами грязь. Обогнув ее, я вышла прочь и осторожно прикрыла за с о бой дверь.
Странное ощущение меня не оставляло. Мрак узкого коридора уже не был таким н е проглядным, я видела кладку стен и пятна плесени на ней, и зыбкие полотнища пленок в у г лах под потолком… вот пропасть, их тут бессчетно! Слышала шорохи и пощелкивания в то л ще камней, и осторожные вздохи пыли, и странный жужжащий отзвук, прилетевший из-за угла вместе со сквозняком.
За углом открылся большой коридор, освещенный единственным факелом. Огонь к а зался каким-то тусклым, и он жужжал, совсем как рассерженная оса, увязшая в меду. Пока я смотрела на огонь, мимо прошел отчаянно зевающий человек с каким-то коробом в руках. Тень игривым псом путалась у него под ногами и мешала идти. Меня он то ли не з а метил, то ли не обратил внимания.
На лестнице дуло, как в трубе, приживалы гроздьями болтались под потолком. Два витка вниз. По площадке туда-сюда бродил стражник, беззвучно насвистывая себе под нос, а тень его, ломая руки, истерично шарахалась из угла в угол. Я остановилась на виду; тень м е ня з а метила, а ее хозяин – нет. Он пару раз скользнул по мне безразличным взглядом, как по пу с тому месту. Я и была для него пустым местом.
Ай да Ама Райна! Безумие безумием, а колдовать может! Значит, у меня теперь есть плащ-неведимка? Здорово!
Я потихоньку спускалась вниз. Хорошо бы выйти из замка сейчас, ночью, покуда в коридорах мало людей, и никто ненароком на меня не наткнется. Амаргин как-то, в минуту х о рошего настроения, рассказывал о свойствах слепого пятна, и даже обещал научить меня входить в него, но так и не собрался. Когда ты под пятном, говорил он, главное – не привл е кать к себе внимания. Ты не исчезаешь, тебя просто не видят. Но если ты будешь громко т о пать, сопеть и ронять предметы, то никакое пятно тебя не прикроет. Так же нельзя у всех на глазах открывать двери, двигать вещи, на которые смотрят, и брать к себе в пятно другое одушевленное существо. Вернее, брать можно, но это особая хитрая наука, которой тоже н а до учиться. Кстати, Амаргин ничего не говорил о том, что слепое пятно можно наложить как з а клятие на какой-нибудь предмет.
Внизу, у кухонь, удача улыбнулась мне еще раз. Двери во двор были раскрыты, к у хонные работники перетаскивали в кладовые только что привезенные продукты. Печи уже растопили; сонные повара, покрикивая на поварят, сыпали муку, разбивали яйца, лили масло и патоку в выстоявшуюся опару.
Я дождалась, пока фургон опустеет, и осторожненько, чтобы никто не заметил, залезла внутрь, на прикрытую рогожей солому. Волшебный плащ неплохо грел. Я свернулась кал а чиком и закрыла глаза. Меня вывезут из замка, а если совсем повезет – то и из города.
Неужели светает? Меж стволов разгоралось пепельно-розовое сияние и слышался гул – наверно, там, под скалами, гудело море. Еще шаг – изменился воздух, сделался парным как кровь, и подвижным как дыхание, такой бывает только летом, когда ветер приносит дневное тепло с разогретых скал. Зашумела листва – посыпалась вниз, закружилась, запутала зрение – золотая, бронзовая и лиловая в сумеречном свете. Я слышала звон, когда листья сталкивались в полете, и свистящий шелест, когда теплый воздух поднимал их вверх, от земли. Откуда тут еще яблоневый цвет? Будто стая белых бабочек дохнула в лицо – я зажмурилась. Воздух пел, пиликал и смеялся, разом грянуло – шепот, разговоры, шуршание одежд, шорох быстрых ног, переборы струн, догоняющих смешливую мелодию.
Мы входили в огромный, заросший колоннами зал. Наверху сплетались ветви, в них что-то шмыгало, а выше крон куполом сходился туман. Деревья и колонны стояли вперемешку, мрамор пускал корни, живая кора сверкала драгоценной мозаикой. Повсюду созвездиями горели лампы. Серые плиты пола замело розовыми лепестками, лепестки летели впереди нас, подол моего платья гнал по камням легкую пургу. Впереди, в светлых проемах что-то двигалось. Я оглянулась на Ириса – он невидяще смотрел перед собой, и вздрогнул, почуяв мой взгляд. После того, как мы сошли с моста, он не сказал ни слова.
– Эй, Босоножка, не кувырнись!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198