– Что ваша королева лежит здесь.
– Мораг? – я повернулась к принцессе.
– В чем дело?.. – она проглотила ругательство и обвела нас мрачным подозрительным взглядом. – Хотите сказать, я перепутала могилу матери с какой-то другой?
Бесшумным прыжком из темноты возникла Эльви. Уселась на грудь мраморной женщины.
– Каланда Моран никогда не лежала в этой могиле, – объявила она, и мы с принцессой одинаково вздрогнули. – Здесь вообще никогда никто не лежал.
Глава 24
В крипте
– То есть, как? – не поняла я. – А где же она тогда лежит?
– Понятия не имею. – Эльви прошлась по статуе туда-сюда, оставляя в пыли цепочку аккуратных следов. – Кроме Моранов и Лавенгов у меня тут двое Аверганов-северян, есть Макабрин, есть даже какой-то церковный чин из Маргендорадо, я уже не говорю о женщинах. В основном мертвые тела, имеется также несколько урн с прахом. Но этот саркофаг не занят. Правда, Эльго?
– Угу, – грим кивнул песьей башкой. – Уж поверь нам с Эльви.
Мораг отставила фонарь и угрожающе сощурилась. Постучала пальцем по краю саркофага.
– То есть, вы пытаетесь убедить меня в том, что могила пуста? Что вот в этом гробу никого нет?
– И не было никогда.
– Каррахна! – рявкнула принцесса. – Да почем вы знаете, умники? С какого такого бодуна я должна вам верить?
– Мораг, – я дернула ее за рукав. – Поосторожней. Ты не с людьми разговариваешь.
Удар локтем в грудь отшвырнул меня на соседний саркофаг.
– Отлипни, сопля! Ты привела сюда этот помойный сброд…
Грим припал к земле и зарычал. Лязгнул меч – пламенный отблеск взлетел по лезвию на самое острие. Я увидела как горбит спину полосатая кошка и заорала что-то бессвязное.
Блик соскользнул с кончика меча – рука с оружием опустилась. Принцесса сделала шаг назад. Прислонилась крестцом к краю соседней могилы. Она тяжело дышала, левая рука комкала одежду у горла.
Пауза.
Грим, я и Эльви настороженно переглянулись. «Я предупреждала!» – горели зеленью глаза Эльви. Я покачала головой. Это не взбрык, Эльви. Это чья-то злая воля.
– Не злите меня, – сквозь зубы выговорила принцесса. – Не злите, слышите? Голова кругом от таких заявлений.
– Да ладно, что там… – согласился добродушный грим. – Вот за меч ты зря схватилась. Убери его, не место ему тут.
Я подошла поближе, потирая полученный синяк.
– Мораг.
Она угрюмо взглянула на меня.
– Они говорят правду, Мораг. Никто тебя намеренно не злит.
– Иди в задницу. – Она помолчала, морщась. Перевела взгляд на материнскую могилу. – Каррахна… Послушайте, вы… и ты, вампирка, тоже. Я стояла здесь, на этом самом месте, когда гроб опускали в саркофаг и задвигали крышку. Я видела тело. И еще пропасть народу тело видели, кого угодно спросите. – Мораг рывком вскинула голову. – Если здесь пусто, значит тело выкрали! Кто бы это ни был, он знал, что мы сюда придем!
Эльви как-то очень по-человечески покачала головой:
– Ошибаешься, принцесса. Здесь никогда не было тела. Ни Каланды Моран, ни кого-либо другого.
– Ну-ка, пусти! – Мораг бесцеремонно спихнула кошку в проход.
Оперлась ладонями о край, поднатужилась, закусив губу… Послышался жуткий скрежет, от которого заныли зубы, и толстенная плита вместе со всей своей резьбой, со скульптурой и фонарем на ней медленно поехала в сторону, открывая черный провал каменной коробки.
Я едва успела подхватить фонарь.
– Осторожнее! Расколотишь ведь к чертям… Мораг! Ну что ты делаешь!
– Посвети мне!
Мраморная доска ткнулась в соседний саркофаг, перекрыв боковой проход. Мораг нагнулась, запустила обе руки в дыру, шаря по боковинам стоящего внутри гроба.
– Не надо, Мораг, пожалуйста…
Не то, чтобы я не верила Эльви и гриму… Ну а вдруг? Я не хочу, не могу на это смотреть!
Эльви с гримом помалкивали. Просто молча наблюдали. Пальцы Мораг соскользнули, она снова выхватила меч и сунула кончик в щель, выламывая замки. Я вдруг заметила как дрожат у нее руки.
По верхней доске побежала трещина, волнами разгоняя легкую, как пудра, пыль. Что-то внутри гроба лопнуло. Крышка подпрыгнула и отлетела прочь в облаке пыли.
– Фонарь! Держи крепче!
Белое-белое. Гроб словно был полон снега, словно облако лежало там внутри. Пляшущий круг света раздался, расширился, усиленный мягким маслянистым сиянием драгоценного шелка. В шелковых волнах терялись очертания лежащей фигуры, но она там была, я видела, она там была… Мгновение спустя я поняла, что шелк не белый, а желтоватый, в коричневых старческих пятнах, и в складках скопился невесомый, неведомо как попавший сюда мусор, и пыль, поднятая вторжением, медленно оседает на закутанном теле.
Через силу я подняла глаза, ища мертвое высохшее лицо… или череп, или что там остается от человека через двадцать лет…
Ни лица, ни черепа, ни оскаленных зубов, ни пустых глазниц. Какая-то бурая труха, пеплом осыпающаяся от сотрясения воздуха. Какая-то волокнистая темная масса… словно комок прелых водорослей, завернутых в шелковое покрывало.
– Что это, Высокое Небо?
– Какая-то дрянь.
Дочь Каланды бестрепетно протянула руку, откинула край савана. Испачканные пылью пальцы цапнули рыхлый ком, я успела подумать только: ну и выдержка у нашей принцессы!
– Это гнилая солома. – Она вытерла руку о штаны.
Пауза. Я глупо таращилась и грызла губы. Грим и Эльви сидели у кромки тени совершенно неподвижно.
– Не понимаю, – голос Мораг упал до хриплого шепота. – Я же видела ее. Гроб стоял на хорах трое суток, и трое суток ее отпевали. Потом мы прощались, каждый подходил и целовал ее в лоб. А я не пошла. Я не хотела дотрагиваться до нее… холодной. Я помнила ее теплой, живой, зачем мне запоминать этот холод? – Мораг вздернула подбородок, слепо глядя во мрак поверх моей головы. – Помню, мне тогда казалось что здесь, в деревянной коробке, не мама, а какая-то… какая-то подделка. Кукла… Муляж… А все думают – это она. Меня ругали потом, я молчала. Как объяснить? Я видела, как опустили крышку. – Взгляд ее бессильно соскользнул, будто не смог удержаться навесу, зацепился за мое лицо. В глазах плавал недоуменный интерес, с таким интересом, наверное, можно разглядывать собственные внутренности во вскрытом животе. – Закрыли крышку, – она говорила все медленнее, все тише. – Закрыли крышку и отнесли гроб сюда, вниз. Положили в каменный ящик и задвинули плиту, тогда еще скульптуры на ней не было. Потом меня увели, а отец остался. Потом… я несколько дней его почти не видела. Ему, конечно, не до меня было.
– Мораг, – я стряхнула оцепенение. – Мораг, гляди, что это?
– Где?
– Вот это.
«Это» я сперва приняла за бугорок сомкнутых рук, прикрытых покрывалом. Только бугорок этот был непропорционально велик. Присмотревшись, я поняла, что у соломенной куклы на груди лежит какой-то сверток или кулек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198