— Имя! Какое имя даете?! — выкрикнул какой-то шутник.
— Турбина — какое же еще? — отозвался его сосед, но тут его предостерегающе ткнул под ребра надворный советник Муковский — ему эта выдумка инженера показалась неудачной и безвкусной.
Тем временем инженер отобрал у Тинды букет: ее «чистым девичьим рукам» предстояло еще повернуть колесо крана, тем самым пустив турбину в ход.
— Поверните налево,— вполголоса подсказал он. Но Тинда не смогла повернуть колесо даже и налево
и растерянно посмотрела на своего инструктора. Он уговорил ее попробовать еще раз — и опять ничего не вышло; тогда к ней быстро подошел мистер Моур и, обхватив длинными руками оба запястья барышни, помог ей под шутливые и ободряющие крики присутствующих.
Водяной демон, притаившийся глубоко под ногами тех, кому он должен был служить, освобожденный ныне от оков, застонал, словно бичуемый плетьми, завыл тонким голосом — и заработал. Турбина начала вращаться, зубцы вошли в зубцы, приводной ремень, толщиной с доску, хлопнул и пошел, полетел, сбегая с большого колеса на малое.
Но турбина не сделала и полутора оборотов — за это время инженер успел только с поклоном вернуть Тинде ее букет,— как вой водяного демона в тесной подводной камере перешел в скрипучий скрежет, пронзавший до костей; весь машинный зал содрогался от этого скрежета, и эти содрогания передавались в ноги, в позвоночник, в череп присутствующих, вызывая противные мурашки.
Оглушительно, прерывисто скрежетал металл, маховое колесо двигалось рывками, адски воя при вращении и стеная при задержках. Окна задребезжали, затряслись так сильно, что очертания рам расплылись, как расплывается в глазах язычок вибрирующего камертона.
Этот ужас длился с четверть минуты, когда вбежал какой-то встревоженный человек и, завернув кран, прекратил доступ воде. Ужас рисовался на лицах присутствующих, они примолкли и только испуганным шепотом спрашивали друг у друга, что это было.
Инженер тоже тихо заговорил с человеком, остановившим турбину — это был механик заграничной фирмы, поставившей турбину, которая и была собрана под его руководством. Совещание их было серьезным и кратким и закончилось тем, что механик открыл люк в дощатой части пола, закрывавший ход в подпол. В люк нырнул не только сам механик, но и инженер. По железным скобам, вбитым в каменные стенки, они спустились до самой воды.
Пока оба возились там, настроение участников прерванного торжества несколько улучшилось. Начало тому положил акционер-шутник, попытавшийся острить — мол, крестная мать слишком сильно отвернула кран, — но никого не рассмешил. Не удалось это сделать и мистеру Моуру, который, оскалив зубы, постучал своей эбеновой тростью в пол со словами:
— А у крестницы-то тоже изрядный голос, правда, мисс Тинда?
— Что вы такое говорите, мистер Моур? — отозвалась та, чуть не плача.
— Что ты делаешь, хочешь простудиться?! — строго прикрикнула на нее пани Майнау.— Отойди сейчас же от этой ядовитой дыры, а лучше и вовсе уйдем отсюда, у меня до сих пор кожа вся в пупырышках, как терка! С того пожара, когда горел театр на Виденке, не пугалась я так, как теперь, — и она принялась было рассказывать о катастрофе, которой была очевидицей, да вдруг умолкла и пристально посмотрела на свою ученицу: в глазах Тинды стояли слезы. Пани Майнау в полной панике схватила ее за руку: — повторила она.— Не вздумай реветь, не то прямо сейчас можешь отказаться от выступления, только этого не хватало, ей-богу!
— Это уже второе... второе зловещее знамение! — жалобно, как ребенок, всхлипнула Тинда.— Прошлой зимой, когда лопнуло окно, и теперь вот это!
— Господа! — снова подал голос акционер-шутник, впрочем, заподозренный в том, что был лазутчиком неприятельского стана.— Господа, что же мы бродим с этими бокалами, как со свечками, ведь шампанское согреется у нас в руках — выпьем за турбину, может, она придет в себя, услышав этот тост! Слава, господа!
Никто, правда, не поддержал клича «Слава!», но пить стали все, кое-кто даже чокнулся.
Императорский советник — он стоял рядом с Муковским над открытым люком — с горечью глянул на акционеров. Произнести здравицу в честь пуска турбины надлежало ему самому.
Наконец инженер в измазанном фраке и с грязью на лакировках вынырнул из люка, за ним вылез механик с большой масленкой в руках.
— Я знал, что это пустяки, просто надводный подшипник был недостаточно смазан — наверное, забилась автоматическая подача масла, мы пока обошлись масленкой,— доложил инженер императорскому советнику.— Теперь, думаю, дело пойдет на лад.
— Ничего не пойдет! — раздался вдруг энергичный голос человека, который сегодня еще слова не промолвил.— Тут принципиальная ошибка, вам следовало установить горизонтальную турбину с всасывающей трубой над плотиной! Предупреждаю — оставьте дальнейшие попытки, машина плохо рассчитана или плохо сделана и собрана — если только дело не в самом притоке воды!
Говорил никто иной, как личный секретарь мистера Моура. Горе Тинды, истинную причину которого понимал он один, придало ему мужества высказать свое мнение; впоследствии оно часто фигурировало на судебном процессе акционерного общества «Турбина», предъявившего заграничной фирме иск о компенсации потерь.
А сейчас ответом молодому Незмаре был только повелительный взгляд инженера, смерившего его с ног до головы, как бы с недостижимых высот,— хотя позже, стоя перед следователем, он не раз вспоминал это предостережение сына сторожа.
Инженер снова подошел к крану и повернул колесо.
О том, что последовало, очевидцы помнят лишь как-то смутно. Никто из них, правда, никогда не испытал землетрясения, но все были согласны в том, что оно, видимо, так и ощущается — словно сдвинулась, дернулась из-под ног почва — прежде всего это почувствовали именно ноги; всех мгновенно охватило безумное желание как можно скорее спастись из этого помещения, которое как бы закачалось до самого основания. Однако эти колебания — следствие сотрясения вертикального вала турбины — очень скоро прекратились. Окна уже не дребезжали — они визжали на высоких нотах в железных рамах, и, можно сказать, счастье, что паника была недолгой, ибо завершил все это оглушительный треск — страшное мгновенье! Перетруженный вал переломился, и целый фонтан воды выхлестнуло на пол машинного зала.
Но к этому моменту участники торжества были уже снаружи, где столкнулись с толпой рабочих, убегавших из старого здания «Папирки» — там начала валиться штукатурка с потолка. О силе сотрясений, передавшихся всему, что окружало турбинный зал, можно судить хотя бы по тому, что в одном из окон первого этажа улликовской виллы, стоящей как-никак на другом берегу узкого, правда, рукава реки, на глазах у свидетелей вывалилась решетка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112