Ну, с этим делом покончено. Или хочешь его вернуть?
Маня вспыхнула жарким румянцем, в ее широко открытых глазах отразилось изумление.
И Фрей, в котором сочетались маньяк, ребенок, шарлатан и художник, тотчас понял, что подошел очень близко к правде, не догадываясь только еще, в каком смысле.
— Значит, хочешь вернуть мне микроскоп, да? Он выполнил свою задачу, а других для него нет? — продолжал он расспросы.
— Дядя! — ахнула Маня, испуганная его проницательностью.
— И вместо него тебе больше хочется денег, да? — отважился дядя довершить удачную свою догадку.— А пан советник «Сапристи» тебе не дает?
Он с наслаждением наблюдал, как нарастает ее изумление.
— Потому что у него нету денег, да?
— Дядя, ты меня пугаешь!
Она действительно уже дрожала.
Фрей мог, конечно, извлечь выгоду из своего успеха, но его удовольствия носили более утонченный характер.
— А я где-то слышал, или читал, или это мои собственные выводы — что ученые женщины в десять раз скептичнее ученых мужчин,— сказал он.— Уж не приписываешь ли ты мне сверхъестественной силы? Какую-то роль играет тут интуиция, это неоспоримо, но случайность, быстрота логических комбинаций — вот главное в искусстве ясновидения и в прошлом, и в будущем. Посмотри, я могу комбинировать и дальше в этом же направлении: если для такой усердной студентки медицины и есть что-то выше науки, то это может быть только...
— Дядя, я убегу!
— В таком случае смело могу предсказать, что ты не достигнешь цели своего посещения, и ты дурочка, что не дала мне выговорить последнее слово, ибо оно облегчило бы тебе остальное признание, которое так тебе тяжело... Ну же! Позволишь выговорить это слово?
Маня, спрятав лицо в ладони, кивнула.
— Так вот, эта более могучая сила называется любовью!
Маня притихла.
— А теперь рассказывай, любезная племянница! — с шутливой торжественностью попросил Армии.— А то, понимаешь, долгие пророчества изнуряют пророка!
Маня, опустив руки на колени, стала рассказывать о годах своей любви без любви, и ее дядя-чародей все поддакивал: «Знаю, знаю»,— хотя неизвестно, знал ли он действительно или нет.
Рассказ Мани повел дядю на обсерваторию, и тут он перебил ее восторженное описание неземной обстановки:
— Это ты и у меня могла увидеть, в чердачном окне и у меня стоит хороший аппарат, правда, земной, а что до Юпитера — дешевые фокусы!
Когда же повествование дошло до сцены у рефрактора, дядя оживился и в конце концов рассмеялся:
— Вот это да! Поднимается в обсерваторию с астрологом и там сама составляет его гороскоп! Отлично, Манечка, это совершенно в духе времени, что призналась-то ему ты! Вот к чему ведет симбиоз, то есть, пардон, коэдукация. Надеюсь, это не возмутило твоего деревянного Галилео Галилея!
Колкость дяди Маня пропустила мимо ушей.
— Сегодня же вечером я сделаю ему предложение,— твердо заявила она,— и очень прошу тебя пожелать мне удачи!
— Сделаю, что смогу, чтобы твой брак осуществился — полагаю, тут правильнее будет слово «женитьба», чем «замужество», коли невеста столь бестрепетно идет в огонь!
— Слово, дядя! — и Маня подставила ему правую ладонь.
Дядя беспечно и демонстративно шлепнул по ней.
— Спасибо — теперь ты дал мне слово, а уж о его-то слове я позабочусь!
— Позволь, позволь, какое такое слово? — Армии попытался выдернуть свою руку, но тщетно — Маня держала ее с мужской силой.
— Хорошо, что я не выпустила твою руку, милый дядя, а то ты еще отрекся бы от своего слова — у меня ведь тоже есть немножко интуиции!
— Перехитрила ты меня, лягушонок... Но это тебе припомнится! — Руку свою он, однако, оставил в ее.— Продолжай!
И вот, пока она продолжала рассказывать, этот нелюдим, этот мизантроп взял своей левой рукой ее другую руку; в этот самый момент она описывала дяде, как ставила первый свой диагноз с помощью его подарка.
— И что ты установила? — тихо спросил он.— Твои опасения подтвердились?
Маня молча кивнула.
1 Совместное обучение (от лат.).
— Если сейчас это не совсем так, то необходимо срочно что-то предпринимать,— не сразу объяснила она.
— И это что-то — брак, Мария? — очень серьезно
спросил чудак в бархатной робе.— Разве фтизиков лечат браком, а, доктор в юбке?
— Дядя, не додумывай до конца эту мысль или хотя бы не договаривай! — Маня порывисто приложила ладонь к его губам.— Мое намерение свято — я хочу его спасти.
Бледный сидел Фрей перед своей племянницей, широко раскрыв на нее прекрасные свои глаза. Два-три раза он даже закрывал их, силясь понять, постичь эту девушку.
Вдруг безобразная фривольная гримаса исказила его рот так резко, что дрогнули висячие белые усы.
— Жаль, что нельзя с помощью брака выпрямить искривленный позвоночник,— безжалостно проговорил он.— Чего бы я только не дал...
— Этого ты не должен был говорить, дядя! — выдохнула Маня.
— Да, что это я хотел сказать? — совсем обыденным тоном заговорил Фрей.— Все понимаю. И тебе досталось от меня уже немало слов, причем некоторые из них я вообще не должен был произносить, в особенности то, которое налагает на меня обязательство,— и Армии непритворно вздохнул.
Он встал, подошел к своему секретеру в стиле Людовика XIV — превосходной подделке, как и вся мебель Фрся; пристрастие к имитациям всякого рода, тем более горячее, чем удачнее они были исполнены, составляло изрядную долю его чудачества.
— Поскольку я никогда не нарушаю однажды заключенные сделки, то оставь мой подарок у себя и сохрани его в память устроителя твоего счастья; а вот и денежный эквивалент на дальнейшее упрочение такового.
Это было сказано с иронией, которой Армии Фрей мстил за собственную растроганность. Он протянул Мане две тысячные купюры из своего сегодняшнего дохода.
Маня рванулась было к нему в жарком порыве, но дядя прикрикнул:
— Я уже сказал, благодарность мне не нужна! И на твоем месте я брал бы, пока твой сумасшедший дядя дает!
Маня взяла деньги и двинулась к выходу, но Армии остановил ее:
— Послушай, Маня, если, так кинувшись ко мне, ты хотела меня поцеловать, то я ничего не имею против. Наоборот, если б ты решилась, я счел бы это великим доказательством твоей любви к ловцу планет. Колеблешься? Раздумала, что ли?
А Маня чуть не пожалела, что не раздумала, потому что Армии поцеловал ее так, что она рада была, когда это кончилось.
— Прошу тебя,— задыхаясь, сказал он,— будь так добра, не выцарапай мне глаза, подумай, ведь твой поцелуй обошелся мне в четыре тысячи!
Таков был отшельник из «Папирки» — циник из принципа, отделаться от которого, причем как можно скорее, было выгодно даже тогда, когда он осыпает милостями.
Две тысячные банкноты, что уносила Маня, составляли все ее земное имущество.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
Маня вспыхнула жарким румянцем, в ее широко открытых глазах отразилось изумление.
И Фрей, в котором сочетались маньяк, ребенок, шарлатан и художник, тотчас понял, что подошел очень близко к правде, не догадываясь только еще, в каком смысле.
— Значит, хочешь вернуть мне микроскоп, да? Он выполнил свою задачу, а других для него нет? — продолжал он расспросы.
— Дядя! — ахнула Маня, испуганная его проницательностью.
— И вместо него тебе больше хочется денег, да? — отважился дядя довершить удачную свою догадку.— А пан советник «Сапристи» тебе не дает?
Он с наслаждением наблюдал, как нарастает ее изумление.
— Потому что у него нету денег, да?
— Дядя, ты меня пугаешь!
Она действительно уже дрожала.
Фрей мог, конечно, извлечь выгоду из своего успеха, но его удовольствия носили более утонченный характер.
— А я где-то слышал, или читал, или это мои собственные выводы — что ученые женщины в десять раз скептичнее ученых мужчин,— сказал он.— Уж не приписываешь ли ты мне сверхъестественной силы? Какую-то роль играет тут интуиция, это неоспоримо, но случайность, быстрота логических комбинаций — вот главное в искусстве ясновидения и в прошлом, и в будущем. Посмотри, я могу комбинировать и дальше в этом же направлении: если для такой усердной студентки медицины и есть что-то выше науки, то это может быть только...
— Дядя, я убегу!
— В таком случае смело могу предсказать, что ты не достигнешь цели своего посещения, и ты дурочка, что не дала мне выговорить последнее слово, ибо оно облегчило бы тебе остальное признание, которое так тебе тяжело... Ну же! Позволишь выговорить это слово?
Маня, спрятав лицо в ладони, кивнула.
— Так вот, эта более могучая сила называется любовью!
Маня притихла.
— А теперь рассказывай, любезная племянница! — с шутливой торжественностью попросил Армии.— А то, понимаешь, долгие пророчества изнуряют пророка!
Маня, опустив руки на колени, стала рассказывать о годах своей любви без любви, и ее дядя-чародей все поддакивал: «Знаю, знаю»,— хотя неизвестно, знал ли он действительно или нет.
Рассказ Мани повел дядю на обсерваторию, и тут он перебил ее восторженное описание неземной обстановки:
— Это ты и у меня могла увидеть, в чердачном окне и у меня стоит хороший аппарат, правда, земной, а что до Юпитера — дешевые фокусы!
Когда же повествование дошло до сцены у рефрактора, дядя оживился и в конце концов рассмеялся:
— Вот это да! Поднимается в обсерваторию с астрологом и там сама составляет его гороскоп! Отлично, Манечка, это совершенно в духе времени, что призналась-то ему ты! Вот к чему ведет симбиоз, то есть, пардон, коэдукация. Надеюсь, это не возмутило твоего деревянного Галилео Галилея!
Колкость дяди Маня пропустила мимо ушей.
— Сегодня же вечером я сделаю ему предложение,— твердо заявила она,— и очень прошу тебя пожелать мне удачи!
— Сделаю, что смогу, чтобы твой брак осуществился — полагаю, тут правильнее будет слово «женитьба», чем «замужество», коли невеста столь бестрепетно идет в огонь!
— Слово, дядя! — и Маня подставила ему правую ладонь.
Дядя беспечно и демонстративно шлепнул по ней.
— Спасибо — теперь ты дал мне слово, а уж о его-то слове я позабочусь!
— Позволь, позволь, какое такое слово? — Армии попытался выдернуть свою руку, но тщетно — Маня держала ее с мужской силой.
— Хорошо, что я не выпустила твою руку, милый дядя, а то ты еще отрекся бы от своего слова — у меня ведь тоже есть немножко интуиции!
— Перехитрила ты меня, лягушонок... Но это тебе припомнится! — Руку свою он, однако, оставил в ее.— Продолжай!
И вот, пока она продолжала рассказывать, этот нелюдим, этот мизантроп взял своей левой рукой ее другую руку; в этот самый момент она описывала дяде, как ставила первый свой диагноз с помощью его подарка.
— И что ты установила? — тихо спросил он.— Твои опасения подтвердились?
Маня молча кивнула.
1 Совместное обучение (от лат.).
— Если сейчас это не совсем так, то необходимо срочно что-то предпринимать,— не сразу объяснила она.
— И это что-то — брак, Мария? — очень серьезно
спросил чудак в бархатной робе.— Разве фтизиков лечат браком, а, доктор в юбке?
— Дядя, не додумывай до конца эту мысль или хотя бы не договаривай! — Маня порывисто приложила ладонь к его губам.— Мое намерение свято — я хочу его спасти.
Бледный сидел Фрей перед своей племянницей, широко раскрыв на нее прекрасные свои глаза. Два-три раза он даже закрывал их, силясь понять, постичь эту девушку.
Вдруг безобразная фривольная гримаса исказила его рот так резко, что дрогнули висячие белые усы.
— Жаль, что нельзя с помощью брака выпрямить искривленный позвоночник,— безжалостно проговорил он.— Чего бы я только не дал...
— Этого ты не должен был говорить, дядя! — выдохнула Маня.
— Да, что это я хотел сказать? — совсем обыденным тоном заговорил Фрей.— Все понимаю. И тебе досталось от меня уже немало слов, причем некоторые из них я вообще не должен был произносить, в особенности то, которое налагает на меня обязательство,— и Армии непритворно вздохнул.
Он встал, подошел к своему секретеру в стиле Людовика XIV — превосходной подделке, как и вся мебель Фрся; пристрастие к имитациям всякого рода, тем более горячее, чем удачнее они были исполнены, составляло изрядную долю его чудачества.
— Поскольку я никогда не нарушаю однажды заключенные сделки, то оставь мой подарок у себя и сохрани его в память устроителя твоего счастья; а вот и денежный эквивалент на дальнейшее упрочение такового.
Это было сказано с иронией, которой Армии Фрей мстил за собственную растроганность. Он протянул Мане две тысячные купюры из своего сегодняшнего дохода.
Маня рванулась было к нему в жарком порыве, но дядя прикрикнул:
— Я уже сказал, благодарность мне не нужна! И на твоем месте я брал бы, пока твой сумасшедший дядя дает!
Маня взяла деньги и двинулась к выходу, но Армии остановил ее:
— Послушай, Маня, если, так кинувшись ко мне, ты хотела меня поцеловать, то я ничего не имею против. Наоборот, если б ты решилась, я счел бы это великим доказательством твоей любви к ловцу планет. Колеблешься? Раздумала, что ли?
А Маня чуть не пожалела, что не раздумала, потому что Армии поцеловал ее так, что она рада была, когда это кончилось.
— Прошу тебя,— задыхаясь, сказал он,— будь так добра, не выцарапай мне глаза, подумай, ведь твой поцелуй обошелся мне в четыре тысячи!
Таков был отшельник из «Папирки» — циник из принципа, отделаться от которого, причем как можно скорее, было выгодно даже тогда, когда он осыпает милостями.
Две тысячные банкноты, что уносила Маня, составляли все ее земное имущество.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112