Автор комментария не скрыл своего мнения от мистера Стаунтона, и тот сам с поразительным хладнокровием высказал догадку, что, стало быть, экземпляр, лежащий перед ним, был украден у прежнего владельца, и автор комментария, отдавая должное сообразительности мистера Стаунтона, заявил, что догадка его весьма правдоподобна. Мистер Стаунтон поступил не только хладнокровно, но и поистине замечательно: он тотчас отдал нужные распоряжения и на другой же день, вместе с автором комментария, выехал в Лондон — естественно, захватив с собой свой экземпляр Устава. Они вместе посетили лорда Кенсли, который не хотел верить своим ушам, а затем и глазам, но вынужден был признать истину, с первого взгляда узнав в предъявленном экземпляре свою собственность. Затем, уже втроем, они тотчас отправились в библиотеку и были весьма поражены — за исключением автора комментария,— найдя в застекленной витрине, на месте, которое полагали опустевшим, «Устав ордена Св. Духа», несомненно сорок второй по счету, если только он подлинный. Но автору комментария достаточно было беглого осмотра, чтобы понять, в чем дело: он держал в руках подделку, которая, если рассматривать ее как копию, была произведением гениального мастера, единственного в мире; сказанное относится только к переплету, ибо печать самого текста выполнена не так безупречно. Зато переплет — великолепная работа, неотличимая от оригинала Эве, и была бы принята за оригинал, если б не опечатки, коими изобилует текст. Сравнение двух экземпляров тотчас убедило в этом обоих коллекционеров. Тут было явное мошенничество. Подлинный экземпляр украли, а на его место поставили в витрину фальшивый. Автор комментария, правда, сразу понял, кто выполнил эту мастерскую, высокохудожественную работу, но он решил еще раз проверить себя — нюхом. И он не ошибся. Дал понюхать переплет обоим коллекционерам, у которых от такого предложения вытянулись лица. На вопрос, чем пахнет переплет, оба ответили, что — новизной; на второй вопрос — а чем еще? —лорд Кенсли, подумав немного, заявил: «Кошачьими экскрементами». Мистер Стаунтон тотчас присоединился к этому мнению. Автор комментария поздравил обоих с прекрасным обонянием и объяснил им, что «этот запах — безошибочная «фабричная марка» фальсификатора, который пропитывает марокен своих «античных» переплетов составом, основным компонентом которого является именно названный материал; этим он придает своим переплетам не только вид, который не отличишь от старинных изделий, но и запах, сохраняющийся годами».
— Сесиль Террье! — вскричал Армии, дойдя до этого места в статье.— Писал не кто иной, как мой однокашник по Парижской академии переплетного искусства, единственный, кому я доверился!
«Когда секретарь лорда Кенсли составил обо всем этом краткий протокол,— заключала статья,— мистер Стаунтон предложил лорду вернуть ему его собственность, если получит взамен эту замечательную подделку. Однако лорд Кенсли высказал мнение, что оба экземпляра должны быть отданы на некоторое время в депозит суда, и немедленно велел арестовать хранителя своих коллекций».
Редакция присовокупила к статье несколько слов о том, что сообщение ее уважаемого корреспондента несомненно произведет надлежащую сенсацию в кругах знатоков и побудит многих коллекционеров привести свои носы в соприкосновение с переплетами их раритетов.
На сегодня пан Армии Фрей был сыт «Библиофилом», до того сыт, что поднялся из-за стола с громким вздохом; на что Тамерлан ответил характерным своим ворчаньем, каким отзывался на всякое движение хозяина, где бы ни был. С тех пор как Тамерлан привел сюда Жофку, он был с нею неразлучен.
Армии же бросил на кота, своего соучастника в выработке марокена, пустой взгляд и в глубокой задумчивости начал прохаживаться по комнате.
Хозяин нас не видит, Тамерьянчик! — сказала Жофка.— Он уже и не взглянет на нас!
Но Армии продолжал шагать из угла в угол, посвистывая, что он имел обыкновение делать только в состоянии крайней озабоченности.
Разоблачение мошенничества Блюмендуфта не так уж угнетало его; против возможного и даже вероятного судебного преследования он был достаточно защищен заявлением, подписанным Блюмендуфтом, заказчиком на изготовление переплета: Блюмендуфт сим объявлял и свидетельствовал, что пан Армии Фрей согласился выполнить эту художественную работу только под честное слово, что ею не воспользуются в каких-либо незаконных махинациях; если же это случится, то пан Фрей имеет право публично выступить против того, кто злоупотребит его доверием. Армина больше расстраивало то, что сообщение лондонского журнала обойдет весь мир и выгодным сделкам с Блюмендуфтом придет конец...
Но пуще всего его удручала собственная страшная оплошность: он не проверил текста Устава! Опечатки, указанные в статье Террье, были впрямь ужасающи. В какое бы отчаяние и бешенство ни пришел
Блюмендуфт, его порадует оплошность Фрея, хотя ошибки-то были сделаны при наборе текста в Бар-дейове.
«Э гшайтр манн,— скалилась из темного угла бородатая маска Блюмендуфта,— дырочки от червяка поправляет, а ошибок не видит!»
И все же в этом деле — которое ему и на ум не приходило считать уголовным — триумф остается на его, Армина, стороне. И он совсем по-детски радовался, как изничтожит Сесиля Террье, этого короля экспертов в области библиофилии.
Стало быть — никаких причин унывать! Скорее напротив — близок момент, когда его, Армина, гениальное искусство засияет перед библиофильским миром полным блеском. Покажет он Сесилю Террье, почем фунт изюму!
Он признается, что переплет мнимого сорок второго экземпляра Устава — действительно его, Армина, произведение, но докажет также, что этот переплет такой же поддельный, как и на экземпляре лорда Кенсли, ибо и тот вышел из его, Армина, рук! Мсье Террье признал тот переплет подлинным только потому, что текст там был подлинным: его счастливым образом нашли в макулатуре на чердаке государственной типографии и по счастливой случайности продали старьевщику, не имея представления о его музейной ценности; подлинный текст был, разумеется, без опечаток. Тем самым нижеподписавшийся — Армии уже сидел за столом и строчил ответ «Библиофилу» на французском языке — разоблачает некомпетентность эксперта Террье и выдает его с головой всему библиофильскому миру. Сам нижеподписавшийся никогда не заявлял, что переплет — подлинный; напротив, в его руках находится документ, который дает ему право обнародовать имя заказчика в случае, если бы тот выступил с таким утверждением приватно или публично. Чтобы очистить себя от всякого подозрения в соучастии в этом мошенничестве, он воспользуется теперь этим правом и назовет заказчика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112