— сказал он, не подавая ему руки и не представляя офицеру.
Прошли прямо в гостиную и уселись в кресла. Ройская, увидев, что иного выхода нет, последовала за ними. Анджей тоже, сжимая похолодевшие руки. Говорил только Валерек, к тому же без передышки. Па очень плохом немецком языке он принялся рассказывать своему «новому другу» историю Пустых Лонк. Подробно описал памятный эпизод тысяча девятьсот двадцатого года, восторгался уменьем матери вести хозяйство. Видно, его очень заботило, чтобы у немца составилось хорошее впечатление о хозяйстве. Молодой офицер, кажется, понял это и сказал (это были его первые слова с момента появления в польском доме):
— Очень хорошо, что хозяйство тут образцовое. Я думаю, мы не оставим на месте людей, которые не умеют вести хозяйство. Вы ведь понимаете, нам надо кормить население. Однако это не по моей части,— добавил он, улыбнувшись и склонив голову в сторону Ройской,— так что я не смогу вам помочь, если обстоятельства сложатся как-нибудь иначе.
— Что вы, господин барон,— преувеличенно естественным тоном воскликнул Валерек,— кто же вас в этом подозревает? Но я думаю, если бы что-нибудь угрожало моей матери, вы бы нас сразу предупредили.
Немец пробормотал что-то невнятное, из чего следовало, что наверняка не предупредил бы.
Но Валерек тараторил дальше:
— Я страшно о тебе беспокоился, мама.— Он мешал немецкие фразы с польскими.— Страшно, хотя, к счастью, в округе не было никаких боев.
— Сожжено много деревень,— сказала Ройская на великолепном немецком языке.
Летчик внимательно взглянул на нее. Это был светлый блондин, слегка рыжеватый и веснушчатый, с бесцветными, прозрачными глазами. В его лице, удлиненном, с тонкими чертами, было, однако, что-то дегенеративное. Реплика Ройской, ее отличное немецкое произношение, видимо, заинтересовали его, но он не проронил ни слова.
— Бои шли где-то в Восточной Пруссии,— сказал Валерек, то и дело перескакивая с немецкого на польский.— Что за бессмыслица вся эта война — сплошная нелепость! Как можно было думать, что мы в состоянии сопротивляться такой мощи?
Тут вмешался Анджей:
— Думали, что это не такая уж большая мощь. Валерек с презрением взглянул на него.
— Смотря кто думал.
— Наши командиры, наши вожди.
— Разве что.
Они говорили по-польски. Немец переводил взгляд с Анджея на Валерека. И снова на Анджея. Он словно сравнивал их. Впрочем, в этом не было ничего удивительного — каждому бросалось в глаза их сходство. Только у Анджея глаза были светлые, иногда казались совсем голубыми, а иногда серыми. Глаза Валерека были темные и угрюмые, а сегодня как-то особенно неспокойные. Анджей тоже всматривался в своего красавца родственника. Его поразило беспокойство и лихорадочный блеск в глазах Валерека, когда он смотрел то на мать, то на этого равнодушного и антипатичного немца.
Ройская, видимо, тоже почувствовала беспокойство сына.
— Тебе незачем было бояться, ты ведь знаешь, что я всегда справляюсь.
— Но у вас здесь слишком много народу.
— Что поделаешь, это скитальцы, не могу же я их выгнать.
— И много их здесь?
Ройская молчала.
— Во дворе их много?
— Много. Посмотри сам.
— Ив доме тоже есть?
Ройская не ответила на этот вопрос.
Окна гостиной выходили в парк, отсюда видны были ворота и клумбы перед домом. И хотя кусты и деревья заслоняли ворота, пани Эвелина заметила бричку, въезжавшую во двор. Она испуганно поднялась. Но было уже поздно. Вэлерек проследил за ее взглядом и успел рассмотреть и коляску, и фигуру женщины, вышедшей из нее.
— Те-те-те,— сказал он и тоже встал.— Простите,— обратился он к офицеру,— но тут приехала одна особа, которая меня очень интересует. Извините, пожалуйста,— повторил он и шмыгнул в переднюю.
Приехавшая стояла у вешалки и высвобождалась из платков и пальто. Это была Кристина.
— Кристя, ради бога, что тебя сюда привело? — игривым тоном произнес Валерек.
Кристина так и застыла на месте.
— Л где пребывает твой достопочтенный супруг? — иронически спросил Валерек.
Пройдя, он внезапно обнял ее и, прежде чем Кристина успела крикнуть, поцеловал ее в губы. Потом отступил и сердечно расхохотался, словно это была лучшая в мире шутка.
— Как ты смеешь,— сказала Кристина.
Но тут же овладела собой. Сняла пальто и спокойно спросила:
— Где тетя?
— Принимает в гостиной немецкого офицера,— сказал Валерек.
— Что за вздор!— Кристина прошла в гостиную.
Там она и в самом деле застала Ройскую в обществе Анджея и немецкого офицера.
— Тетя, я к вам на минутку,— не здороваясь ни с кем, сказала Кристина.
Ройская встала и торопливо вышла вслед за гостьей. Перепуганная Кристина пробежала через столовую в буфетную и только там схватила тетку за руку. Она смотрела ей в лицо со страхом, растерянно, вряд ли это было вызвано всего лишь неожиданной встречей с экс-мужем.
— Тетя,— заговорила она,— мой муж вернулся после сражения в Пруссии. Сейчас он у меня и не знает, как ему быть, я приехала к вам за советом.
— Он был офицером?
— Да, капитаном.
— Плохо,— сказала Ройская.— Впрочем, не знаю, столько всего рассказывают беженцы, что если всему верить,..
— Но я встретила здесь Валерека. Это дурной знак.
— Знаешь, Кристина...— начала Ройская.
— Простите меня, тетя, но я действительно очень испугалась. Он не оставит меня в покое.
— Прежде всего он не должен знать, что муж вернулся.
— Так он с немцами... — Кристина как обычно не договорила до конца.
— Ничего не знаю. Вижу его впервые с начала войны. Но приехал он с этим немцем.
— Как? Он приехал сюда с немецким офицером?
— Да.
— Он уже приехал с немецким офицером? Откуда? Ройская пожала плечами.
— Наверно, из Седльц. Ведь он в Седльцах живет.
— Уже спелся...— Кристина вздрогнула. Потом, надевая перчатки, которые комкала в руках, добавила:
— Раз так — исчезаю немедленно.
— Погоди хоть немного,— сказала Ройская,— ведь из такой дали приехала.
— Нет, нет, не останусь. Я и так его испугалась, а если он еще...
И через столовую быстро вышла в прихожую. Но там ее уже ждал Валерек.
— Куда ты так спешишь? — серьезно спросил он.— Подожди минутку.
— Не могу.
— Почему? Пожар, что ли?
— Мне надо возвращаться.
— Ведь твой уважаемый супруг, кажется, не ждет тебя? Кристина надевала пальто и повязывала платок. Она не отвечала.
— Твой муж в армии? Верно? — наседал Валерек.
— Ну, конечно,— подтвердила Ройская, вышедшая за ними. А потом тихо сказала Валереку: — Чего надо здесь этому немцу? Зачем 1ы его сюда привез?
— Ах, зачем? Увидите зачем. Он еще нам пригодится. Впрочем, весьма порядочный человек.
— Ты видел, как он заинтересовался, когда я заговорила о бомбежке?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170
Прошли прямо в гостиную и уселись в кресла. Ройская, увидев, что иного выхода нет, последовала за ними. Анджей тоже, сжимая похолодевшие руки. Говорил только Валерек, к тому же без передышки. Па очень плохом немецком языке он принялся рассказывать своему «новому другу» историю Пустых Лонк. Подробно описал памятный эпизод тысяча девятьсот двадцатого года, восторгался уменьем матери вести хозяйство. Видно, его очень заботило, чтобы у немца составилось хорошее впечатление о хозяйстве. Молодой офицер, кажется, понял это и сказал (это были его первые слова с момента появления в польском доме):
— Очень хорошо, что хозяйство тут образцовое. Я думаю, мы не оставим на месте людей, которые не умеют вести хозяйство. Вы ведь понимаете, нам надо кормить население. Однако это не по моей части,— добавил он, улыбнувшись и склонив голову в сторону Ройской,— так что я не смогу вам помочь, если обстоятельства сложатся как-нибудь иначе.
— Что вы, господин барон,— преувеличенно естественным тоном воскликнул Валерек,— кто же вас в этом подозревает? Но я думаю, если бы что-нибудь угрожало моей матери, вы бы нас сразу предупредили.
Немец пробормотал что-то невнятное, из чего следовало, что наверняка не предупредил бы.
Но Валерек тараторил дальше:
— Я страшно о тебе беспокоился, мама.— Он мешал немецкие фразы с польскими.— Страшно, хотя, к счастью, в округе не было никаких боев.
— Сожжено много деревень,— сказала Ройская на великолепном немецком языке.
Летчик внимательно взглянул на нее. Это был светлый блондин, слегка рыжеватый и веснушчатый, с бесцветными, прозрачными глазами. В его лице, удлиненном, с тонкими чертами, было, однако, что-то дегенеративное. Реплика Ройской, ее отличное немецкое произношение, видимо, заинтересовали его, но он не проронил ни слова.
— Бои шли где-то в Восточной Пруссии,— сказал Валерек, то и дело перескакивая с немецкого на польский.— Что за бессмыслица вся эта война — сплошная нелепость! Как можно было думать, что мы в состоянии сопротивляться такой мощи?
Тут вмешался Анджей:
— Думали, что это не такая уж большая мощь. Валерек с презрением взглянул на него.
— Смотря кто думал.
— Наши командиры, наши вожди.
— Разве что.
Они говорили по-польски. Немец переводил взгляд с Анджея на Валерека. И снова на Анджея. Он словно сравнивал их. Впрочем, в этом не было ничего удивительного — каждому бросалось в глаза их сходство. Только у Анджея глаза были светлые, иногда казались совсем голубыми, а иногда серыми. Глаза Валерека были темные и угрюмые, а сегодня как-то особенно неспокойные. Анджей тоже всматривался в своего красавца родственника. Его поразило беспокойство и лихорадочный блеск в глазах Валерека, когда он смотрел то на мать, то на этого равнодушного и антипатичного немца.
Ройская, видимо, тоже почувствовала беспокойство сына.
— Тебе незачем было бояться, ты ведь знаешь, что я всегда справляюсь.
— Но у вас здесь слишком много народу.
— Что поделаешь, это скитальцы, не могу же я их выгнать.
— И много их здесь?
Ройская молчала.
— Во дворе их много?
— Много. Посмотри сам.
— Ив доме тоже есть?
Ройская не ответила на этот вопрос.
Окна гостиной выходили в парк, отсюда видны были ворота и клумбы перед домом. И хотя кусты и деревья заслоняли ворота, пани Эвелина заметила бричку, въезжавшую во двор. Она испуганно поднялась. Но было уже поздно. Вэлерек проследил за ее взглядом и успел рассмотреть и коляску, и фигуру женщины, вышедшей из нее.
— Те-те-те,— сказал он и тоже встал.— Простите,— обратился он к офицеру,— но тут приехала одна особа, которая меня очень интересует. Извините, пожалуйста,— повторил он и шмыгнул в переднюю.
Приехавшая стояла у вешалки и высвобождалась из платков и пальто. Это была Кристина.
— Кристя, ради бога, что тебя сюда привело? — игривым тоном произнес Валерек.
Кристина так и застыла на месте.
— Л где пребывает твой достопочтенный супруг? — иронически спросил Валерек.
Пройдя, он внезапно обнял ее и, прежде чем Кристина успела крикнуть, поцеловал ее в губы. Потом отступил и сердечно расхохотался, словно это была лучшая в мире шутка.
— Как ты смеешь,— сказала Кристина.
Но тут же овладела собой. Сняла пальто и спокойно спросила:
— Где тетя?
— Принимает в гостиной немецкого офицера,— сказал Валерек.
— Что за вздор!— Кристина прошла в гостиную.
Там она и в самом деле застала Ройскую в обществе Анджея и немецкого офицера.
— Тетя, я к вам на минутку,— не здороваясь ни с кем, сказала Кристина.
Ройская встала и торопливо вышла вслед за гостьей. Перепуганная Кристина пробежала через столовую в буфетную и только там схватила тетку за руку. Она смотрела ей в лицо со страхом, растерянно, вряд ли это было вызвано всего лишь неожиданной встречей с экс-мужем.
— Тетя,— заговорила она,— мой муж вернулся после сражения в Пруссии. Сейчас он у меня и не знает, как ему быть, я приехала к вам за советом.
— Он был офицером?
— Да, капитаном.
— Плохо,— сказала Ройская.— Впрочем, не знаю, столько всего рассказывают беженцы, что если всему верить,..
— Но я встретила здесь Валерека. Это дурной знак.
— Знаешь, Кристина...— начала Ройская.
— Простите меня, тетя, но я действительно очень испугалась. Он не оставит меня в покое.
— Прежде всего он не должен знать, что муж вернулся.
— Так он с немцами... — Кристина как обычно не договорила до конца.
— Ничего не знаю. Вижу его впервые с начала войны. Но приехал он с этим немцем.
— Как? Он приехал сюда с немецким офицером?
— Да.
— Он уже приехал с немецким офицером? Откуда? Ройская пожала плечами.
— Наверно, из Седльц. Ведь он в Седльцах живет.
— Уже спелся...— Кристина вздрогнула. Потом, надевая перчатки, которые комкала в руках, добавила:
— Раз так — исчезаю немедленно.
— Погоди хоть немного,— сказала Ройская,— ведь из такой дали приехала.
— Нет, нет, не останусь. Я и так его испугалась, а если он еще...
И через столовую быстро вышла в прихожую. Но там ее уже ждал Валерек.
— Куда ты так спешишь? — серьезно спросил он.— Подожди минутку.
— Не могу.
— Почему? Пожар, что ли?
— Мне надо возвращаться.
— Ведь твой уважаемый супруг, кажется, не ждет тебя? Кристина надевала пальто и повязывала платок. Она не отвечала.
— Твой муж в армии? Верно? — наседал Валерек.
— Ну, конечно,— подтвердила Ройская, вышедшая за ними. А потом тихо сказала Валереку: — Чего надо здесь этому немцу? Зачем 1ы его сюда привез?
— Ах, зачем? Увидите зачем. Он еще нам пригодится. Впрочем, весьма порядочный человек.
— Ты видел, как он заинтересовался, когда я заговорила о бомбежке?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170