Мы ее освободили от должности. Около года она была без работы. Затем скрылась в неизвестном направлении. Оказалось, что климат в Махачкале стал ей неподходящим и она уехала в Туркмению. Что ни говорите, душа у меня к ней не лежит, в чем-то она замешана. Многие так думали. Доказательств только нет...
Когда он кончил говорить, я спросил:
— По какой статье уволили тогда Ханум, можете сказать?
Пока он собирался с ответом, я подумал, что аксакал больной человек, лицо осунувшееся, под глазами большие мешки. Только сами глаза молодые. Они так и вспыхнули, когда Рамазанов перевел мой вопрос.
— Почему нельзя сказать? Конечно, можно; не только, по какой статье, помню, но и параграф не забыл, и число... Уволена третьего июля того же года, когда произошла кража, как не внушающая доверия. Приказ номер сто тридцать три, параграф второй.
— На каком основании приманили к ней эту статью, если у вас не было доказательств?
— А что было делать? Как бы вы поступили? Оставили бы такого работника на прежнем месте? — Теперь Сулейман
Додоев смотрел только на меня.— Мы сами тоже ждали, что Ханум Хакгасова обжалует приказ. Почему-то она этого не сделала. То ли стыдно ей было, то ли снисходительность к нам проявила, то ли какая-то другая у нее была причина... Если мы встречались, она здоровалась так же тепло, как будто ничего не случилось. Одним словом, прежних отношений старалась не испортить. Через других получал от нее приветы, а в праздники — телеграммы... Не одного меня поздравляла, но и начальников отделов. Мы поняли, что она не хочет с нами портить отношений, ведь имела полное право обжаловать приказ, потребовать, чтобы восстановили в должности. Наш юрист несколько раз меня предупреждала: «Жди скандала». Вот мне и стала приходить мысль, что она не случайно простила мне это решение. Что... только полагаясь на подозрение, нельзя делать выводов... Тут я не утерпел:
— Каких?
Он смотрел на меня серьезно, и все же, мне казалось, снисходительность или даже высокомерие по отношению к нам, работникам угрозыска, не оставляли его ни на минуту. Он ответил:
— Что она присвоила дорогостоящие вещи, хранившиеся в сейфе магазина. Закон требует, чтобы вор был пойман с поличным. Лравильный закон. Если я ошибаюсь, поправьте меня, товарищи!
На следующий день в девять утра мы уже были у дверей четырехэтажного корпуса областного архива. Там все хорошо поставлено. Директор отдал распоряжение немедленно разыскать нужную нам книгу приказов и принести ему в кабинет. Собственноручно налил нам по чашке кофе. Удивляюсь памяти Сулеймана-аги, он тогда нам будто прочитал свое распоряжение:
«Приказ № 133 по Махачкалинской городской торговой организации промышленными товарами.
§1, Кражу, совершенную в ювелирном магазине, считать чрезвычайным событием. Нанесен ущерб на сумму... тысяч рублей. Еще раз обратить внимание на строжайшее соблюдение правил опечатывания всех помещений магазина, проверку сигнализации, в том числе своевременного контроля ее исправности. ...Предупредить всех работников магазина, что за халатное отношение к этим и другим мероприятиям впредь к ним будут предъявляться строжайшие административные меры.
§2. Считать, что халатность директора магазина Ханум Хакгасовой способствовала совершению кражи в указанной торговой точке. Халатность выразилась в неисправности сигнализации, не сработавшей в момент кражи.
За нарушение трудовой дисциплины освободить Ханум Хакгасову от занимаемой должности директора магазина по... ст. КЗОТ, без права дальнейшей работы в торговой сети...»
Я выписал только эту часть приказа, представляющую для нас интерес. Выписку подшил в свою папку.
Дальше начинается самое интересное. Пора, как говорится, подойти к самым истокам жизненного пути Ханум Хакгасовой, а точнее — ехать в Цумаду. Я попросил Ра-мазанова немедленно раздобыть коней и скакать туда, чтобы за пару дней добраться до Цумады. «Минуточку»,— ответил он и бросил меня одного в машине на целый час. Только я собрался идти искать его, как он появился, весь сияя.
— Туркмен гардаш, с тебя бутылка коньяка!
— За то, что ты меня здесь без веревки привязал?
— За решение транспортной проблемы.
— Скажи прямо, что в милиции мало лошадей.
— А где их много?
— Понял, товарищ капитан! Сознайся: выпросил у соседа мула... одного на двоих, да?
Он мне не ответил, а по-своему что-то сказал шоферу, и мы тронулись. Поехали мы, надо сказать, очень быстро — по хорошей дороге до Цумады можно было бы за какой-нибудь час добраться.
Не поверите, мы там оказались гораздо меньше чем через час, ведь мы ехали на аэродром, и вертолет нас уже ждал. Из окна я увидел далеко внизу нашу дежурную машину, возвращавшуюся в город, а через несколько минут пилот крикнул нам:
— ЦумаДа, ребята!
Сверху этот аул похож на стадо черных коров, решивших взобраться по крутому склону ущелья.
ЦУМАДА
Встретил нас председатель сельсовета и сразу же повел домой обедать. Время действительно было обеденное. Очень хотелось есть, поэтому мы быстро поднялись с площадки, на которую, как стрекоза, сел вертолет, к сакле председателя. Он был еще молодым, этот председатель, но лоб уже из-
бороздили морщины. Жене, накрывавшей на стол, когда она принесла кувшин с молоком, сказал:
— Я знаю туркмен. Они любят чай, особенно зеленый. Принеси-ка нам полный чайник,— Жена ушла, а он объяснил, откуда он знает туркмен: — Я три года служил в Ашхабаде. Ох и пьют там чай! На удивленье. Молодцы просто! Какие мужественные люди. Полюбил их навсегда...
Постепенно он подвел базу под свое намерение поднять стакан вина за успехи Туркменской ССР. Такой тост нельзя было не поддержать...
Надо сказать, что чай горцы пьют, как туркмены, не спеша. За столом все веселятся, рассказывают всякие побасенки... Да, радость поселилась в этих скромных саклях, на этих скалах. Пожить бы здесь подольше!
После того как жена убрала посуду, хозяин дома внес предложение:
— Вы, конечно, приехали по делам. Решайте: если их можно оставить до завтра, приглашаю сейчас поохотиться. Есть на примете один джейран. Я его давно вижу, но пока не трогаю. Оставляю для хороших гостей. Думаю, приедут, тогда и пойдем за ним.
У капитана Рамазанова, оказывается, душа охотника. Вскочил, руки потирает, губами чмокает, как будто уже собирается пробовать жареную джейранину.
— Эй, власть, машаллах! Удивляюсь, почему до сих пор в Цумаде не было гостей! Удивляюсь и радуюсь... За кусок джейранины я готов отдать всех баранов на свете, аллах-биллах, „серьезно говорю, ребята. Поверьте мне!
Я ему поверил, и по тому, как посмотрел на него, он понял, что не надо давать хозяину дома согласие. Я вовремя посмотрел на него, ведь у горцев так: согласился, дал слово — сдержи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Когда он кончил говорить, я спросил:
— По какой статье уволили тогда Ханум, можете сказать?
Пока он собирался с ответом, я подумал, что аксакал больной человек, лицо осунувшееся, под глазами большие мешки. Только сами глаза молодые. Они так и вспыхнули, когда Рамазанов перевел мой вопрос.
— Почему нельзя сказать? Конечно, можно; не только, по какой статье, помню, но и параграф не забыл, и число... Уволена третьего июля того же года, когда произошла кража, как не внушающая доверия. Приказ номер сто тридцать три, параграф второй.
— На каком основании приманили к ней эту статью, если у вас не было доказательств?
— А что было делать? Как бы вы поступили? Оставили бы такого работника на прежнем месте? — Теперь Сулейман
Додоев смотрел только на меня.— Мы сами тоже ждали, что Ханум Хакгасова обжалует приказ. Почему-то она этого не сделала. То ли стыдно ей было, то ли снисходительность к нам проявила, то ли какая-то другая у нее была причина... Если мы встречались, она здоровалась так же тепло, как будто ничего не случилось. Одним словом, прежних отношений старалась не испортить. Через других получал от нее приветы, а в праздники — телеграммы... Не одного меня поздравляла, но и начальников отделов. Мы поняли, что она не хочет с нами портить отношений, ведь имела полное право обжаловать приказ, потребовать, чтобы восстановили в должности. Наш юрист несколько раз меня предупреждала: «Жди скандала». Вот мне и стала приходить мысль, что она не случайно простила мне это решение. Что... только полагаясь на подозрение, нельзя делать выводов... Тут я не утерпел:
— Каких?
Он смотрел на меня серьезно, и все же, мне казалось, снисходительность или даже высокомерие по отношению к нам, работникам угрозыска, не оставляли его ни на минуту. Он ответил:
— Что она присвоила дорогостоящие вещи, хранившиеся в сейфе магазина. Закон требует, чтобы вор был пойман с поличным. Лравильный закон. Если я ошибаюсь, поправьте меня, товарищи!
На следующий день в девять утра мы уже были у дверей четырехэтажного корпуса областного архива. Там все хорошо поставлено. Директор отдал распоряжение немедленно разыскать нужную нам книгу приказов и принести ему в кабинет. Собственноручно налил нам по чашке кофе. Удивляюсь памяти Сулеймана-аги, он тогда нам будто прочитал свое распоряжение:
«Приказ № 133 по Махачкалинской городской торговой организации промышленными товарами.
§1, Кражу, совершенную в ювелирном магазине, считать чрезвычайным событием. Нанесен ущерб на сумму... тысяч рублей. Еще раз обратить внимание на строжайшее соблюдение правил опечатывания всех помещений магазина, проверку сигнализации, в том числе своевременного контроля ее исправности. ...Предупредить всех работников магазина, что за халатное отношение к этим и другим мероприятиям впредь к ним будут предъявляться строжайшие административные меры.
§2. Считать, что халатность директора магазина Ханум Хакгасовой способствовала совершению кражи в указанной торговой точке. Халатность выразилась в неисправности сигнализации, не сработавшей в момент кражи.
За нарушение трудовой дисциплины освободить Ханум Хакгасову от занимаемой должности директора магазина по... ст. КЗОТ, без права дальнейшей работы в торговой сети...»
Я выписал только эту часть приказа, представляющую для нас интерес. Выписку подшил в свою папку.
Дальше начинается самое интересное. Пора, как говорится, подойти к самым истокам жизненного пути Ханум Хакгасовой, а точнее — ехать в Цумаду. Я попросил Ра-мазанова немедленно раздобыть коней и скакать туда, чтобы за пару дней добраться до Цумады. «Минуточку»,— ответил он и бросил меня одного в машине на целый час. Только я собрался идти искать его, как он появился, весь сияя.
— Туркмен гардаш, с тебя бутылка коньяка!
— За то, что ты меня здесь без веревки привязал?
— За решение транспортной проблемы.
— Скажи прямо, что в милиции мало лошадей.
— А где их много?
— Понял, товарищ капитан! Сознайся: выпросил у соседа мула... одного на двоих, да?
Он мне не ответил, а по-своему что-то сказал шоферу, и мы тронулись. Поехали мы, надо сказать, очень быстро — по хорошей дороге до Цумады можно было бы за какой-нибудь час добраться.
Не поверите, мы там оказались гораздо меньше чем через час, ведь мы ехали на аэродром, и вертолет нас уже ждал. Из окна я увидел далеко внизу нашу дежурную машину, возвращавшуюся в город, а через несколько минут пилот крикнул нам:
— ЦумаДа, ребята!
Сверху этот аул похож на стадо черных коров, решивших взобраться по крутому склону ущелья.
ЦУМАДА
Встретил нас председатель сельсовета и сразу же повел домой обедать. Время действительно было обеденное. Очень хотелось есть, поэтому мы быстро поднялись с площадки, на которую, как стрекоза, сел вертолет, к сакле председателя. Он был еще молодым, этот председатель, но лоб уже из-
бороздили морщины. Жене, накрывавшей на стол, когда она принесла кувшин с молоком, сказал:
— Я знаю туркмен. Они любят чай, особенно зеленый. Принеси-ка нам полный чайник,— Жена ушла, а он объяснил, откуда он знает туркмен: — Я три года служил в Ашхабаде. Ох и пьют там чай! На удивленье. Молодцы просто! Какие мужественные люди. Полюбил их навсегда...
Постепенно он подвел базу под свое намерение поднять стакан вина за успехи Туркменской ССР. Такой тост нельзя было не поддержать...
Надо сказать, что чай горцы пьют, как туркмены, не спеша. За столом все веселятся, рассказывают всякие побасенки... Да, радость поселилась в этих скромных саклях, на этих скалах. Пожить бы здесь подольше!
После того как жена убрала посуду, хозяин дома внес предложение:
— Вы, конечно, приехали по делам. Решайте: если их можно оставить до завтра, приглашаю сейчас поохотиться. Есть на примете один джейран. Я его давно вижу, но пока не трогаю. Оставляю для хороших гостей. Думаю, приедут, тогда и пойдем за ним.
У капитана Рамазанова, оказывается, душа охотника. Вскочил, руки потирает, губами чмокает, как будто уже собирается пробовать жареную джейранину.
— Эй, власть, машаллах! Удивляюсь, почему до сих пор в Цумаде не было гостей! Удивляюсь и радуюсь... За кусок джейранины я готов отдать всех баранов на свете, аллах-биллах, „серьезно говорю, ребята. Поверьте мне!
Я ему поверил, и по тому, как посмотрел на него, он понял, что не надо давать хозяину дома согласие. Я вовремя посмотрел на него, ведь у горцев так: согласился, дал слово — сдержи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71