Джордж не выпускал молодого лейтенанта из виду. Его увлечение Юджинией не оставляло сомнений, и Джорджу это не нравилось. Очень не нравилось. Впрочем, он это понимал. «Джини чертовски привлекательная женщина, – говорил он себе, – порой слишком эмоциональная, но разве есть иные женщины?»
Наблюдая за женой и лейтенантом Брауном, Джордж совсем забыл про игру детей.
– Твоя очередь, папа, – объявила Лиззи. В ее голосе прозвучала гордость вместе с радостью. Она так радовалась тому, что ей удалось заставить его принять участие в игре. Она побежала принести еще фруктов и хлеба, чтобы он мог бросать чайкам побольше еды. Она так заботилась о нем и так улыбалась, что у него чуть не разорвалось сердце.
– Бросай вместо меня. Будь умницей.
Джордж не смотрел на свою старшую дочь, но почувствовал, как она сжалась от обиды, испуга и сразу же насторожилась. «Где только они набираются всего этого? – задумался Джордж. – Мужчины так себя не ведут. Он вновь обратил все свое внимание на Брауна. – Лучше этому проклятому типу не пытаться сделать что-нибудь неприличное, – решил Джордж, увидев очень знакомое выражение лица жены, напряженные скулы и чересчур сияющие глаза. – Если только он посмеет, я подойду и снесу ему башку. И вообще ему нечего делать на нашем маленьком семейном торжестве. Это все Джинкс придумала, и ведь нужно же, она хотела пригласить на день рождения еще и этого юнгу, Неда. Какими же наивными могут быть дети! Им кажется, что у всех людей одинаковые ценности и что все ждут от жизни одного и того же. – Джордж почувствовал на своей спине солнце, но это его не успокоило. – Нужно быть пожестче в воспитании детей. Нельзя допускать, чтобы они путали сочувствие с дружбой. Если уж на то пошло, то люди не рождаются равными».
Джордж смотрел на Брауна злыми глазами. Ему очень хотелось подойти к ним и поставить все на свои места. «Черт бы побрал этого Бекмана, – молча ворчал он на своего вечного врага, – это все он. Этот лейтенант, или кто он там, находится здесь, чтобы выполнять какую-то конкретную работу, он никакой не гость. Мне следовало обратить на это внимание много раньше. Я отвечаю перед отцом. Это небольшое дельце сугубо наше, и никого больше. Какое дело до этого Бекману? Он здесь для того, чтобы помогать мне, когда это понадобится, и не больше».
Пока Джордж сосредоточенно размышлял об «исправлении ошибок», «подведении итогов», «переоценке ценностей» и о том, как «подхватить падующую с плеч мантию власти», его дети, Уитни и доктор Дюплесси во всю разыгрались в «кормление чаек».
Привлекаемые нескончаемым дождем сластей, готовьте бороться за них, птицы пикировали к самому борту корабля и становились все шумнее и нахальнее, подхватывая на лету хлеб, землянику, малину, кусочки дыни или персиков; хлопая крыльями, они кидались головой вниз, стараясь оттеснить соперниц. Крики чаек становились все пронзительнее, все требовательнее, и в воздухе стоял неимоверный гам.
Подзадориваемые этим криком, играющие кидали свое угощение и во все горло вопили:
– Вот здорово! Ты видела, как она схватила? Такая маленькая, а такая бойкая!
Все громко ободряли друг друга, подначивали и детей и взрослых, стараясь бросать выше и дальше других, безудержно смеялись, когда еда падала в море. Они визжали, пищали, шутили, стараясь перекричать других и привлечь к себе внимание.
Джордж ничего этого не видел, позабыл про игру, день рождения Джинкс, улыбки Лиззи. Он мог думать только о Бекмане и Брауне, и ни о чем другом. «Они мне не друзья, – убеждал он себя. – Они здесь только попутчики, и только потому, что отец посчитал «разумным» иметь их на корабле, потому что отец любит расставлять «на всякий случай сети» и «подстраховываться». Но я не позволю всяким проходимцам помыкать мною. Это мой корабль, это моя семья, и я наведу здесь порядок».
– Это связано с русскими в Маньчжурии, отец. – Карлу в конце концов удалось проникнуть внутрь святилища. Он устал от этой дурацкой борьбы, словно на одном дыхании взбежал на верхний этаж. – Это стало известно буквально только что. Но думаю, что этот дипломатический конфликт произошел дней пять тому назад, двенадцатого августа.
Турок не шевельнулся, не двинул рукой и даже не моргнул. Всем своим видом он показывал: конечно же, я этого ждал.
– Так что же это за новость, Карл? – поинтересовался он, и его голос прозвучал мягко, с обманчивой дружелюбностью. – Но прежде чем ты расскажешь мне, закрыл бы ты дверь. По-моему, здесь немного дует.
«В августе? – подумал Карл. – Да здесь жарче, чем в преисподней». – Потом он вспомнил, с кем имеет дело, и понял, что заслужил упрек. Покраснев, он подошел к двери и притворил ее, как было велено.
– Так-то лучше, – проворковал Турок.
«Нет, ты меня, старая ящерица, не проведешь, – подумал Карл, – у тебя во рту масло не растает. Да и лед тоже».
– Ну, так что ты там говорил, Карл?
Как и следовало ожидать, тон Турка переменился, не оставалось и следа теплоты, он заговорил с самодовольной грубостью и прямолинейностью. Нетрудно было догадаться, что этим тоном Турок хотел сказать: «Я знаю все твои слабости, не пытайся обойти меня».
– Русские в Маньчжурии… – начал Карл с того же, не поддавшись на уловку отца, и произнес эти слова ровным, деловым тоном. – Двенадцатого августа японский посланник, действуя по инструкции из Токио…
– Мне показалось, ты сказал «русские», Карл, – прервал его Турок, снисходительно рассмеявшись. – Л теперь ты говоришь, что японский посланник… Ты уж как-нибудь определись, мой мальчик. Так кто это был?
Карл продолжил, как ни в чем не бывало:
– Двенадцатого августа японский посланник в Санкт-Петербурге по инструкции своего правительства передал царю ноту протеста против продолжающейся русской оккупации китайской провинции Маньчжурия.
– Ну? – заметил Турок. – А какое это имеет отношение к нам?
– Дай договорить, отец, – неожиданно резко произнес Карл. Турок не сказал ничего, но это ему явно понравилось. – За этим, на первый взгляд, чисто альтруистическим жестом, отец, будто одна восточная страна заступается за другую перед более сильным противником, стоит завуалированное предложение закрыть глаза на политику царя в Маньчжурии в обмен на свободу рук для Японии в Корее. – Карл на мгновение замолчал, чтобы подчеркнуть трагичность создавшейся ситуации. – Россия и Япония собираются поделить между собой Восток.
– Как я тебе говорил, Карл, какое отношение это имеет к нашим интересам? У американцев есть Филиппины, у англичан – Сингапур, остальное пусть достанется дьяволу.
– Но как ты не видишь, отец? Русский флот в Порт-Артуре… – Карлу стали очевидны прорехи в его собственной логике. Исключительное по важности сообщение, которое, как он надеялся, вызовет одобрение отца, начинало выглядеть, как пересказ старой сплетни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175