А уж о Джордже и говорить нечего. Эти двое никогда не войдут в сговор против Турка».
Бекман вернулся к своим мысленным зарисовкам. Ключ к разгадке таился в них, он был в этом уверен; это нечто такое, с чем он уже сталкивался. «Юджиния, – вдруг осенило Бекмана. – Надо что-то делать с Юджинией. Вот в чем причина этого самодовольства».
Бекман вспомнил поведение Юджинии в отеле «Бельвиль». Каждый раз, когда он тайком или при встрече наблюдал за ней, она либо слишком долго мешкала, либо проходила слишком быстро, причем в ее походке сквозило нечто преднамеренное, что убедило его в том, что она возбуждена. И Джордж, несмотря на всю свою бычью тупость, очевидно, тоже это понял. Он собирался предъявить права на свою жену, прежде чем ими воспользуется кто-то еще. Бекману захотелось громко расхохотаться. «Странные вещи творит со всеми нами этот климат, – решил он. – Неудивительно, что люди ведут себя здесь, как животные. Я бы повел себя так же, подвернись хоть малейшая возможность. Но мы не можем допустить, чтобы из-за «юбки» наши планы нарушились, – сказал себе Бекман, вновь сосредоточившись. – Юджиния – это угощение, которое можно себе позволить после того, как работа закончена. Джорджу придется четко следовать этому соображению. Все же это не медовый месяц. Отдых наступит позже, и то для тех, кто его заслуживает».
– Если вы беспокоитесь о жене, – возразил Бекман на высказанные мысли Джорджа, – то я не думаю, что бесцельная поездка в Африку…
– Беспокоюсь о Джини! Не смешите меня, Огден. Это не имеет никакого отношения к Джини.
Проницательность Бекмана привела Джорджа в замешательство. «Поберегись, старина, – сказал он себе. – Ты имеешь дело с лисой в курятнике, помни об этом». Вероятно, у Огдена Бекмана нашлись такие причины отправиться в это скромное путешествие, о которых не догадывается даже отец. Но признание Бекманом красоты Юджинии лишь окрылило Джорджа. Он торжествовал; этот приз он уже захватил.
– Не имеет никакого отношения к Джини, – снова вскипел Джордж. – И я не скажу вам, что заставило меня передумать!
Джордж вел себя как ребенок, посвященный в чудесную тайну; он еле сдерживался, чтобы ее не выболтать. И самоуверенно петушился.
– Но я скажу вам, что мы не пересечем Индийский океан. Во всяком случае, пока. Мы поплывем в Африку. И отправимся на сафари охотиться на крупную дичь. Поскольку, как вы в конце концов усвоите, мой дорогой Огден, все до единого скромные маленькие заговоры будут дожидаться своего часа. Будет именно так, Огден. Именно так.
– Но мне же очень понравилось это место, – бубнил достопочтенный Николас, пока Риджуэй вел его сквозь толпы людей, скопившихся по обе стороны таможенных навесов. – Это же Манила. Не понимаю, почему мы должны так ужасно спешить с отъездом. У меня запланирован чудесный обед на следующую неделю, а потом Гарри Феллоуз обещал свозить меня… свозить… в местечко с розовым жемчугом… Как оно?.. – загнусавил Пейн, пытаясь вспомнить название.
– Сюда, сэр. Здесь. – Риджуэй почувствовал, что сдает позиции. «Я мог бы с таким же успехом нарядиться в накрахмаленный чепец и передник и толкать перед собой колясочку, – сказал он себе. – Я не секретарь, а придурковатая нянька». Риджуэй проталкивался сквозь толпу пассажиров, пробираясь со своим живым грузом за пределы отражающего тепло и, похоже, растянувшегося на тысячу миль крапчатого жестяного свода. Они уже вышли на пристань, но, казалось, что до сходней парохода так же далеко, как до русской степи.
– …Сэбу, вот так называется то местечко, о котором говорил Фэллоуз!.. На острове Сэбу… Если бы вы не перебивали меня, Риджуэй, мы бы больше преуспели, – заявил Пейн настолько решительно, насколько позволяли шум, жара, замешательство и непрерывные тычки со всех сторон. Он полностью возложил вину за свою забывчивость на подчиненного.
– Черта с два, – прошептал запыхавшийся Риджуэй. «Несносный старый козел; он все испортит. Даже если «Альседо» прибудет в Кучинг вовремя, Пейн еще неделю-другую будет гарцевать по дворцу султана и замучает его разговорами, и прощай, моя репутация. Придется написать Бекману, – решил секретарь. – Он что-нибудь предпримет».
Крепко держа своего подопечного за руку, Риджуэй протискивался к пароходу.
– Прямо сюда, сэр, – подхалимничал Риджуэй, решив и дальше выполнять свои обязанности самым испытанным методом. – А вот и сходни. У нас две чудные каюты по правому борту… «Покинув порт, держись правого борта». Вы наверняка помните эту поговорку, сэр, со времен ваших прежних визитов на Восток… И мы вернемся в Манилу, вы и оглянуться не успеете…
«…Так что, мистер Бекман, здешняя ситуация все больше усложняется…» – написал Лэнир Айвард и посмотрел, как неровно легли слова на кремовый лист бумаги.
«…Мой отец и не надеется постичь азиатский ум. (Прожив так долго на Востоке, он остался человеком из Лидса, о чем, мой дорогой Бекман, я надеюсь, вы не будете распространяться. Лидс, как вы наверное знаете, отнюдь не город «комильфо»). И по существу (в силу недостатка образования и тому подобное), мой отец не способен постичь замысел султана или, как любили выражаться джентльмены в нашем университете, «его маленькие слабости…»
Как прекрасно сформулирована мысль! Бекман определенно обратит на нее внимание! Лэнир Кинлок Айвард, раджа-мада Саравака, гордился собой, перечитывая письмо. Тренировка превосходила хорошие манеры, решительность, дурные наклонности; Лэнир Айвард еще вернется в Англию. А когда это случится, он будет неоценим со множеством своих остроумных и скандальных историй. (Некоторые из которых, конечно, с намеком на порок, неподвластный западному уму.)
«…Пожалуйста, сделайте все возможное, чтобы ускорить свой приезд! Тем временем я сделаю все от меня зависящее, чтобы джентльмены, о которых идет речь, не скучали и не натворили здесь глупостей.
Остаюсь вашим покорным слугой и прочее, и прочее,
Лэнир Кинлок Айвард.
– Синен! – тихо позвал Лэнир. К нему тут же подбежал слуга, материализовавшись из тени, как джинн из волшебной лампы. – Синен. – Лэнир коснулся руки мальчика письмом, как будто перышком или шелковым платком чародея. – Это нужно отправить в Лабуан, – прошептал он по-малайски, продолжая поглаживать руку мальчика от мягкого плеча до еще более мягкой кисти, – а потом оно уйдет очень далеко. Через огромный океан, в незнакомую тебе страну. Но не волнуйся, Синен, когда я отсюда уеду, то возьму тебя с собой. Ты всегда будешь со мной.
Но Синен, хоть и понял малайские слова, но не имел ни малейшего представления о том, что говорил ему хозяин. Он смотрел, как по его руке скользит письмо, и уловил лишь слово «Лабуан». Существование на земле более отдаленных мест не укладывалось у него в голове.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175
Бекман вернулся к своим мысленным зарисовкам. Ключ к разгадке таился в них, он был в этом уверен; это нечто такое, с чем он уже сталкивался. «Юджиния, – вдруг осенило Бекмана. – Надо что-то делать с Юджинией. Вот в чем причина этого самодовольства».
Бекман вспомнил поведение Юджинии в отеле «Бельвиль». Каждый раз, когда он тайком или при встрече наблюдал за ней, она либо слишком долго мешкала, либо проходила слишком быстро, причем в ее походке сквозило нечто преднамеренное, что убедило его в том, что она возбуждена. И Джордж, несмотря на всю свою бычью тупость, очевидно, тоже это понял. Он собирался предъявить права на свою жену, прежде чем ими воспользуется кто-то еще. Бекману захотелось громко расхохотаться. «Странные вещи творит со всеми нами этот климат, – решил он. – Неудивительно, что люди ведут себя здесь, как животные. Я бы повел себя так же, подвернись хоть малейшая возможность. Но мы не можем допустить, чтобы из-за «юбки» наши планы нарушились, – сказал себе Бекман, вновь сосредоточившись. – Юджиния – это угощение, которое можно себе позволить после того, как работа закончена. Джорджу придется четко следовать этому соображению. Все же это не медовый месяц. Отдых наступит позже, и то для тех, кто его заслуживает».
– Если вы беспокоитесь о жене, – возразил Бекман на высказанные мысли Джорджа, – то я не думаю, что бесцельная поездка в Африку…
– Беспокоюсь о Джини! Не смешите меня, Огден. Это не имеет никакого отношения к Джини.
Проницательность Бекмана привела Джорджа в замешательство. «Поберегись, старина, – сказал он себе. – Ты имеешь дело с лисой в курятнике, помни об этом». Вероятно, у Огдена Бекмана нашлись такие причины отправиться в это скромное путешествие, о которых не догадывается даже отец. Но признание Бекманом красоты Юджинии лишь окрылило Джорджа. Он торжествовал; этот приз он уже захватил.
– Не имеет никакого отношения к Джини, – снова вскипел Джордж. – И я не скажу вам, что заставило меня передумать!
Джордж вел себя как ребенок, посвященный в чудесную тайну; он еле сдерживался, чтобы ее не выболтать. И самоуверенно петушился.
– Но я скажу вам, что мы не пересечем Индийский океан. Во всяком случае, пока. Мы поплывем в Африку. И отправимся на сафари охотиться на крупную дичь. Поскольку, как вы в конце концов усвоите, мой дорогой Огден, все до единого скромные маленькие заговоры будут дожидаться своего часа. Будет именно так, Огден. Именно так.
– Но мне же очень понравилось это место, – бубнил достопочтенный Николас, пока Риджуэй вел его сквозь толпы людей, скопившихся по обе стороны таможенных навесов. – Это же Манила. Не понимаю, почему мы должны так ужасно спешить с отъездом. У меня запланирован чудесный обед на следующую неделю, а потом Гарри Феллоуз обещал свозить меня… свозить… в местечко с розовым жемчугом… Как оно?.. – загнусавил Пейн, пытаясь вспомнить название.
– Сюда, сэр. Здесь. – Риджуэй почувствовал, что сдает позиции. «Я мог бы с таким же успехом нарядиться в накрахмаленный чепец и передник и толкать перед собой колясочку, – сказал он себе. – Я не секретарь, а придурковатая нянька». Риджуэй проталкивался сквозь толпу пассажиров, пробираясь со своим живым грузом за пределы отражающего тепло и, похоже, растянувшегося на тысячу миль крапчатого жестяного свода. Они уже вышли на пристань, но, казалось, что до сходней парохода так же далеко, как до русской степи.
– …Сэбу, вот так называется то местечко, о котором говорил Фэллоуз!.. На острове Сэбу… Если бы вы не перебивали меня, Риджуэй, мы бы больше преуспели, – заявил Пейн настолько решительно, насколько позволяли шум, жара, замешательство и непрерывные тычки со всех сторон. Он полностью возложил вину за свою забывчивость на подчиненного.
– Черта с два, – прошептал запыхавшийся Риджуэй. «Несносный старый козел; он все испортит. Даже если «Альседо» прибудет в Кучинг вовремя, Пейн еще неделю-другую будет гарцевать по дворцу султана и замучает его разговорами, и прощай, моя репутация. Придется написать Бекману, – решил секретарь. – Он что-нибудь предпримет».
Крепко держа своего подопечного за руку, Риджуэй протискивался к пароходу.
– Прямо сюда, сэр, – подхалимничал Риджуэй, решив и дальше выполнять свои обязанности самым испытанным методом. – А вот и сходни. У нас две чудные каюты по правому борту… «Покинув порт, держись правого борта». Вы наверняка помните эту поговорку, сэр, со времен ваших прежних визитов на Восток… И мы вернемся в Манилу, вы и оглянуться не успеете…
«…Так что, мистер Бекман, здешняя ситуация все больше усложняется…» – написал Лэнир Айвард и посмотрел, как неровно легли слова на кремовый лист бумаги.
«…Мой отец и не надеется постичь азиатский ум. (Прожив так долго на Востоке, он остался человеком из Лидса, о чем, мой дорогой Бекман, я надеюсь, вы не будете распространяться. Лидс, как вы наверное знаете, отнюдь не город «комильфо»). И по существу (в силу недостатка образования и тому подобное), мой отец не способен постичь замысел султана или, как любили выражаться джентльмены в нашем университете, «его маленькие слабости…»
Как прекрасно сформулирована мысль! Бекман определенно обратит на нее внимание! Лэнир Кинлок Айвард, раджа-мада Саравака, гордился собой, перечитывая письмо. Тренировка превосходила хорошие манеры, решительность, дурные наклонности; Лэнир Айвард еще вернется в Англию. А когда это случится, он будет неоценим со множеством своих остроумных и скандальных историй. (Некоторые из которых, конечно, с намеком на порок, неподвластный западному уму.)
«…Пожалуйста, сделайте все возможное, чтобы ускорить свой приезд! Тем временем я сделаю все от меня зависящее, чтобы джентльмены, о которых идет речь, не скучали и не натворили здесь глупостей.
Остаюсь вашим покорным слугой и прочее, и прочее,
Лэнир Кинлок Айвард.
– Синен! – тихо позвал Лэнир. К нему тут же подбежал слуга, материализовавшись из тени, как джинн из волшебной лампы. – Синен. – Лэнир коснулся руки мальчика письмом, как будто перышком или шелковым платком чародея. – Это нужно отправить в Лабуан, – прошептал он по-малайски, продолжая поглаживать руку мальчика от мягкого плеча до еще более мягкой кисти, – а потом оно уйдет очень далеко. Через огромный океан, в незнакомую тебе страну. Но не волнуйся, Синен, когда я отсюда уеду, то возьму тебя с собой. Ты всегда будешь со мной.
Но Синен, хоть и понял малайские слова, но не имел ни малейшего представления о том, что говорил ему хозяин. Он смотрел, как по его руке скользит письмо, и уловил лишь слово «Лабуан». Существование на земле более отдаленных мест не укладывалось у него в голове.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175