Заезжала Катерина, точнее, не заезжала, об ее приезде договаривались давным-давно, – она в совершенном восторге от моего нового дома. Ее приезд очень меня порадовал.
Как она говорит, самое темное время наступает перед рассветом. Мне достаточно было увидеть ее, чтобы в памяти всплыли уютные послеобеденные часы на кухне, когда мы были одни, а папа занят (и у меня не было занятий), от деревянных кухонных шкафов идет пар, в окна струится мягкий солнечный свет. Порой я так тоскую по прошлым дням, что хочется плакать.
Ну что же, вернемся к войне с пруссаками. Пожелай мне удачи. Нет, пожелай мне сил!
28 июня 1898 года.
Дорогой дневник!
Уже очень поздно, наверное, час или два ночи, и дом окончательно замер. Сегодня утром у меня родился маленький мальчик. Роды были нетрудными, но Джорджа не было со мной, а он был мне нужен здесь. Сама не знаю почему. Он бы не находил себе места, но был бы здесь. Где он находился, я не знаю. Я посылала в клуб и в дом его отца, но бесполезно. Сейчас он дома.
Мне бы следовало быть счастливой, а я чувствую себя дурочкой, хочется плакать. Маленький Поль – красивый мальчик, спокойный и крупный, и спит здесь рядом со мной. Я одержала победу над немцами (пожалуйста, поздравь меня), и малютку разрешили оставить в моей комнате, так что я могу сама его нянчить.
Прошу тебя, Боже, не оставь мою семью. Помоги мне в заботах о детях и сделай их сильными и добрыми.
И, Боже, употреби свои силы, чтобы помочь им найти радость в жизни. Аминь!
20 октября 1898 года, Ньюпорт.
Что за божественный осенний день! Я чувствую себя бабочкой, выпархивающей из своего укрытия. Ни у кого нет простуды, не режутся зубки, не высыпала сыпь, не вывихнута лодыжка, не болят уши, не мучает кашель, никто даже не хлюпает носом!!! Мы самая бодрая и здоровая четверка, какую только ты можешь себе представить. За ужином Касс пошутила, что трое детей вместе со мной выглядят, как реклама мыла «Пиарз»! Конечно, мистер Экстельм не знал, что такое мыло «Пиарз», и от этого все за столом весело расхохотались – эти Экстельмы могут быть очень веселыми, если только захотят.
Сейчас, прелестный осенний вечер – чайки, тихий ветерок и мягкий шелест жучков приглашают меня поднять сетку на окне и впустить их в комнату.
Завтра Джордж бросает якорь и забирает нас на неделю на свою новую яхту «Атриппа». Этим летом мы его почти не видели. Эта яхта типа «Цирцеи», но на этот раз в плаванье отправляемся мы все: одна каюта для медведя-папы, одна для медведицы-мамы, одна для двух маленьких девочек и одна для очень маленького мальчика…
10 мая 1899 года.
Дорогой дневник!
Десятая годовщина моей свадьбы! Отпраздновали короткой прогулкой вокруг парка в новом экипаже с четверкой лошадей. Джордж в Киле на соревнованиях яхт (он будет обедать с кайзером Вильгельмом и Вандербильтами!), но я отклонила предложение поехать в дорогую, старую Allemagne. (Я боялась, что звук этой речи заставит меня подумать, что я снова с Гертрудой и Дорнер, – Боже, спаси нас и помилуй! – Фрау Экстельм, где есть ваши дети?)
Я чувствую себя совершенно свободной, светской матроной старого склада, самостоятельно справляющей свою годовщину. По-моему, я достигла верха житейской умудренности.
Поль растет все больше и больше и с каждым днем становится все большим озорником. Он обнаружил, что можно дразнить Лиззи (которая терпеть не может становиться объектом насмешек). Иногда мне кажется, что иметь троих детей в семьдесят раз труднее, чем двух. Всегда кто-то распускает нюни, всегда кого-то забыли, а матерям не хватает соломоновой мудрости…
14 сентября 1902 года, Филадельфия.
…Мсье Фарриер сказал мне наконец сегодня (это надо же, именно сегодня!), что ему не удалось приобрести нужное количество мебельного ситца, которым я хотела отделать главный салон «Альседо», и что вместо него мне придется воспользоваться ситцем с розовым рисунком, впрочем, розовые вазы будут отлично смотреться с этим ситцем. Однако я не во всем полностью следую его советам и придерживаюсь своего мнения в отношении шелкового шнура и кистей для оттоманок.
Вчера привезли часть вышитого столового белья, оно оказалось даже лучше, чем я ожидала, – П. Я. (паровая яхта) «Альседо» вышито золотой нитью, а все вымпелы – их оригинальным цветом – хрустящее и такое совсем морское. Я сделала Джорджу сюрприз, и нам подали на нем обед.
Турок настоял на золотых водопроводных кранах для всех умывальников на яхте (ну, не для команды, естественно), и мы с Джорджем весело посмеялись, что перед чаем будем мыть руки под золотом. Я чувствую себя страшной транжирой, заказывая вещи одну за другой, но так мне велели поступать.
Ах да, и «Собрание сочинений» Готорна для кабинета Джорджа. Мсье Фарриер говорит, что нашел чудесное издание, прекрасно переплетенное в зеленый сафьян. Остается надеяться, что он не проговорится. Он бывает таким болтливым, этот французик.
Должна бежать… Пришел Джон и сказал, что привезли ящик с фарфором. Искренне надеюсь, что на этот раз вымпел яхты сделан верно…
10 мая 1903 года, Филадельфия.
(Догадайся, что это за дата?)
Ей дали имя!
Я произнесла речь, разбила бутылку шампанского. По правде говоря, с первого раза у меня не получилось, что очень огорчило Джорджа, поэтому он сделал это сам. Но лучше все по порядку.
День был прекрасный, просто великолепный. Только-только потеплело, с реки дул чудесный легкий ветерок. Мы приехали в десять, каждый в морском наряде – на мне был вышитый лазурно-голубыми нитками матросский воротник, на Лиззи, Джинкс и Поле точно такие же.
Церемония была назначена на одиннадцать, но Джордж настоял, чтобы мы еще до этого выпили шампанского, и я подумала: «О Боже, этот тост не предвещает ничего хорошего, – особенно когда здесь собирается все семейство».
Потом приехали Тони и Кассандра, за ними Мартин и Изабель и, конечно же, все дети. (Двое детишек Мартина и Изабель настоящие шельмецы, стоит им только скрыться с родительских глаз, и хорошо, что те их не видят!) Подумать только, Сара была девочкой с цветами рядом со мной на свадебной церемонии! Она теперь такая же высокая, как Касс, и почти такая же красавица. Потом приехали вездесущий Карл с моим отцом.
Мы переливали из пустого в порожнее, дожидаясь Турка (который должен был открыть церемонию), а потом занялись обычным в таких случаях делом, фотографировались для газет: Турок с Джорджем, со всеми сыновьями, с внуками, Джордж и я отдельно, затем с детьми и т. д., и т. п., и все это сопровождалось шутками, предназначенными специально для фотографов.
«Очаровательная жена, Джордж, очаровательная. Берегись!»
Подмигнут, кивнут зрителям, и все заливаются смехом. Почему, не представляю. От этих шуточек я чувствую себя совершенно скованной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175