– Сколько времени ты об этом знал? Или, вернее, когда твой отец…
– Отец не имеет к этому никакого отношения.
– О Джордж! – Юджиния почувствовала, как ее охватывает бешенство. Ей хотелось уйти, плюнуть на все и уйти. «Это совершенно невыносимо, – думала она. – Заберу детей и уйду. Я это сделаю. Уйду прямо с корабля, и на этом со всем будет покончено!»
А вслух она произнесла, невольно копируя слова и тон мужа:
– Отец не имеет к этому никакого отношения. – Внезапно она почувствовала смертельную усталость. У нее опустились плечи, лицо побледнело и осунулось. Все, ради чего она старалась все это время, казалось, полетело в тартарары. Ведь это путешествие – вовсе не семейное мероприятие. Нет, они будут повсюду таскать с собой Огдена Бекмана. С таким же успехом можно было бы взять на буксир и самого старого Турка! Или усесться всем в один баркас, как воронам на насесте. На нее набежали воспоминания обо всех этих несчастных ужинах в Линден-Лодже. Опять начнутся те же самые секреты, те же прозрачные намеки, те же приглушенные «мужские» разговоры. И все закончится тем, что Джордж скатится в пьяное беспамятство. Снова, и снова, и снова. Юджиния подумала, что ей ничего не стоит разреветься. Прямо здесь, на палубе, на глазах у всех!
– …Это я пригласил Огдена с нами… – говорил ее муж, – а не отец. Прости, если его включение в нашу маленькую компанию обернулось небольшой неожиданностью, моя дорогая, но я полагаю, он мне очень поможет в этом деле с рудником. Если уж на то пошло, я ни черта не смыслю ни в сурьме, ни в том, как определяют количество металла в руде…
– Джордж! – взмолилась Юджиния. – Ну зачем ты все это говоришь? Ты же знаешь, что не переносишь этого типа так же, как и я!
Слова выпорхнули прежде, чем Юджиния успела остановить их. Она поставила себе за правило – в браке никогда не вкладывать слов в уста своего мужа. Дела Джорджа – это его дела. Как заботливая жена она обсуждала с ним только то, что касалось ее непосредственного благополучия – благополучия детей и нормального ведения дома. Если муж считал возможным ответить, что же, хорошо. Если нет, то так тому и быть.
Юджиния сдержалась и больше ничего не сказала. Но про себя все время повторяла, что это неправильно. Неправильно и несправедливо! Бекман на «Альседо»! Дикая пантера и то была бы лучше.
– Не понимаю, о чем ты говоришь, Юджиния, – самым чопорным, истинно филадельфийским тоном ответил Джордж. – Я в жизни не испытывал недоброго чувства к Огдену. Это все твое слишком живое и, позволительно мне будет сказать, эгоистическое воображение.
Юджиния не потрудилась ответить. Высокие слова означали, что она не ошиблась. Джордж хотел видеть Огдена на борту не больше ее самой. Но, как обычно, у него не было выбора. Это было решение Турка.
– Неужели ты никак не можешь уговорить отца? – спокойно ответила она и, желая показать, как его любит и сочувствует ему, положила ладонь на руку мужа. Но Джорджа даже передернуло; он отстранился от нее, как будто она голой выскочила из дверей.
– Это мое окончательное решение, Юджиния, – заявил Джордж. Слова его прозвучали бесцветно и чересчур громко, как бывает, когда повторяют фразы, которые не очень понимают. – И повторяю: это мое решение. И никого другого. Извини, если оно не вызывает у тебя восторга. – И тут же добавил: – В самом деле, это из-за проблемы сурьмы, моя дорогая, мне приходится так делать… – Голос Джорджа зазвучал тише и неуверенней. – Ради успеха… потому что мы с тобой…
Юджиния заметила перемену в тоне мужа, но это ее не успокоило – ситуация только усугубилась. Перед ее глазами замелькали ленчи, обеды, ужины, уик-энды в Линден-Лодже: президент Кливленд, губернатор Тафт, маленький вульгарный выскочка Гульд с трясущимися пальцами и жадным блеском в глазах, «Международный торговый флот», договор Хай-Буно-Варилья, Рузвельт, бедняга президент Маккинли, которого застрелили. В Лодже не было ни одного приема гостей – ни единого, – где главным не фигурировали бы бизнес или политика. Или политика бизнеса. Все это было глубоко безразлично для Юджинии.
– …Сурьмяного бизнеса и операции на Борнео… Это предприятие – настоящий клад. Ты же это знаешь, Джини. Отец доверил мне все это новое… – Джордж не стал продолжать. Нельзя больше сказать ни слова. «Но все будет по-другому, – пообещал он себе молча. – После этого все будет по-другому». – Лучше нам вернуться к гостям. – В голосе Джорджа снова появилась покровительственная, суховатая нотка, но Юджиния не заметила. Муж назвал ее Джини. Что за чудо – это маленькое слово! Она кивнула в знак согласия и заулыбалась.
– Не может быть, это же старина Джефф! Мы с ним не виделись целую вечность. С нашего последнего сборища.
Он забыл про все неприятности. «Эта небольшая размолвка с Юджинией пройдет, – сказал он себе. – Это всего лишь нервы. Она впервые так далеко от дома. Что же, это вполне понятно».
Лицо Джорджа приняло счастливое и безмятежное выражение.
– Мы для него что-нибудь да значим, – зашептал он ей. – И даже очень, чтобы он в это время года оторвался от своего Бар-Харбора! – И тут же завопил: – Джеффри! Приятно видеть тебя, старина. Бонксер на корме. Как говорится среди нас, моряков, с подветренной стороны, мы вне опасности… Как Сусанна и ваше новое прибавление… малыш?..
Произнося эти слова, Джордж начал тихонечко отодвигаться от жены. Слегка проведя рукой по ее рукаву, словно разглаживая складку, и только потом он с независимым видом сунул руку в карман.
– …Никогда не знаешь, когда остановиться, мой мальчик?..
И не к месту громко захохотал. Смех прозвучал, как в пустоте, и улетел прочь.
– В общем, хорошо, что ты выбрался… А я как раз на пути к пиршественному столу. Присоединяйся, потопали вместе. Старик Бонксер будет…
Когда муж ушел, Юджиния подошла к лееру. Подставив лицо легкому ветерку, она посмотрела на море, чтобы увидеть солнечную дорожку на волнах. Дорожка была видна отчетливо, она пролегала прямо, как стрела, и, казалось, сделана из какого-то твердого материала. Юджиния представила себя на ней, но в своем воображении она не шла, а летела. Летела над волнами. Она вспомнила, как была в гостях у бабушки в Мэне еще ребенком, совсем маленькой, в возрасте Поля, не старше, потому что еще была жива мама. Они тогда вместе, мать и дочь, стояли на берегу, над ними висело солнце, и они вот так же смотрели на воду. Юджиния чувствовала, как мамина рука держит ее руку. Мамина рука была легкой и совсем бестелесной, будто ненастоящая.
– Ты можешь полететь, Юджиния, если поверишь, что можешь, – сказала ее мать. – Как птичка в стихотворении, которая поет, потому что знает, что у нее есть крылья.
* * *
На верхней палубе доктор Дюплесси устанавливал свою новую «циркулярную» панорамную фотокамеру, которую купил специально для путешествия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175
– Отец не имеет к этому никакого отношения.
– О Джордж! – Юджиния почувствовала, как ее охватывает бешенство. Ей хотелось уйти, плюнуть на все и уйти. «Это совершенно невыносимо, – думала она. – Заберу детей и уйду. Я это сделаю. Уйду прямо с корабля, и на этом со всем будет покончено!»
А вслух она произнесла, невольно копируя слова и тон мужа:
– Отец не имеет к этому никакого отношения. – Внезапно она почувствовала смертельную усталость. У нее опустились плечи, лицо побледнело и осунулось. Все, ради чего она старалась все это время, казалось, полетело в тартарары. Ведь это путешествие – вовсе не семейное мероприятие. Нет, они будут повсюду таскать с собой Огдена Бекмана. С таким же успехом можно было бы взять на буксир и самого старого Турка! Или усесться всем в один баркас, как воронам на насесте. На нее набежали воспоминания обо всех этих несчастных ужинах в Линден-Лодже. Опять начнутся те же самые секреты, те же прозрачные намеки, те же приглушенные «мужские» разговоры. И все закончится тем, что Джордж скатится в пьяное беспамятство. Снова, и снова, и снова. Юджиния подумала, что ей ничего не стоит разреветься. Прямо здесь, на палубе, на глазах у всех!
– …Это я пригласил Огдена с нами… – говорил ее муж, – а не отец. Прости, если его включение в нашу маленькую компанию обернулось небольшой неожиданностью, моя дорогая, но я полагаю, он мне очень поможет в этом деле с рудником. Если уж на то пошло, я ни черта не смыслю ни в сурьме, ни в том, как определяют количество металла в руде…
– Джордж! – взмолилась Юджиния. – Ну зачем ты все это говоришь? Ты же знаешь, что не переносишь этого типа так же, как и я!
Слова выпорхнули прежде, чем Юджиния успела остановить их. Она поставила себе за правило – в браке никогда не вкладывать слов в уста своего мужа. Дела Джорджа – это его дела. Как заботливая жена она обсуждала с ним только то, что касалось ее непосредственного благополучия – благополучия детей и нормального ведения дома. Если муж считал возможным ответить, что же, хорошо. Если нет, то так тому и быть.
Юджиния сдержалась и больше ничего не сказала. Но про себя все время повторяла, что это неправильно. Неправильно и несправедливо! Бекман на «Альседо»! Дикая пантера и то была бы лучше.
– Не понимаю, о чем ты говоришь, Юджиния, – самым чопорным, истинно филадельфийским тоном ответил Джордж. – Я в жизни не испытывал недоброго чувства к Огдену. Это все твое слишком живое и, позволительно мне будет сказать, эгоистическое воображение.
Юджиния не потрудилась ответить. Высокие слова означали, что она не ошиблась. Джордж хотел видеть Огдена на борту не больше ее самой. Но, как обычно, у него не было выбора. Это было решение Турка.
– Неужели ты никак не можешь уговорить отца? – спокойно ответила она и, желая показать, как его любит и сочувствует ему, положила ладонь на руку мужа. Но Джорджа даже передернуло; он отстранился от нее, как будто она голой выскочила из дверей.
– Это мое окончательное решение, Юджиния, – заявил Джордж. Слова его прозвучали бесцветно и чересчур громко, как бывает, когда повторяют фразы, которые не очень понимают. – И повторяю: это мое решение. И никого другого. Извини, если оно не вызывает у тебя восторга. – И тут же добавил: – В самом деле, это из-за проблемы сурьмы, моя дорогая, мне приходится так делать… – Голос Джорджа зазвучал тише и неуверенней. – Ради успеха… потому что мы с тобой…
Юджиния заметила перемену в тоне мужа, но это ее не успокоило – ситуация только усугубилась. Перед ее глазами замелькали ленчи, обеды, ужины, уик-энды в Линден-Лодже: президент Кливленд, губернатор Тафт, маленький вульгарный выскочка Гульд с трясущимися пальцами и жадным блеском в глазах, «Международный торговый флот», договор Хай-Буно-Варилья, Рузвельт, бедняга президент Маккинли, которого застрелили. В Лодже не было ни одного приема гостей – ни единого, – где главным не фигурировали бы бизнес или политика. Или политика бизнеса. Все это было глубоко безразлично для Юджинии.
– …Сурьмяного бизнеса и операции на Борнео… Это предприятие – настоящий клад. Ты же это знаешь, Джини. Отец доверил мне все это новое… – Джордж не стал продолжать. Нельзя больше сказать ни слова. «Но все будет по-другому, – пообещал он себе молча. – После этого все будет по-другому». – Лучше нам вернуться к гостям. – В голосе Джорджа снова появилась покровительственная, суховатая нотка, но Юджиния не заметила. Муж назвал ее Джини. Что за чудо – это маленькое слово! Она кивнула в знак согласия и заулыбалась.
– Не может быть, это же старина Джефф! Мы с ним не виделись целую вечность. С нашего последнего сборища.
Он забыл про все неприятности. «Эта небольшая размолвка с Юджинией пройдет, – сказал он себе. – Это всего лишь нервы. Она впервые так далеко от дома. Что же, это вполне понятно».
Лицо Джорджа приняло счастливое и безмятежное выражение.
– Мы для него что-нибудь да значим, – зашептал он ей. – И даже очень, чтобы он в это время года оторвался от своего Бар-Харбора! – И тут же завопил: – Джеффри! Приятно видеть тебя, старина. Бонксер на корме. Как говорится среди нас, моряков, с подветренной стороны, мы вне опасности… Как Сусанна и ваше новое прибавление… малыш?..
Произнося эти слова, Джордж начал тихонечко отодвигаться от жены. Слегка проведя рукой по ее рукаву, словно разглаживая складку, и только потом он с независимым видом сунул руку в карман.
– …Никогда не знаешь, когда остановиться, мой мальчик?..
И не к месту громко захохотал. Смех прозвучал, как в пустоте, и улетел прочь.
– В общем, хорошо, что ты выбрался… А я как раз на пути к пиршественному столу. Присоединяйся, потопали вместе. Старик Бонксер будет…
Когда муж ушел, Юджиния подошла к лееру. Подставив лицо легкому ветерку, она посмотрела на море, чтобы увидеть солнечную дорожку на волнах. Дорожка была видна отчетливо, она пролегала прямо, как стрела, и, казалось, сделана из какого-то твердого материала. Юджиния представила себя на ней, но в своем воображении она не шла, а летела. Летела над волнами. Она вспомнила, как была в гостях у бабушки в Мэне еще ребенком, совсем маленькой, в возрасте Поля, не старше, потому что еще была жива мама. Они тогда вместе, мать и дочь, стояли на берегу, над ними висело солнце, и они вот так же смотрели на воду. Юджиния чувствовала, как мамина рука держит ее руку. Мамина рука была легкой и совсем бестелесной, будто ненастоящая.
– Ты можешь полететь, Юджиния, если поверишь, что можешь, – сказала ее мать. – Как птичка в стихотворении, которая поет, потому что знает, что у нее есть крылья.
* * *
На верхней палубе доктор Дюплесси устанавливал свою новую «циркулярную» панорамную фотокамеру, которую купил специально для путешествия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175