Наступило утро, но ясности оно не прибавило. Над водами клубился туман. Как
выразились бы граждане столетней давности - поднимались вредоносные
болотные миазмы. Из-за тумана пейзаж искажался и размазывался. Я не
понимал, где тут островок или кочка, а где просто густая водяная взвесь.
Несмотря на неудобства, я был туману весьма признателен: ведь зыбкость и
мнимость очертаний мне на руку и во вред тем, кто пытается напасть на мой
след и накрыть сачком.
Вскоре уровень воды снизился - или, может, уровень почвы повысился - заодно
сгустились заросли тростника, вначале довольно измятые паводком, а потом и
вполне кондиционные. Тростник добросовестно скрывал мою фигуру, и я был ему
за это премного благодарен. Я мог уже повесить автомат на шею и закинуть
вещмешок на спину, заодно снять куртку, рубаху и выжать их, прежде, чем
напялить снова. Ерунда, но приятно, да и рукам отдых, вернее, телесное
блаженство. "Помидоры", правда, по-прежнему мокли в воде, но оставалось
надеяться на их влагоустойчивость. Впрочем, скоро природный фактор
окончательно смилостивился, и воды стало столько, что человек в высоких
рыбацких сапогах мог пройти, как говорится, не замочив носок.
Тростник шелестел где-то уже над моей головой, там и сям попадались водяные
лилии. Впечатление создавалось такое, что бандитский паводок этот уголок и
не тронул вовсе. Туман немного разрядился, край неба подкрасился розовым -
это солнце с усилием проталкивало сквозь влагу свои лучи. Еще немного, и я
увидел кочку, если точнее - сплетение стеблей, покрытое илом, и к тому же
почти сухое.
Я с радостью возложил на кусочек суши свою задницу, приговаривая, что она
этого заслужила. Потом уместил и спину, дабы расслабилась. А там и ноги
втянул наверх, ведь по теории в горизонтальном положении они возвращают
свои силы гораздо быстрее. В конце концов, убедил я себя, если ненадолго
отключюсь - минут на пять-десять - то серьезного ущерба никому не нанесу.
Когда я продрал зенки, солнце давно уже выползло из своего ночного логова и
светило из дымки, довольно приятно, не обжигая кожи, не ослепляя сетчатки.
Верхний слой одежды неплохо просох и превратился на радостях в грязную
корку.
Мне не стало грустно за потерянное время, скорее наоборот. Я напоминал себе
то самое существо, которое, появившись из грязи, вначале имело вид
пластилинового мультяшного человечка, а потом получило гордое имя Адам и
райский сад во владение. Ага, проклюнулось в башке, точка "Адам" - одна из
тех, что, согласно Фиминой тетрадке, также создает энергетический канал...
Ну отвяжись ты, надоедливая ерунда, не до тебя сейчас.
Зрительное внимание впервые привлекла жизнь животных: водомерок, похожих на
каких-то чудаковатых конькобежцев, здоровенных стрекоз, смахиващих на
геликоптеры с десантом инпланетян, некой голубоватой ящерки, приникшей в
охотничьих целях к тростниковому стеблю, рыбки, высунувшей глазок-перископ
для наблюдения надводной действительности. Я повернул голову в другую
сторону и увидел фламинго. Они, в количестве трех штук, высоко стоя на
голенастых ногах, запустили свои головы в воду и выискивали там какие-то
корма - лягушек, может быть. Солнце мазало в сияющий розовый цвет их перья.
Было красиво.
Минуту спустя одна из птиц вынула свою голову и большую часть шеи из-под
воды. Ну, бля! Шея и голова были змеиные, спокойно изгибающиеся во все
стороны. Змеиная голова как раз заглатывала лягушку, и заметно было
движение жертвенной тушки по пищеводу. Покончив с этим приятным делом,
змеептица посмотрела в мою сторону и радостно зашипела.
Неужели это наяву? Может, я успел заснуть? Та-ко-го не бы-ва-ет. Я твердил
себе это, прорываясь сквозь тростник, потому что сорвался с места со
скоростью катера на воздушной подушке. Хоть мог скосить птицегадов из
автомата, однако сработали совсем другие эмоции. Ужас меня обуял. Самый что
ни на есть первобытный, закодированный в спинном мозгу.
Существует тысяча причин, по которым такого гибрида не может существовать
на свете - твердил я себе для успокоения. Это же просто галлюцинация
спросонок. Просто сон, совместившийся с реальностью по вине усталости,
ошаления и стресса. Наконец я остановился. Потому что барабанные перепонки
уловили какой-то шум, смахивающий на гул мотора. Впрочем, когда я замер, и
водичка прекратила с журчанием огибать мои ноги, шум напрочь пропал. Опять
показалось. Рановато стали сдавать нервные узелки.
Я вскрыл одну из консервных банок, в ней оказалось сгущенное молоко.
Сладкая гуща, пройдя через пищеварительный тракт в кровь, несколько
успокоила меня и разогнала страхи. В почти умиротворенном состоянии я
двинулся вперед. Вскоре и вода опустилась до уровня лодыжек, а потом
нашелся довольно приличный островок, предлагающий свои услуги в согревании
озябших членов. Уцепившись за какой-то куст, я вскарабкался на этот плотный
большой кусок подсохшей грязи и застыл. Посередке куста, вернее под
корнями, расположилась некая тварь.
Ничего подобного в жизни не видел. Если точнее, видел что-то подобное в
книжке. Сколопендра или фаланга со множеством ножек. Только эта тварь
вымахала в длину метра на полтора. Сейчас великаншу терзали какие-то
сомнения. Она елозила под корнями, цеплялась за что попало, тужилась.
Злится или страдает запором? "Давай дружить, ходить друг другу в гости, я
тебе и клизму поставлю",- примирительно произнес я. А она взяла и
разорвалась на три сегмента! Обрубки потрепыхались на одном месте, но
вместо того, чтобы навеки погибнуть, вдруг побежали в разные стороны,
занимаясь каждый своим делом.
Получившая самостоятельность передняя часть сразу ухватила
полуруками-получелюстями какого-то здоровенного кузнечика, бешено
замолотившего ногами, после чего скрылась в норе.
Задний сегмент устремился ко мне. Наверное, надо было стрелять или
колоть-резать штык-ножом, но я просто обалдел от такого природного дива.
"Задница" была оснащена головой, красивыми фасеточными глазами,
руками-челюстями, ртом, который раскрывался сразу в четырех направлениях, и
несколько меньшим числом ножек, чем у исходной твари. Юркий обрубок
пробежался по моей ноге, бедру и соскользнул в воду. Никогда не забуду
прикосновения этих двадцати когтистых лапок, которые словно крючочками
цепляли брюки.
Средний сегмент не имел головы, он повертелся по кругу на месте и
неожиданно лопнул. Раздирая хитиновые покровы, на свет явилось сразу с
десяток мелких, блестящих, вертлявых, длиной где-то с дециметр,
сколопендрок, которые бросились врасыпную.
Такого зрелища, несмотря на его бесплатность, я уже не смог выдержать и,
спрыгнув с островка, пошлепал по воде, куда глаза глядят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102