Дробилин впервые осклабился - примерно так же мог бы улыбнутся трактор или
фрезерный станок.
- Не думаю, что в матричном поле есть те, кому что-то кажется или хочется.
- Ну, а все-таки, если проживает там такое существо, у которого есть
сомнения и страсти, и нереализованные возможности?
- Это существо вторгнется к нам только в том сомнительном случае, если на
своем уровне оно не участвует в энергообмене, который гораздо мощнее чем
здесь. При том свое вмешательство оно попытается замаскировать сохранением
локальной симметричности, электрического, лептонного и барионного зарядов.
- Такое нахальное существо, наверное, правильно называть падшим ангелом или
бесом,- вспомнил я.- Вот потому-то оно и падает, что ему не хватает.
Дробилин не ответил, поморщившись. По-моему, он уже немного сердился, что
расходует ценное, годящееся для раздумий время на Колесникова номер два.
- Я как бабу себе приметил, то словно падший бес становлюсь,- признался
Серега,- каких только уловок ни придумываю, чтобы запрыгнуть на нее.
Однажды прикинулся даже слепым инвалидом, чтобы одна дамочка меня через
дорогу перевела. Она ведет, а я все играю ладошками у нее на попке и
справляюсь, где это я?
- У нас, под Тюменью, в каждой старой избе, овине или бане живет невидимый
дух.- добавил, несколько смущаясь, Баранка.
- И в сортире, наверное. Незримый, но ароматный,- прервал его грохочущий
Серега, и Коля, сразу заткнувшись, вернулся к своему майору Пронину. Правда
добавил:
- Забыл на какой странице остановился, теперь придется все сначала читать.
Похоже, Коля все-таки считал, что эта просветительская литература говна не
стоит.
А в Багдаде от Остапенко мы узнали, что в нашей команде, повинуясь
таинственному "закону шести", снова появится шестой - на сей раз человек из
иракской тайной полиции, Абдалла Хасан. Или, по нашему именованию,- Хася.
Саддам его внедрил, чтоб быть в курсе. И ведь не откажешься. Учился Абдалла
уму-разуму в Союзе; неизвестно как насчет глубоких познаний, но жену
приобрел там. Правда, дома у Хасана еще одна имелась, местного
производства. Но "ведь как-то ужились дамы", по словам нашего иракского
товарища. Мы с ним тоже как-то ужились, то есть переговаривались о
некоторых своих проблемах лишь намеками и обиняками. Ну, конечно же, он
по-бараньи пялился на мигающую глазками-лампочками аппаратуру и полслова не
понимал из речений Дробилина. Я тоже не всегда понимал. А надо было.
Для начала Остапенко собрал офицеров группы, то есть меня и Колесникова, в
наиболее изолированной комнатке багдадской резидентуры, со стенами,
проложенными электрическими цепями-глушилками. Окон, форточек и фрамуг не
имелось там вовсе. Кроме того, ни одна персона из самой резидентуры на наше
совещание не попала.
- Товарищи офицеры, после того, как мы снялись с "полигона", события пошли
не в ту сторону. Американцы, всосав пробы всяких там выделений, умотали в
окрестности Багдада. Эпидемия развивалась беспрепятственно. Начались в
массовом порядке осложнения на железу такую предстательную, даже на
"помидорчики" стало аукаться. Заболевшим мужикам, во-первых, трахаться -
больно и обидно, а во-вторых, уже порой никак. Народные массы звереют, от
властей толк нулевой, местные врачи только плечами да туфлями разводят.
Зароились слухи, что американцы изобрели вакцину против этой самой
лихорадки "Х", но их от народа скрывают. Естественно, что недовольство
направляется в сторону Черноусого.
Саддаму, конечно, это не нравится. Он, само собой, недовольство гасит - и
кнутом, и пряником. Вначале понаслал своих хлопцев-опричников на юг. Они
кое-каких местных буянов, у которых особенно пиписька елдырит и болит,
отправили в расход. Ну, а потом попросил вернуться американцев - у
бостонских врачей, действительно, какая-то вакцина появилась. Не слишком
удачная, однако волну заболеваемости, откровенно говоря, она сбила и
осложнения из правила стали редкостью. Однако тех аборигенов, кого уже
всерьез прихватило, америкосы излечить пока не в состоянии. А это несколько
тысяч человек, которые, как рассерженные блохи, могут броситься на кого
угодно.
- Илья Петрович, так если наша группа в такое напряженное время появится со
словами "а вот и мы", не кинется ли на нас, как осиный рой, все страдающее
местное крестьянство? Тогда и другу Хуссейну облегчение. Останется
объявить, что это, дескать, советские "геологи" гнусных микробов развели,
ведь мы же не болеем, правильно? И американцам радость - они нас давно в
чем-то нехорошем подозревают.
- Ты прав в том, Глеб, что задача усложнена донельзя. Однако сам микроб не
дремлет, непрестанно мутирует, рассылает по сторонам плазмиды, отчего
быстро появляются еще более стойкие и вредные штаммы, простите уж за такое
словцо. Короче, брат микроб способен снова подорвать репутацию штатников, и
народ станет опять роптать на Америку. А вот наш советский авторитет
укрепит бригада московских врачей, что первое время будет у нас "на
прицепе". Она, скажу вам по секрету, кое-чего умеет. Хотя не скрою,
товарищи офицеры, риск велик. Плюс Хасан. Это - хитрожопый фрукт, которому
известна даже русская блатная феня. Конечно, в наших тонкостях ему не
разобраться, но просто яйцами трясти он у нас не станет... Попробуем, само
собой, покопать его и вербануть. Колесников, ты у нас паренек общительный,
это, в основном, на тебе.
- Так ведь чтобы общаться, надо общие темы иметь,- резонно заметил Серега,-
футбол годится, рыбалка там или на худой конец выпивон. А если у них вместо
футбола, например, отрезание ушей, вместо рыбешки - змеи гремучие, а
портвейну они предпочитают верблюжью мочу, то найти тему трудновато.
Остапенко возразил.
- Найдешь, Сережа. Верблюжью мочу начнешь с завтрашнего дня употреблять. И
будешь с живым интересом обсуждать отрезание и даже обрывание ушей. Как их
сподручнее сдергивать, сверху или снизу, удобнее ли сначала надкусить или
нет... Товарищи офицеры, мы на переднем крае классовой борьбы с
империализмом, у которого руки по горло в крови, поэтому обязаны проявлять
твердость и находчивость.
Это смахивало на шутку, но Петрович шуток не любил.
Через три дня наш вездеход выехал из ворот советского посольства,- а дело
было багдадской ночью, чтобы избежать лишнего глазения,- и, взяв курс на
юг, покатился по дороге на Басру. "На прицепе" у нас действительно имелся
автобус с советскими врачами спортивного вида.
Мы миновали Верхнюю Месопотамию, измятую руслами умерших рек и вспученную
то там, то сям холмами-теллями, под которыми спали мертвые городища. Я
вспоминал, что до татаро-монгольского нашествия здесь было все в зелени и
кругом шестерили люди, но кочевники проредили многолюдье, поля вытоптали,
ирригацию сравняли с землей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102