Их в
каббалистике "клипат" зовут, то есть шелухой. Считается, что своей энергии
эти гады не имеют, поэтому вынуждены паразитировать на чужой. Вот вы про
завесы говорили. В каббалистике тоже считается, что экран-"масах" защищает
наш мир от высшего чересчур обильного света, поступающего по
каналам-"сефирот". Или, например, статья из журнала "Техника-молодежи", там
какой-то физик признал, что наши кванты с кварками лишь небольшая часть
излучения девятимерных суперструн, пробившаяся через экранное поле. Он еще
называл его пространственным, хрональным и вакуумным.
- Там не было такой статьи,- медленно произнес Сандомирский.- У меня
сынишка выписывает, и я просматриваю.
Что-то не то я выдумал, надо исправляться. Однако свет перед глазами вдруг
померк, съежился, и клякса-физиономия, проступившая сквозь туман, беззвучно
зашевелила толстыми губами.
"Твоя нить тоже напряглась. Знаки огня и остановки."
Когда перед глазами прояснилось, я машинально глянул через ветровое стекло.
Впереди, метрах в десяти, на твердой поверхности дороги виднелось какое-то
утоптанное разрыхление. Я мог показаться дебилом, но не выдержал напора
страха и заорал.
- Тормози, Коля. Мина! И влево.
Баранка, не обсуждая, стал сбрасывать скорость и резко отворачивать в
сторону.
Я слышал, как скрежещут тормоза и воют шины, сдираемые на сухом щебне.
Время растянулось словно резина.
Столько таких тягучих секунд укладывается в тормозной путь? Не облажался ли
я со своим воплем? Выкинут же из команды как истеричку.
А потом рвануло. Химическая энергия минного вешества перешла в
кинетическую, как и было кем-то запланировано. Однако кто-то явно
огорчился, потому что это случилось не спереди под днищем, а, поскольку мы,
тормозя, разворачивались,- в районе левого заднего колеса. Крыша резко
поменялась местами с днищем, пространство кабины сразу заполнилось пылью.
Что-то заискрило, и повалил едкий дым, который стал разъедать носоглотку,
вызывая кашель и чих.
Кто-то - наверное, Колька - распахнул днищевой люк, оказавшийся теперь над
головой. Я видел, как Маков лезет в него и тут же резко приседает. Поверху
ударила очередь, потом еще одна.
"Вот так заварушка, рожа-клякса не зря предупреждала,"- даже в такой
суматохе заметила какая-то спокойная часть моего мозга.
Раздалось хныканье, по-моему Серегино:
- Ой, ногу придавило.
"Скажи спасибо, что не член,"- мысленно утешил я его. Затем попробовал
открыть боковую дверь, противоположную той стороне, с которой стреляли. Не
вышло - заклинило.
- Ну-ка, я попробую,- Коля мощным ударом крупнокалиберного башмака вышиб
дверь наружу и тут же прыгнул в открывшийся проем вместе с Серегиным
"Интерармсом". Я тут же вспомнил, что мой "ПМ" безнадежно отсырел.
- Товарищ подполковник, дайте-ка, пожалуйста, вашу пушку.
Остапенко проснулся, но пробуждение было безрадостным. Он мало что
соображал, кровь запачкала его не слишком высокий лоб, а не чересчур мудрая
голова оказалась сильно ударенной. Однако товарищ подполковник недюжинным
чутьем просек, чем дело пахнет, и протянул мне свой "Смит-Вессон". Теперь
можно было выскочить вслед за Николаем.
Как выяснилось, враг был не столь уж силен. Видимо, рассчитывал, что
останется только добить тех, кто попробует вылезти из взорванной и горящей
машины. А поскольку подорвались мы аккуратно, то сейчас нам с Колей
противостояла лишь пара чуваков местного "болотного" производства, которые
палили из кустарника с правой стороны дороги . У одного, правда, имелся
автомат или скорее даже пистолет-пулемет, а второй, кажется, пользовался в
своих неблаговидных целях крупнокалиберным револьвером.
- Маков, прикрой-ка меня.
Я выбежал из-за машины и поспешил к краю дороги. Чтобы уйти с линии полета
чужой пули, прыгнул вперед, а затем колбаской скатился в кювет. Тот чувак,
что с пистолет-пулеметом, хорошо мне открылся, по крайней мере, в просвет
между ветвями кустарника я просматривал даже клетчатый головной платок.
Меня же прикрывало какое-то поваленное деревцо. Точность огня у его машинки
без выдвинутого приклада была немногим больше, чем у остапенковского
"Смит-Вессона".
Поэтому я дернул затвор и положил длинное дуло пистолета на мертвое дерево.
Подождав, пока неприятельские пули отщелкают кору рядышком с моей горячей
головой, стрельнул пару раз. Отдача была не по-"макаровски" мощной, но все
же увод ствола оказался небольшим. В ответ на мои действия пулеметчик
затих, а второй неприятель, тот, что с револьвером, бросился улепетывать
сквозь кустарник, иногда мелькая развесистой мотней.
Коля рванулся было вдогонку, но я остановил его.
- Да пускай улепетывает на хрен - всех паскуд не перестреляешь. Это же
наймит из абригенов, он тут все ходы-выходы знает.
Мы навестили второго стрелка. Тот явно скопытился. Пуля сорок пятого
калибра "Уэйдкатер" разворотила ему шею, перерезав магистральные пути
организма. В набежавшей луже крови отдыхал пистолет-пулемет. Кажется,
"Беретта М12".
- И чего ему от нас понадобилось?- Баранка стал неторопливо рассуждать.-
Может, денег на калым не хватало? Раззуделся "гондурас", и пришлось
отправиться на противное дело,- оправдал добряк-Коля неблаговидный поступок
местного жителя.
- У каждого свои проблемы, впрочем, у этого лежачего гражданина они уже в
прошлом. А у нас нет. Поэтому мы пойдем к машине. Если рация еще не
скапустилась, надо бы полицию вызывать.
Остальные наши "геологи" к этому времени почти очухались. Бледный и злой
Серега, который припрыгивал на одной ноге, сразу набросился на Баранку.
Отчего, дескать, тот забрал его оружие, оставив биться с противником голыми
руками. Остапенко уже пытался общаться по уоки-токи с каким-то местным
начальником.
А Сандомирский лежал на дороге, прикрытый курткой Дробилина. Тот неловко
перевязывал голову ученого.
Похоже, Роберт Юрьевич пострадал больше других и, пребывая сейчас без
сознания, был решительно ко всему равнодушен.
Клякса-морда еще раз возникла перед мысленным взором.
"Для него открылись врата обратной стороны. Здесь он мудрец, а там котенок.
Вылетаю ему на помощь."
В пространстве моего черепа что-то встрепетнулось, перед глазами еще больше
стемнело, очертания Сандомирского исказились в этакую грушу, с раздутой
пупырчатой макушкой, небольшим тельцем и крохотными ручками-ножками. Голова
его лопнула и открылся тоннель, в который нырнул мой взгляд, будто
электрон, устремляющийся вдоль перепада напряжений. Стало совсем сумрачно,
лишь какие-то сгущающиеся искорки мельтешили прямо по курсу. И тут мой
пытливый взор-электрон был выброшен обратно, словно натянутым резиновым
жгутом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
каббалистике "клипат" зовут, то есть шелухой. Считается, что своей энергии
эти гады не имеют, поэтому вынуждены паразитировать на чужой. Вот вы про
завесы говорили. В каббалистике тоже считается, что экран-"масах" защищает
наш мир от высшего чересчур обильного света, поступающего по
каналам-"сефирот". Или, например, статья из журнала "Техника-молодежи", там
какой-то физик признал, что наши кванты с кварками лишь небольшая часть
излучения девятимерных суперструн, пробившаяся через экранное поле. Он еще
называл его пространственным, хрональным и вакуумным.
- Там не было такой статьи,- медленно произнес Сандомирский.- У меня
сынишка выписывает, и я просматриваю.
Что-то не то я выдумал, надо исправляться. Однако свет перед глазами вдруг
померк, съежился, и клякса-физиономия, проступившая сквозь туман, беззвучно
зашевелила толстыми губами.
"Твоя нить тоже напряглась. Знаки огня и остановки."
Когда перед глазами прояснилось, я машинально глянул через ветровое стекло.
Впереди, метрах в десяти, на твердой поверхности дороги виднелось какое-то
утоптанное разрыхление. Я мог показаться дебилом, но не выдержал напора
страха и заорал.
- Тормози, Коля. Мина! И влево.
Баранка, не обсуждая, стал сбрасывать скорость и резко отворачивать в
сторону.
Я слышал, как скрежещут тормоза и воют шины, сдираемые на сухом щебне.
Время растянулось словно резина.
Столько таких тягучих секунд укладывается в тормозной путь? Не облажался ли
я со своим воплем? Выкинут же из команды как истеричку.
А потом рвануло. Химическая энергия минного вешества перешла в
кинетическую, как и было кем-то запланировано. Однако кто-то явно
огорчился, потому что это случилось не спереди под днищем, а, поскольку мы,
тормозя, разворачивались,- в районе левого заднего колеса. Крыша резко
поменялась местами с днищем, пространство кабины сразу заполнилось пылью.
Что-то заискрило, и повалил едкий дым, который стал разъедать носоглотку,
вызывая кашель и чих.
Кто-то - наверное, Колька - распахнул днищевой люк, оказавшийся теперь над
головой. Я видел, как Маков лезет в него и тут же резко приседает. Поверху
ударила очередь, потом еще одна.
"Вот так заварушка, рожа-клякса не зря предупреждала,"- даже в такой
суматохе заметила какая-то спокойная часть моего мозга.
Раздалось хныканье, по-моему Серегино:
- Ой, ногу придавило.
"Скажи спасибо, что не член,"- мысленно утешил я его. Затем попробовал
открыть боковую дверь, противоположную той стороне, с которой стреляли. Не
вышло - заклинило.
- Ну-ка, я попробую,- Коля мощным ударом крупнокалиберного башмака вышиб
дверь наружу и тут же прыгнул в открывшийся проем вместе с Серегиным
"Интерармсом". Я тут же вспомнил, что мой "ПМ" безнадежно отсырел.
- Товарищ подполковник, дайте-ка, пожалуйста, вашу пушку.
Остапенко проснулся, но пробуждение было безрадостным. Он мало что
соображал, кровь запачкала его не слишком высокий лоб, а не чересчур мудрая
голова оказалась сильно ударенной. Однако товарищ подполковник недюжинным
чутьем просек, чем дело пахнет, и протянул мне свой "Смит-Вессон". Теперь
можно было выскочить вслед за Николаем.
Как выяснилось, враг был не столь уж силен. Видимо, рассчитывал, что
останется только добить тех, кто попробует вылезти из взорванной и горящей
машины. А поскольку подорвались мы аккуратно, то сейчас нам с Колей
противостояла лишь пара чуваков местного "болотного" производства, которые
палили из кустарника с правой стороны дороги . У одного, правда, имелся
автомат или скорее даже пистолет-пулемет, а второй, кажется, пользовался в
своих неблаговидных целях крупнокалиберным револьвером.
- Маков, прикрой-ка меня.
Я выбежал из-за машины и поспешил к краю дороги. Чтобы уйти с линии полета
чужой пули, прыгнул вперед, а затем колбаской скатился в кювет. Тот чувак,
что с пистолет-пулеметом, хорошо мне открылся, по крайней мере, в просвет
между ветвями кустарника я просматривал даже клетчатый головной платок.
Меня же прикрывало какое-то поваленное деревцо. Точность огня у его машинки
без выдвинутого приклада была немногим больше, чем у остапенковского
"Смит-Вессона".
Поэтому я дернул затвор и положил длинное дуло пистолета на мертвое дерево.
Подождав, пока неприятельские пули отщелкают кору рядышком с моей горячей
головой, стрельнул пару раз. Отдача была не по-"макаровски" мощной, но все
же увод ствола оказался небольшим. В ответ на мои действия пулеметчик
затих, а второй неприятель, тот, что с револьвером, бросился улепетывать
сквозь кустарник, иногда мелькая развесистой мотней.
Коля рванулся было вдогонку, но я остановил его.
- Да пускай улепетывает на хрен - всех паскуд не перестреляешь. Это же
наймит из абригенов, он тут все ходы-выходы знает.
Мы навестили второго стрелка. Тот явно скопытился. Пуля сорок пятого
калибра "Уэйдкатер" разворотила ему шею, перерезав магистральные пути
организма. В набежавшей луже крови отдыхал пистолет-пулемет. Кажется,
"Беретта М12".
- И чего ему от нас понадобилось?- Баранка стал неторопливо рассуждать.-
Может, денег на калым не хватало? Раззуделся "гондурас", и пришлось
отправиться на противное дело,- оправдал добряк-Коля неблаговидный поступок
местного жителя.
- У каждого свои проблемы, впрочем, у этого лежачего гражданина они уже в
прошлом. А у нас нет. Поэтому мы пойдем к машине. Если рация еще не
скапустилась, надо бы полицию вызывать.
Остальные наши "геологи" к этому времени почти очухались. Бледный и злой
Серега, который припрыгивал на одной ноге, сразу набросился на Баранку.
Отчего, дескать, тот забрал его оружие, оставив биться с противником голыми
руками. Остапенко уже пытался общаться по уоки-токи с каким-то местным
начальником.
А Сандомирский лежал на дороге, прикрытый курткой Дробилина. Тот неловко
перевязывал голову ученого.
Похоже, Роберт Юрьевич пострадал больше других и, пребывая сейчас без
сознания, был решительно ко всему равнодушен.
Клякса-морда еще раз возникла перед мысленным взором.
"Для него открылись врата обратной стороны. Здесь он мудрец, а там котенок.
Вылетаю ему на помощь."
В пространстве моего черепа что-то встрепетнулось, перед глазами еще больше
стемнело, очертания Сандомирского исказились в этакую грушу, с раздутой
пупырчатой макушкой, небольшим тельцем и крохотными ручками-ножками. Голова
его лопнула и открылся тоннель, в который нырнул мой взгляд, будто
электрон, устремляющийся вдоль перепада напряжений. Стало совсем сумрачно,
лишь какие-то сгущающиеся искорки мельтешили прямо по курсу. И тут мой
пытливый взор-электрон был выброшен обратно, словно натянутым резиновым
жгутом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102