Мне даже как-то неловко было. Надюха против акта
купли-продажи не возражала, все равно ее катал на себе подводник. Тем
более, и срубленные бабки мы с женушкой честно разделили пополам.
Затуллин выписался из больницы через пятнадцать дней и умотал в Москву -
долечиваться, затем в отпуск, а там уж его на какую-то другую ответственную
работу перевели. Так что следующим явился совсем другой
проверяющий-надзирающий - собутыльник Безуглова.
А тесть, когда я загнал "жигуленок", решил, что я совсем загрустил и запил,
поэтому действительно помог мне перебраться в ПГУ. Сайко тоже содействие
оказал. Но это было потом.
К Лизе я долго не наведывался. Боялся, что за мной "наружка" уже
присматривает. Но, когда она получила разрешение отчалить, я к ней явился,
только уже на троллейбусе.
- Исчезновение твоей машины и мой выезд как-нибудь связаны, Глеб?-
полюбопытствовала женщина, приученная своей профессией ко внимательности.
- Не более, чем какой-то дым и какой-то огонь.
Я знал, что эта встреча самая распоследняя. Что мысли и чувства докторши с
этого дня начинают разворачиваются совсем в другую сторону. И что я - в
представлении Лизы - стану частицей другого, уплывающего вдаль, наверное,
жутковатого мира. И что в финальные дни Лизиного пребывания в городе
Ульянова-Ленина вокруг нее будет вертеться много людей, с которыми я не
желаю пересекаться - например, потому что некоторые из них, наверняка,
болтаются на ниточках у нашей конторы.
Я был почти уверен, что зашел в своей помощи слишком далеко. Мне казалось,
что мои действия уже граничат с предательством. Пострадали люди-товарищи,
которые делали совместно со мной одну большую работу, причем из-за не
слишком обоснованных моих страхов за любовницу и ее дочку. Елки, да не
бореевский ли эксперимент расшатал мою психику, доселе крепкую, как бревно?
Сейчас Лиза уматывает к хорошему ли, плохому, но своему мужу, папаше ее
ребенка, и становится жительницей чужой, враждебной страны, женщиной
чужого, враждебного человека. Да и "совенку" вскоре никакой дядя Глеб не
понадобится, он расплывется и вымоется из ее памяти уже через полгодика.
- Представляю, что сейчас варится в твоей голове,- проявила умственную
зоркость Лиза.- Ты, наверное, здесь уже не возникнешь до моего отъезда.
- Наверное, миссис Роузнстайн. Это может повредить нашему счастью. Так или
иначе.
- Любовь кончается, Глеб?
- Теперь, когда я набрался столько всякой мистики, то выскажусь, что ничто
не кончается, а лишь переходит в другое измерение. Хотя бы в подсознание,
сны... Да что мы грусть-тоску на себя навеваем с упорством, достойным
лучшего применения. У тебя ведь начинается новая жизнь с новыми ощущениями,
надеюсь, недурными. Запад-то еще долго будет тлеть-загнивать... Может, и я
переберусь на более интересную и замечательную работу.
- Вдруг тебя пошлют отравить водопровод в Вашингтоне, например,
дезинтерией, чтобы президент застрял в сортире и не смог руководить
страной, а меня отправят на бой с этой вот заразой?
- И мы повстречаемся в центральном коллекторе вашингтонской канализации.
Расскажи такой сюжет какому-нибудь американскому детективщику, может, он и
вытянет его на роман под названием "Красный понос".
- Но сегодня, Глеб, мы еще не стали друг для другами персонажами страны
снов?
- Да, сегодня мы еще можем присутствовать друг подле друга в полном
телесном объеме, не привлекая потусторонние измерения,- согласился я.
Мы упали в кровать, и была волна, не менее мощная, чем в первый раз, но
какая-то умиротворяющая.
- В последние часы где-то на заднем фоне у меня возникают странненькие
мысли, Глеб,- шепнула Лиза по завершении сеанса интимности.- А что, если не
начинать этой новой забугорной жизни? И дело не в том, где быстрее сгниют,
здесь или там. Есть, что-то большее, чем красивый быт, чем некрасивый быт.
- Я не желал бы себе лучшей жены, чем ты, Лизка. Но я все сделал для того,
чтобы ты оказалась там, а мои мозги и мышцы переключились совсем на другое,
на разные интересные и немножко рисковые игры. Россия - страна, где часто
проводятся опыты на людях и прочем веществе, тем и хороша. И тем же она
плоха и страшна для многих своих жителей, особенно таких, как ты и твой
киндеренок... Знаешь, я сейчас испарюсь, а ты продолжай лежать. Вот так
получится отличная сцена прощания.
В коридоре, когда я уже направлялся к выходной двери, меня неожиданно
застукал "совенок".
- Эй, Глеб, еще увидимся,- звучало это очень по-американски.
- Конечно, малыш. Bye-bye, see you later.
Когда я попал в ПГУ, Лиза, возможно, еще не преодолела государственной
границы, но между нами уже пролег "Обводной канал и баржа с гробами". Я
тогда как раз учился в Балашихинской разведшколе. Когда докторша садилась в
самолетное кресло, я, наверное, ловил сокрушительный удар в челюсть на
тренировке по рукопашному бою. А потом пошли косяком разные дела и разные
бабенки, и всякие каки-бяки, и всякие заварухи. "Контора" захотела, чтобы я
расстался с филологией, поэтами и аспирантурой. В ПГУ пришлось уже корпеть
над директивами Хуссейна, Асада и прочих начальственных арабов, зорко
выискивая их дружественные поползновения в сторону Америки. А Лиза
Розенштейн переставала существовать для меня в настоящем, застряв во все
более туманном и тускнеющем прошлом.
4. (Москва - Южный Ирак - Москва, октябрь-ноябрь 1982 г.)
- Пистолет-пулемет "Узи" работает на принципе свободного затвора, надежен и
довольно компактен. Неплохо проявил себя в ближнем бою, то есть в траншеях,
домах и тому подобных постройках. Обеспечивает метание противотанковых
гранат в сторону противника. Обратите внимание на затвор, он, как муж жену,
обхватывает казенную часть ствола. Мы с "Узи" немного повозимся, потому что
должны учитывать распространение этой машинки по всему миру и его
окрестностям. Полезно также увидеть американскую систему ФМГ. Смотрите
сюда, в сложенном виде она напоминает пенал для логарифмической линейки.
Однако такая линеечка может неплохо вычитать живую силу противника. И
запомните вот эту крошку, тоже американскую, имя которой "Ингрэм М11", для
тихих дел ее можно применять с глушителем.
- Товарищ инструктор, ну, а нам-то что дадут?
- Вы на занятиях или кто? Еще один крик со стула, и начну свирепствовать.
Вот товарищ майор же тихо сидит... Дадут, во что кладут... Жалко, все-таки,
что сняли с вооружения Стечкина. В свое время, когда я еще носил штаны на
два размера меньше, он мне несколько раз сделал хорошо... Вы, старший
лейтенант, и вся ваша компания получите пистолеты "Смит-Вессон М645" -
приличные, между прочим, пушчонки. При стрельбе лучше держаться за него
обеими своими руками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
купли-продажи не возражала, все равно ее катал на себе подводник. Тем
более, и срубленные бабки мы с женушкой честно разделили пополам.
Затуллин выписался из больницы через пятнадцать дней и умотал в Москву -
долечиваться, затем в отпуск, а там уж его на какую-то другую ответственную
работу перевели. Так что следующим явился совсем другой
проверяющий-надзирающий - собутыльник Безуглова.
А тесть, когда я загнал "жигуленок", решил, что я совсем загрустил и запил,
поэтому действительно помог мне перебраться в ПГУ. Сайко тоже содействие
оказал. Но это было потом.
К Лизе я долго не наведывался. Боялся, что за мной "наружка" уже
присматривает. Но, когда она получила разрешение отчалить, я к ней явился,
только уже на троллейбусе.
- Исчезновение твоей машины и мой выезд как-нибудь связаны, Глеб?-
полюбопытствовала женщина, приученная своей профессией ко внимательности.
- Не более, чем какой-то дым и какой-то огонь.
Я знал, что эта встреча самая распоследняя. Что мысли и чувства докторши с
этого дня начинают разворачиваются совсем в другую сторону. И что я - в
представлении Лизы - стану частицей другого, уплывающего вдаль, наверное,
жутковатого мира. И что в финальные дни Лизиного пребывания в городе
Ульянова-Ленина вокруг нее будет вертеться много людей, с которыми я не
желаю пересекаться - например, потому что некоторые из них, наверняка,
болтаются на ниточках у нашей конторы.
Я был почти уверен, что зашел в своей помощи слишком далеко. Мне казалось,
что мои действия уже граничат с предательством. Пострадали люди-товарищи,
которые делали совместно со мной одну большую работу, причем из-за не
слишком обоснованных моих страхов за любовницу и ее дочку. Елки, да не
бореевский ли эксперимент расшатал мою психику, доселе крепкую, как бревно?
Сейчас Лиза уматывает к хорошему ли, плохому, но своему мужу, папаше ее
ребенка, и становится жительницей чужой, враждебной страны, женщиной
чужого, враждебного человека. Да и "совенку" вскоре никакой дядя Глеб не
понадобится, он расплывется и вымоется из ее памяти уже через полгодика.
- Представляю, что сейчас варится в твоей голове,- проявила умственную
зоркость Лиза.- Ты, наверное, здесь уже не возникнешь до моего отъезда.
- Наверное, миссис Роузнстайн. Это может повредить нашему счастью. Так или
иначе.
- Любовь кончается, Глеб?
- Теперь, когда я набрался столько всякой мистики, то выскажусь, что ничто
не кончается, а лишь переходит в другое измерение. Хотя бы в подсознание,
сны... Да что мы грусть-тоску на себя навеваем с упорством, достойным
лучшего применения. У тебя ведь начинается новая жизнь с новыми ощущениями,
надеюсь, недурными. Запад-то еще долго будет тлеть-загнивать... Может, и я
переберусь на более интересную и замечательную работу.
- Вдруг тебя пошлют отравить водопровод в Вашингтоне, например,
дезинтерией, чтобы президент застрял в сортире и не смог руководить
страной, а меня отправят на бой с этой вот заразой?
- И мы повстречаемся в центральном коллекторе вашингтонской канализации.
Расскажи такой сюжет какому-нибудь американскому детективщику, может, он и
вытянет его на роман под названием "Красный понос".
- Но сегодня, Глеб, мы еще не стали друг для другами персонажами страны
снов?
- Да, сегодня мы еще можем присутствовать друг подле друга в полном
телесном объеме, не привлекая потусторонние измерения,- согласился я.
Мы упали в кровать, и была волна, не менее мощная, чем в первый раз, но
какая-то умиротворяющая.
- В последние часы где-то на заднем фоне у меня возникают странненькие
мысли, Глеб,- шепнула Лиза по завершении сеанса интимности.- А что, если не
начинать этой новой забугорной жизни? И дело не в том, где быстрее сгниют,
здесь или там. Есть, что-то большее, чем красивый быт, чем некрасивый быт.
- Я не желал бы себе лучшей жены, чем ты, Лизка. Но я все сделал для того,
чтобы ты оказалась там, а мои мозги и мышцы переключились совсем на другое,
на разные интересные и немножко рисковые игры. Россия - страна, где часто
проводятся опыты на людях и прочем веществе, тем и хороша. И тем же она
плоха и страшна для многих своих жителей, особенно таких, как ты и твой
киндеренок... Знаешь, я сейчас испарюсь, а ты продолжай лежать. Вот так
получится отличная сцена прощания.
В коридоре, когда я уже направлялся к выходной двери, меня неожиданно
застукал "совенок".
- Эй, Глеб, еще увидимся,- звучало это очень по-американски.
- Конечно, малыш. Bye-bye, see you later.
Когда я попал в ПГУ, Лиза, возможно, еще не преодолела государственной
границы, но между нами уже пролег "Обводной канал и баржа с гробами". Я
тогда как раз учился в Балашихинской разведшколе. Когда докторша садилась в
самолетное кресло, я, наверное, ловил сокрушительный удар в челюсть на
тренировке по рукопашному бою. А потом пошли косяком разные дела и разные
бабенки, и всякие каки-бяки, и всякие заварухи. "Контора" захотела, чтобы я
расстался с филологией, поэтами и аспирантурой. В ПГУ пришлось уже корпеть
над директивами Хуссейна, Асада и прочих начальственных арабов, зорко
выискивая их дружественные поползновения в сторону Америки. А Лиза
Розенштейн переставала существовать для меня в настоящем, застряв во все
более туманном и тускнеющем прошлом.
4. (Москва - Южный Ирак - Москва, октябрь-ноябрь 1982 г.)
- Пистолет-пулемет "Узи" работает на принципе свободного затвора, надежен и
довольно компактен. Неплохо проявил себя в ближнем бою, то есть в траншеях,
домах и тому подобных постройках. Обеспечивает метание противотанковых
гранат в сторону противника. Обратите внимание на затвор, он, как муж жену,
обхватывает казенную часть ствола. Мы с "Узи" немного повозимся, потому что
должны учитывать распространение этой машинки по всему миру и его
окрестностям. Полезно также увидеть американскую систему ФМГ. Смотрите
сюда, в сложенном виде она напоминает пенал для логарифмической линейки.
Однако такая линеечка может неплохо вычитать живую силу противника. И
запомните вот эту крошку, тоже американскую, имя которой "Ингрэм М11", для
тихих дел ее можно применять с глушителем.
- Товарищ инструктор, ну, а нам-то что дадут?
- Вы на занятиях или кто? Еще один крик со стула, и начну свирепствовать.
Вот товарищ майор же тихо сидит... Дадут, во что кладут... Жалко, все-таки,
что сняли с вооружения Стечкина. В свое время, когда я еще носил штаны на
два размера меньше, он мне несколько раз сделал хорошо... Вы, старший
лейтенант, и вся ваша компания получите пистолеты "Смит-Вессон М645" -
приличные, между прочим, пушчонки. При стрельбе лучше держаться за него
обеими своими руками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102