Какие-то люди, отчаянно размахивая руками, кинулись наперерез,
пришлось круто принять влево, взвизгнули, негодуя, покрышки. "Полегче! -
предостерегающее клекотнул Ванечка. - Разобьемся - не собрать..." "А ты -
помалкивай, - сказал он ему, не оборачиваясь и даже в зеркальце на него не
глянув. - Меньше пьянствовать надо было..." "Да кто пьянствовал-то,
гос-с-с... Пивка выпил с ребятами..."
Он не стал с ним разговаривать. Взял микрофон, набрал код генерала.
Тот откликнулся моментально - словно руку держал на трубке.
- Я у Московских ворот. Как дела?
- Плохо, - сказал генерал Малныч да таким голосом, что мог бы дальше
и не продолжать, и так все стало ясно. Но он продолжил: - Очень плохо,
господин Президент. Я почти уж ни на что не надеюсь. Он в коме сейчас. У
него сердце совсем отказало...
- Тихо! Короче: он жив?
- Почти уже и не жив. Я не знаю, как...
- Жив или нет?!
- Он в коме...
- В коме? Вы, засранцы мудацкие, говно бездарное, п...ки, долбо...ы,
срань зеленая... А ну взять себя в руки! Я буду через час. Понятно-нет?
Через час! Если вы его не продержите до меня на этом свете, всех вас
перестреляю к корявой матери. Все! Конец связи!
Он швырнул микрофон на соседнее сиденье и дал газ. Турбина взвыла,
словно пинком разбуженная сука, машину рвануло вперед так, что голова туго
уперлась в "подзатыльник" и щеки оттянуло вниз и назад. "Эй-эй! - закричал
сзади Ванечка в ужасе и отчаянии. - Нельзя! Нельзя так!.." Молчи дурак,
гаркнул он. А может быть, и не гаркнул - не до того ему было: он уже не
смотрел больше вперед - там все равно ничего не было видно, кроме
клубящегося молока, он смотрел на экран локатора, где дымились невнятные
зеленые контуры, а потом спохватился и врубил все внешние средства
оповещения: красные и синие маячки, и оба прожектора, и сирену, тотчас
бешено заклекотавшую, словно дьявол, которому выкручивают с корнем хвост.
- Молчи, дурак, - повторил он уже спокойно. - Молчи и молись.
6
На автостраде, слава богу, не было тумана. Посредине третьей, самой
популярной, полосы там было даже сухо, хотя и левее, и правее блестели
опасные наледи. Шел, правда, снег, и даже не снег, а ледяная мелкая
мерзость сыпала из черноты, тотчас сметаемая с асфальта свирепым боковым
ветром. Видимость, впрочем, была хорошая, метров двести, и он выключил
локатор.
Майкл шел сзади, как привязанный, жестко держал дистанцию и
помалкивал. Он молчал даже во время бешеной гонки по городу, когда все
вопили как прирезанные: ошалевший от страха Ванечка с заднего сиденья,
перепуганный, ничего не понимающий Кронид из радиофона и маленький,
вчистую обгадившийся Славочка Красногоров из мрачных глубин подсознания
(он с такой безжалостной ясностью представил себе, как броневичок
врезается в какой-нибудь самосвал, что хотел жить любой ценой, немедленно
и, разумеется, вечно).
Теперь все это было позади, хотя он по-прежнему шел, нарушая все
скоростные режимы - на спидометре было двести....
"Давайте, давайте... - зловеще зудел сзади Ванечка. - Поддайте еще
малость и - взлетим на хрен... как эти... птички, в жопу трахнутые..." "Не
выражайся." "Ну да - ему, конечно, можно, он большой, а простому человеку
уже и слова сказать нельзя..." "Да кто тебе слова сказать не дает, п...да
маринованная? Не ругайся только, тебя просят..." И прочие глупости. Это
крутой давешний страх из них сочился, то жидкой струйкой, то вылетая
мелкими капельками, они словно кашляли страхом, да только легче все равно
не становилось: слишком его много скопилось в трахеях души - болтовней не
откашляешь......
Главное, ничего он уже не мог вспомнить об этой инфернальной
четвертушке часа. Ничего. Полный почти провал. Будто этой четвертушки и
вовсе не было никогда. Ты же писатель, мудило. Вспомни. Восстанови...
Опиши... Ничего не восстанавливалось....
Зеленый слегка оконтуренный дым на экране локатора (хрен знает что
обозначающий), косматая бело-желтая мгла за лобовым стеклом, - вдруг
расступающаяся, и в черной дыре - запоздало высвеченная мрачная
титаническая задница какого-то муниципального чудовища с грязными красными
огоньками... Все, конец... тормоз... левее!.. поздно!.. Сейчас... Нет.
Уф-ф, б-блинище! Пронесло... (Да перестань визжать, ты, свиненок, а то за
руль сейчас посажу... прямо на полной...) И снова - молочная слепота... В
никуда. В ничто. В рваное оскаленное железо, которое ждет и вот -
дождалось. Шатер разноцветных бликов, вспышек и полыханий на косматом
молоке, клекот генеральской сирены, и - остолбенелые фосфоресцирующие
сине-красно-желтые статуи патрульных, отдающих проносящемуся с воем и
клекотом чудовищу честь своими огромными белыми перчатками...
Вот и все тебе воспоминания. Они же, блин, - впечатления...
- Стас Зиновьич! Ради Бога. Пустите за руль.
- Нет. Ты пьяный.
- Да какой я сейчас пьяный. Ей-богу, весь хмель со страху
выветрился...
- Будешь знать, как в будний день надираться.
- Да не надирался я, что вы, в самом деле. Пивка немножко выпил с
ребятами......
Как, интересно, Майкл удержался на хвосте во время этой гонки?
Локатора у него никакого нет. Рванул я - с места, сразу ушел в отрыв, ему
ведь еще среагировать надо было... И как он сейчас на обычной "керосинке"
за мной поспевает?.. Правда, у него мотор усиленный. Э, да причем здесь
мотор усиленный - ПРОФИ!..
Он нашарил микрофон.
- Майкл?
- Я, господин Президент.
- Как дела?
- Все о-кэй. Сушим подштанники помаленьку.
- Артему, конечно, уже наябедничал?
- А как же? Доложил, как положено.
- "Как положено", "как положено"... На хвосте-то у меня хорошо
висишь? Со своей керосинкой?
- Тянем помаленьку, - бодро ответствовал Майкл. Слишком уж бодро.
- Ясно. Но если все-таки отстанешь, помни: поворот на Красную
Вишерку, сто пятьдесят девятый километр. А дальше - по указателям...
- Я знаю маршрут, господин Президент... Да и не отстану я, вы не
беспокойтесь.
- Ох, ох, ох - какие мы уверенные! Ладно. Надеюсь на тебя... Over.
Надо было бы связаться также и с генералом, но он - боялся. Он вообще
старался не думать о Виконте, и он не думал о нем - Виконт присутствовал
где-те неподалеку - тоскливо и безнадежно, словно свернувшаяся в клубок
боль, оглушенная анальгетиком. Очень хотелось поддать еще газку, вообще
перейти на воздушную подушку - в режим полета, - но тогда появлялся риск
сожрать задолго до цели все горючее и остаться уж вовсе на бобах. Конечно,
если быть уверенным, что на повороте обязательно встретит эскорт, тогда
можно было бы и рискнуть, но он решил теперь ни в чем не быть уверенным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
пришлось круто принять влево, взвизгнули, негодуя, покрышки. "Полегче! -
предостерегающее клекотнул Ванечка. - Разобьемся - не собрать..." "А ты -
помалкивай, - сказал он ему, не оборачиваясь и даже в зеркальце на него не
глянув. - Меньше пьянствовать надо было..." "Да кто пьянствовал-то,
гос-с-с... Пивка выпил с ребятами..."
Он не стал с ним разговаривать. Взял микрофон, набрал код генерала.
Тот откликнулся моментально - словно руку держал на трубке.
- Я у Московских ворот. Как дела?
- Плохо, - сказал генерал Малныч да таким голосом, что мог бы дальше
и не продолжать, и так все стало ясно. Но он продолжил: - Очень плохо,
господин Президент. Я почти уж ни на что не надеюсь. Он в коме сейчас. У
него сердце совсем отказало...
- Тихо! Короче: он жив?
- Почти уже и не жив. Я не знаю, как...
- Жив или нет?!
- Он в коме...
- В коме? Вы, засранцы мудацкие, говно бездарное, п...ки, долбо...ы,
срань зеленая... А ну взять себя в руки! Я буду через час. Понятно-нет?
Через час! Если вы его не продержите до меня на этом свете, всех вас
перестреляю к корявой матери. Все! Конец связи!
Он швырнул микрофон на соседнее сиденье и дал газ. Турбина взвыла,
словно пинком разбуженная сука, машину рвануло вперед так, что голова туго
уперлась в "подзатыльник" и щеки оттянуло вниз и назад. "Эй-эй! - закричал
сзади Ванечка в ужасе и отчаянии. - Нельзя! Нельзя так!.." Молчи дурак,
гаркнул он. А может быть, и не гаркнул - не до того ему было: он уже не
смотрел больше вперед - там все равно ничего не было видно, кроме
клубящегося молока, он смотрел на экран локатора, где дымились невнятные
зеленые контуры, а потом спохватился и врубил все внешние средства
оповещения: красные и синие маячки, и оба прожектора, и сирену, тотчас
бешено заклекотавшую, словно дьявол, которому выкручивают с корнем хвост.
- Молчи, дурак, - повторил он уже спокойно. - Молчи и молись.
6
На автостраде, слава богу, не было тумана. Посредине третьей, самой
популярной, полосы там было даже сухо, хотя и левее, и правее блестели
опасные наледи. Шел, правда, снег, и даже не снег, а ледяная мелкая
мерзость сыпала из черноты, тотчас сметаемая с асфальта свирепым боковым
ветром. Видимость, впрочем, была хорошая, метров двести, и он выключил
локатор.
Майкл шел сзади, как привязанный, жестко держал дистанцию и
помалкивал. Он молчал даже во время бешеной гонки по городу, когда все
вопили как прирезанные: ошалевший от страха Ванечка с заднего сиденья,
перепуганный, ничего не понимающий Кронид из радиофона и маленький,
вчистую обгадившийся Славочка Красногоров из мрачных глубин подсознания
(он с такой безжалостной ясностью представил себе, как броневичок
врезается в какой-нибудь самосвал, что хотел жить любой ценой, немедленно
и, разумеется, вечно).
Теперь все это было позади, хотя он по-прежнему шел, нарушая все
скоростные режимы - на спидометре было двести....
"Давайте, давайте... - зловеще зудел сзади Ванечка. - Поддайте еще
малость и - взлетим на хрен... как эти... птички, в жопу трахнутые..." "Не
выражайся." "Ну да - ему, конечно, можно, он большой, а простому человеку
уже и слова сказать нельзя..." "Да кто тебе слова сказать не дает, п...да
маринованная? Не ругайся только, тебя просят..." И прочие глупости. Это
крутой давешний страх из них сочился, то жидкой струйкой, то вылетая
мелкими капельками, они словно кашляли страхом, да только легче все равно
не становилось: слишком его много скопилось в трахеях души - болтовней не
откашляешь......
Главное, ничего он уже не мог вспомнить об этой инфернальной
четвертушке часа. Ничего. Полный почти провал. Будто этой четвертушки и
вовсе не было никогда. Ты же писатель, мудило. Вспомни. Восстанови...
Опиши... Ничего не восстанавливалось....
Зеленый слегка оконтуренный дым на экране локатора (хрен знает что
обозначающий), косматая бело-желтая мгла за лобовым стеклом, - вдруг
расступающаяся, и в черной дыре - запоздало высвеченная мрачная
титаническая задница какого-то муниципального чудовища с грязными красными
огоньками... Все, конец... тормоз... левее!.. поздно!.. Сейчас... Нет.
Уф-ф, б-блинище! Пронесло... (Да перестань визжать, ты, свиненок, а то за
руль сейчас посажу... прямо на полной...) И снова - молочная слепота... В
никуда. В ничто. В рваное оскаленное железо, которое ждет и вот -
дождалось. Шатер разноцветных бликов, вспышек и полыханий на косматом
молоке, клекот генеральской сирены, и - остолбенелые фосфоресцирующие
сине-красно-желтые статуи патрульных, отдающих проносящемуся с воем и
клекотом чудовищу честь своими огромными белыми перчатками...
Вот и все тебе воспоминания. Они же, блин, - впечатления...
- Стас Зиновьич! Ради Бога. Пустите за руль.
- Нет. Ты пьяный.
- Да какой я сейчас пьяный. Ей-богу, весь хмель со страху
выветрился...
- Будешь знать, как в будний день надираться.
- Да не надирался я, что вы, в самом деле. Пивка немножко выпил с
ребятами......
Как, интересно, Майкл удержался на хвосте во время этой гонки?
Локатора у него никакого нет. Рванул я - с места, сразу ушел в отрыв, ему
ведь еще среагировать надо было... И как он сейчас на обычной "керосинке"
за мной поспевает?.. Правда, у него мотор усиленный. Э, да причем здесь
мотор усиленный - ПРОФИ!..
Он нашарил микрофон.
- Майкл?
- Я, господин Президент.
- Как дела?
- Все о-кэй. Сушим подштанники помаленьку.
- Артему, конечно, уже наябедничал?
- А как же? Доложил, как положено.
- "Как положено", "как положено"... На хвосте-то у меня хорошо
висишь? Со своей керосинкой?
- Тянем помаленьку, - бодро ответствовал Майкл. Слишком уж бодро.
- Ясно. Но если все-таки отстанешь, помни: поворот на Красную
Вишерку, сто пятьдесят девятый километр. А дальше - по указателям...
- Я знаю маршрут, господин Президент... Да и не отстану я, вы не
беспокойтесь.
- Ох, ох, ох - какие мы уверенные! Ладно. Надеюсь на тебя... Over.
Надо было бы связаться также и с генералом, но он - боялся. Он вообще
старался не думать о Виконте, и он не думал о нем - Виконт присутствовал
где-те неподалеку - тоскливо и безнадежно, словно свернувшаяся в клубок
боль, оглушенная анальгетиком. Очень хотелось поддать еще газку, вообще
перейти на воздушную подушку - в режим полета, - но тогда появлялся риск
сожрать задолго до цели все горючее и остаться уж вовсе на бобах. Конечно,
если быть уверенным, что на повороте обязательно встретит эскорт, тогда
можно было бы и рискнуть, но он решил теперь ни в чем не быть уверенным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108