Угадать было нелегко, потому что мужчина, восседавший на месте, где обычно сидит заведующий, показался ей слишком взлохмаченным, сонливым и обрюзгшим. И женщина спросила:
— А кто здесь заведующий?
— Чего вам? — спросил мужчина, моргая глазами.— У нас заседание. Если вы по делу, зайдите попозднее.
— Я по делу, которое следует обсудить на заседании,— Елена Петровна искала взглядом, куда бы ей сесть, но свободных стульев не было.— Значит, это вы превратили клуб в сарай?
— Садитесь, пожалуйста,— завклубом провел пятерней по взъерошенным волосам.— Вы, наверно, из райкома? Или из Петрозаводска? — Он протянул руку, то ли для того чтобы поздороваться, то ли за командировочным удостоверением.
Елена Петровна сделала вид, что не заметила его жеста, и продолжала говорить все напористее:
— Вы хоть раз в жизни поднимались на строительные леса? Вот там бы вы научились уважать труд людей.
— Позвольте. Кто вы такая? — завклубом уже немного оправился.— Я имею право спросить...
— Я строитель. Прораб. Я строила и этот дом.
Завклубом облегченно вздохнул.
— Послушайте, вы пришли не вовремя и по делу, которое вас не касается. Мы не обязаны отчитываться перед вами...
— Как это меня не касается?! — Елена Петровна даже вскочила, но потом взяла себя в руки. Она обвела взглядом окружающих. Что они скажут?
Девушка, уступившая ей свой стул, горячо поддержала Елену Петровну.
— Как тебе не стыдно! — обрушилась она на завклубом.— Товарищ права. Сколько раз тебе говорили...
— Над нашим клубом даже сороки смеются,— поддержали другие.
— Ладно, ладно, достанем средства и сделаем.— За клубом отмахивался от неприятного разговора.
Ему, по-видимому, в голову не приходило, что многое можно сделать своими силами, не доставая на это особых средств.
То ли он завалил работу клуба и его выгнали, то ли он наконец понял, что хороший каменщик полезнее, чем плохой заведующий клубом, и сам ушел. Так или иначе он теперь оказался в Туулилахти. «А может, он и в самом деле неплохой каменщик»,— подумала Елена Петровна о Петри кове.
Елену Петровну обычно считали замкнутой, даже неприветливой, но всегда и во всем справедливой и прямой. Иногда над ней даже подшучивали: «В этой юбке больше мужчины, чем в иных брюках». Елена Петровна была из тех людей, о существовании которых забывают с субботы до понедельника. Правда, иногда ее приглашали на свадьбы и новоселья, но лишь с целью придать им несколько официальный характер. Человек, о котором нельзя даже посплетничать, казался многим неполноценным.
Со станции донесся шум приближающегося поезда. Петровна взглянула на часы. Прибыл пассажирский поезд.
Дорога со станции проходила мимо дома. Вскоре под окном томись знакомые шаги. Елена Петровна выгляну- м на улицу. Да, это шел Михаил Матвеевич Воронов, бывший начальник сплавного рейда, а теперь начальник строй Туулилахти. Он шагал, погрузившись в свои мысли, и никого не замечал.
«Как и я — один на белом свете. И ничего, шагает Елена Петровна с теплой улыбкой посмотрела вслед Воронову. Этих слов она никогда не скажет вслух. Наоборот, для Воронова у нее припасены совсем иные слова. Она имеется за него и потребует объяснить, почему пилорама сих пор в двух километрах от стройки? Да и та работает перебоями. Ей так захотелось крупно поговорить с пиком, что она с усмешкой подумала про себя: «Нельзя же так сразу идти ругаться с человеком: пусть хоть с дороги отдохнет». И она решила пойти в магазин и закупить что для новоселья. Надо же отметить, посидеть, поговорим, с друзьями по работе. Тем более завтра суббота.
Нагрузившись продуктами, она вышла из магазина и на пороге столкнулась с пожилой полной блондинкой.
Ты?! — вырвалось у блондинки.
— Ирья? — Елена Петровна не поверила глазам.
Они застыли в дверях магазина и, лишь когда их попросили дать дорогу, перешли на крыльцо.
— Сколько лет, сколько зим? — спросила Ирья и только теперь догадалась взять за руку Елену Петровну.
— Сколько? — она переспросила и мысленно подсчитывала.— Да больше двадцати. И как ты изменилась.
— Я бы тоже не сказала, что ты помолодела.
Обе засмеялись. Потом Елена Петровна спохватилась:
— Что же мы тут стоим! Пойдем ко мне. Я тут — рядом.
— Да мне ведь... Муж пошел в контору. На работу оформляется. Должен вот-вот прийти.
— Ах вот оно что! Петриков, да? Подумать только! Ну, пошли.
По дороге Елена Петровна извинялась, что дома у нее все еще в беспорядке — она только что получила комнатушку.
— А у нас еще ничего нет. Даже детей не взяли с собой. В доме приезжих остановились,— сообщила Ирья.
— Ничего, все уладится. Тем более что у вас дети. Я поговорю с начальником,— пообещала Елена Петровна.
Пока Елена Петровна растопила плиту, Ирья внимательно осматривала комнату. Взгляд ее задержался на кипе папок и груде сваленных на полу книг.
— Ну рассказывай,— просила Елена Петровна.
— Что мне рассказывать? Мы теперь цыгане, одним словом. Всё проездили, всё проели. А жили когда-то очень хорошо. Мой-то работал даже председателем райисполкома. Потом пошли завистники, начали подкапываться. А у тебя как? О Николае так и не слышно ничего?
— А что слыхать-то? Погиб. Похоронен под Масельской.
От вопроса Ирьи о Николае Елене Петровне уже не стало ни больно, ни тревожно. А лет двадцать назад, еще до замужества, Елена Петровна не могла бы спокойно даже слышать об Ирье.
— А я ведь любила твоего Николая, ты знаешь? — призналась Ирья.
— Знаю. Потом я любила. Теперь поздно разбираться, кто больше.
Они сидели задумчивые, погруженные в свои воспоминания... Был когда-то традиционный треугольник, с ревностью, переживаниями, взаимной неприязнью и любовью, слезами и клятвами. Потом солдатская могила примирила
бывших соперниц. Елена Петровна наливала Ире чай и, вспоминая прошлое, промолвила то, что не могла бы признать лет двадцать назад:
— А ты была интереснее меня. И пела очень хорошо. Помнишь?
Не живут цветы в морозы, Только ранят душу мне. Пышно ледяные розы Расцветают на окне.
— Забыла я, Елена, все песни. Не до песен. Все, все пошло кувырком — жизнь, любовь, песни, работа. Дети ходят в залатанном старье, как у нищих.
— А ты не работаешь?
— Какая тут работа? Трое детей. И кто меня возьмет учительницей? Теперь все по-новому, да и старое-то я все позабыла.
— Не обязательно учительницей.
— Л ты кем работаешь?
— Прорабом. Заочно учусь в строительном институте. - Смотри-ка! И зарплата хорошая? Живешь одна? Ты
счастливая, Елена!
Не жалуюсь, Ирья. А вам будет тяжело с такой семы и на зарплате одного. Подумай, мы тут мигом найдем ему. Наоборот, людей не хватает.
Теперь я верю, что ты прораб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
— А кто здесь заведующий?
— Чего вам? — спросил мужчина, моргая глазами.— У нас заседание. Если вы по делу, зайдите попозднее.
— Я по делу, которое следует обсудить на заседании,— Елена Петровна искала взглядом, куда бы ей сесть, но свободных стульев не было.— Значит, это вы превратили клуб в сарай?
— Садитесь, пожалуйста,— завклубом провел пятерней по взъерошенным волосам.— Вы, наверно, из райкома? Или из Петрозаводска? — Он протянул руку, то ли для того чтобы поздороваться, то ли за командировочным удостоверением.
Елена Петровна сделала вид, что не заметила его жеста, и продолжала говорить все напористее:
— Вы хоть раз в жизни поднимались на строительные леса? Вот там бы вы научились уважать труд людей.
— Позвольте. Кто вы такая? — завклубом уже немного оправился.— Я имею право спросить...
— Я строитель. Прораб. Я строила и этот дом.
Завклубом облегченно вздохнул.
— Послушайте, вы пришли не вовремя и по делу, которое вас не касается. Мы не обязаны отчитываться перед вами...
— Как это меня не касается?! — Елена Петровна даже вскочила, но потом взяла себя в руки. Она обвела взглядом окружающих. Что они скажут?
Девушка, уступившая ей свой стул, горячо поддержала Елену Петровну.
— Как тебе не стыдно! — обрушилась она на завклубом.— Товарищ права. Сколько раз тебе говорили...
— Над нашим клубом даже сороки смеются,— поддержали другие.
— Ладно, ладно, достанем средства и сделаем.— За клубом отмахивался от неприятного разговора.
Ему, по-видимому, в голову не приходило, что многое можно сделать своими силами, не доставая на это особых средств.
То ли он завалил работу клуба и его выгнали, то ли он наконец понял, что хороший каменщик полезнее, чем плохой заведующий клубом, и сам ушел. Так или иначе он теперь оказался в Туулилахти. «А может, он и в самом деле неплохой каменщик»,— подумала Елена Петровна о Петри кове.
Елену Петровну обычно считали замкнутой, даже неприветливой, но всегда и во всем справедливой и прямой. Иногда над ней даже подшучивали: «В этой юбке больше мужчины, чем в иных брюках». Елена Петровна была из тех людей, о существовании которых забывают с субботы до понедельника. Правда, иногда ее приглашали на свадьбы и новоселья, но лишь с целью придать им несколько официальный характер. Человек, о котором нельзя даже посплетничать, казался многим неполноценным.
Со станции донесся шум приближающегося поезда. Петровна взглянула на часы. Прибыл пассажирский поезд.
Дорога со станции проходила мимо дома. Вскоре под окном томись знакомые шаги. Елена Петровна выгляну- м на улицу. Да, это шел Михаил Матвеевич Воронов, бывший начальник сплавного рейда, а теперь начальник строй Туулилахти. Он шагал, погрузившись в свои мысли, и никого не замечал.
«Как и я — один на белом свете. И ничего, шагает Елена Петровна с теплой улыбкой посмотрела вслед Воронову. Этих слов она никогда не скажет вслух. Наоборот, для Воронова у нее припасены совсем иные слова. Она имеется за него и потребует объяснить, почему пилорама сих пор в двух километрах от стройки? Да и та работает перебоями. Ей так захотелось крупно поговорить с пиком, что она с усмешкой подумала про себя: «Нельзя же так сразу идти ругаться с человеком: пусть хоть с дороги отдохнет». И она решила пойти в магазин и закупить что для новоселья. Надо же отметить, посидеть, поговорим, с друзьями по работе. Тем более завтра суббота.
Нагрузившись продуктами, она вышла из магазина и на пороге столкнулась с пожилой полной блондинкой.
Ты?! — вырвалось у блондинки.
— Ирья? — Елена Петровна не поверила глазам.
Они застыли в дверях магазина и, лишь когда их попросили дать дорогу, перешли на крыльцо.
— Сколько лет, сколько зим? — спросила Ирья и только теперь догадалась взять за руку Елену Петровну.
— Сколько? — она переспросила и мысленно подсчитывала.— Да больше двадцати. И как ты изменилась.
— Я бы тоже не сказала, что ты помолодела.
Обе засмеялись. Потом Елена Петровна спохватилась:
— Что же мы тут стоим! Пойдем ко мне. Я тут — рядом.
— Да мне ведь... Муж пошел в контору. На работу оформляется. Должен вот-вот прийти.
— Ах вот оно что! Петриков, да? Подумать только! Ну, пошли.
По дороге Елена Петровна извинялась, что дома у нее все еще в беспорядке — она только что получила комнатушку.
— А у нас еще ничего нет. Даже детей не взяли с собой. В доме приезжих остановились,— сообщила Ирья.
— Ничего, все уладится. Тем более что у вас дети. Я поговорю с начальником,— пообещала Елена Петровна.
Пока Елена Петровна растопила плиту, Ирья внимательно осматривала комнату. Взгляд ее задержался на кипе папок и груде сваленных на полу книг.
— Ну рассказывай,— просила Елена Петровна.
— Что мне рассказывать? Мы теперь цыгане, одним словом. Всё проездили, всё проели. А жили когда-то очень хорошо. Мой-то работал даже председателем райисполкома. Потом пошли завистники, начали подкапываться. А у тебя как? О Николае так и не слышно ничего?
— А что слыхать-то? Погиб. Похоронен под Масельской.
От вопроса Ирьи о Николае Елене Петровне уже не стало ни больно, ни тревожно. А лет двадцать назад, еще до замужества, Елена Петровна не могла бы спокойно даже слышать об Ирье.
— А я ведь любила твоего Николая, ты знаешь? — призналась Ирья.
— Знаю. Потом я любила. Теперь поздно разбираться, кто больше.
Они сидели задумчивые, погруженные в свои воспоминания... Был когда-то традиционный треугольник, с ревностью, переживаниями, взаимной неприязнью и любовью, слезами и клятвами. Потом солдатская могила примирила
бывших соперниц. Елена Петровна наливала Ире чай и, вспоминая прошлое, промолвила то, что не могла бы признать лет двадцать назад:
— А ты была интереснее меня. И пела очень хорошо. Помнишь?
Не живут цветы в морозы, Только ранят душу мне. Пышно ледяные розы Расцветают на окне.
— Забыла я, Елена, все песни. Не до песен. Все, все пошло кувырком — жизнь, любовь, песни, работа. Дети ходят в залатанном старье, как у нищих.
— А ты не работаешь?
— Какая тут работа? Трое детей. И кто меня возьмет учительницей? Теперь все по-новому, да и старое-то я все позабыла.
— Не обязательно учительницей.
— Л ты кем работаешь?
— Прорабом. Заочно учусь в строительном институте. - Смотри-ка! И зарплата хорошая? Живешь одна? Ты
счастливая, Елена!
Не жалуюсь, Ирья. А вам будет тяжело с такой семы и на зарплате одного. Подумай, мы тут мигом найдем ему. Наоборот, людей не хватает.
Теперь я верю, что ты прораб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76