— Зачем? Не стоит. Она здесь в частном порядке, а не как официальное лицо.
У скалы, отделяющей Алинанниеми от остального мира, стоял Нийло с велосипедом. Конечно, в этом не было ничего особенного. Он знал, что Мирья поехала сюда, но стеснялся поехать в одной машине. Мирья, увидев его там, где они обычно расставались, вдруг сжалась в комок.
Госпожа Халонен молча остановила машину, Елена Петровна посмотрела удивленно. Мирья открыла дверцу и вышла на дорогу.
— Когда за тобой приезжать? — спросила госпожа.
— Я скоро, совсем скоро.
Машина скрылась за скалой. Нийло машинально крутил руль велосипеда:
— Я вспомнил это место и вот...
Мирья заговорила отрывисто, глухо:
— Нийло, ты слушай меня, не перебивай... Нийло, милый, не надо, умоляю — больше ни слова. Ты мужчина, ты должен быть сильнее, умоляю тебя, ни слова!.. Понимаешь, если я буду рыдать, если я буду колебаться — ты помоги, ты же мужчина. Ну нет, только не перебивай. Ничего не говори. И пойдем. Вот так, рядом. Хорошо? Смотри, тучи. Наверно, будет дождь. Ну, идем, Нийло...
Машина Халонена остановилась неподалеку от моста, на котором когда-то стояли Мирья и Нийло. Елена Петровна, Алина и госпожа Халонен сидели на траве. Увидев их, Мирья шепнула Нийло:
— Ну вот видишь, как хорошо, вот так! Ты меня понял, ты — волевой. Вот так. А теперь поезжай, вечером увидимся. Ну, поезжай.
Елена Петровна уловила состояние дочери по выражению ее лица. Она взяла ее под руку и повела по дороге. Шли молча. Потом она сказала:
— Тебе тяжело, Мирка, Мирья? Может быть... Ты все окончательно решила?
Мирья, не глядя на мать, старалась казаться беззаботной:
— Ничего, мама, мы тут с Нийло... Я знаю его с детства. Вообще он хороший человек. Я обещала вечером встретиться с ним.
Елену Петровну пригласили к себе строители. Иокивирта категорически возражал, а потом ему пришлось согласиться. Правда, на том условии, что сопровождать гостью будет он лично.
Елена Петровна ничего об этом не знала. Ей, наоборот, понравилась учтивость, с какой финский коллега встретил ее и водил по недостроенному зданию. Иокиззирта был любезен даже с Мирьей:
— Мы всегда рады видеть здесь нейти. Как жаль, что нейти покидает нас навсегда.
Глядя в упор на инженера, Мирья отрезала:
— Здесь на стройке действительно есть люди, которые всегда относились ко мне дружески. Их, конечно, я буду вспоминать добрым словом.
Иокивирта поспешно обратился к Елене Петровне:
— Госпожа случайно не помнит, как в Советском Союзе рассчитывают прочность на давление пористого цемента?
Оказалось, что госпожа помнила, притом не случайно: недавно на сессии заочников в строительном институте она сдала экзамены. Правда, Елена Петровна плохо знала принятую в Финляндии терминологию, но видимо, поэтому она с таким интересом стала расспрашивать инженера о различных технических подробностях. Иокивирте пришлось туго. У него был большой практический опыт, но теорию он позабыл. Кроме того, Елена Петровна изучала строительное дело на русском языке, и многие термины в ее переводе инженер, как ни силился, не мог понять. Танттунен пытался помочь, но он не был специалистом.
По окончании смены рабочие собрались во дворе. Иокивирта объявил и-м:
— Наша гостья любезно согласилась рассказать, как строят в Советском Союзе. Я думаю, госпожа понимает, что нас интересуют не политические мотивы. Мы строители, и только.
Елена Петровна вначале вкратце остановилась на том, сколько построено в Карелии после войны и какие перспективы открывает семилетний план. Потом стала рассказывать о своей работе. Нийло — он тоже пришел сюда — слушал и удивлялся: «Когда она все это успела?»
Заканчивая, Елена Петровна сказала:
— У нас тоже есть свои трудности. С одними справляемся быстро, другие преодолеть нелегко.
— Вы не могли бы уточнить! — попросил Иокивирта.
— Например, нехватка рабочей силы,— охотно ответила гостья.— Планы большие. Хотелось бы построить очень много за короткий срок, но мало людей. Народ-то у нас небольшой, всего каких-то двести миллионов.
Грянул дружный смех. Широкоплечий строитель проб сил в ответ:
— А у нас в Финляндии народу даже слишком много. Чуть ли не пять миллионов.
Потом посыпались вопросы — о заработках, о социальном обеспечении, о медицинской помощи...
Иокивирта, морщась, слушал вопросы и попытался направить беседу в другое русло:
— Скажите, госпожа, правда, что Советский Союз отказался от идеи мировой революции? И не в том ли причина, что эта идея не нашла отклика в других странах.
Иокивирта победно обвел взглядом рабочих: ну, что она скажет! Гостья пожала плечами:
— Вы сами задали политический вопрос. Ну хорошо, я отвечу. У нас никто не отказывался от этой идеи. Мы верим, что во всех странах победит коммунизм. Но мы не собираемся никому его навязывать. У нас нет ни времени, ни желания носиться по белому свету и делать революцию за других. Сами сделаете. Могу даже сказать — когда.
— Мы? — рассмеялся Иокивирта.
— Когда в нашей стране будут отменены деньги, когда каждый получит еду, одежду и все другие блага сколько душе угодно, независимо от того, какую работу он выполняет, то думается, что и господин Иокивирта будет за коммунизм...
Все засмеялись, и ей пришлось сделать паузу. А Нийло с грустью думал: «Нет, Мирья не вернется». Елена Петровна продолжала:
— Мы в Советском Союзе делаем мировую революцию у себя, делаем ее тракторами, башенными кранами, буровыми машинами, маслом, молоком. Мы не против, если другие захотят укреплять этим оружием капитализм...
«Мирья, конечно, останется у матери»,— все больше убеждался Нийло.
— Нам нужен мир,— продолжала гостья.— Но мы не боимся войны. У нас хватит силы проучить кого угодно, если придется. Но тут получается то же, что с одной хозяйкой, у которой сбежало молоко, пока она давала взбучку соседнему сорванцу, забравшемуся в огород воровать репу. Хозяйке пришлось начать все сначала. Так и нам в Карелии уже не раз приходилось начинать все сначала. У вас, вероятно, знают об этом?
— Да, бывали мы там,— протянул кто-то.
— Ходили за репой,— уточнил другой.
— И как положено, нам всыпали,— добавил третий, тоже обладавший хорошей памятью.
«Мирья останется там навсегда»,— окончательно уверился Нийло.
...Суббота. Последний вечер. Решили провести его на даче общества. Моторка режет спокойные воды озера. Мирья задумчиво смотрит вдаль. Нийло хочет что-то сказать:
— Смотри, Мирья...
Девушка берет его за руку.
— Не говори ничего. Давай смотреть вместе. Только без слов.
Солнце еще не зашло. Высоко над домиками общества развеваются рядом два флага — финский и советский. Елена Петровна не удивилась, она просто сказала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76