.. Смотрите, опять снег пошел.
— А это плохо, если еще не было морозов.— Елена Петровна поддержала новую тему.— Очень плохо для лесозаготовок. Болота не замерзнут.
— Вы из Карелии? — спросил старик.— Очень приятно! Я тоже еду туда. Впервые, правда.
Поезд остановился, и разговор прервался. Старик пошел за газетами.
— Вы не захватите нам лимонаду? — попросила брюнетка. После его ухода она сказала Елене Петровне: — Он, наверно, отставной полковник или генерал. Видите, какая стать!
— Может быть,— безразлично ответила Елена Петровна.
— Знаете, я обычно отгадываю профессии людей.—• Брюнетка не хотела прерывать разговора.— Вы, например, скорее всего партийный или советский работник районного масштаба.
— Мы все должны считать свою работу партийной или советской.
— Отгадала! — Женщина посчитала слова Елены Петровны за утвердительный ответ и тут же спросила в упор у старика, вернувшегося с газетами и двумя бутылками лимонада: — Я отгадываю профессии. Вы, наверно, полковник в отставке или даже генерал.
— За мои годы кем только не успеешь побыть,— уклончиво ответил старик и стал просматривать газеты.— Вот когда человечество добьется прочного мира на земле, тогда генералам и офицерам придется приобретать другую профессию. И, видимо, так в конце концов и будет.
Елена Петровна тоже взяла газету, но, прежде чем просмотреть ее, спросила у попутчицы:
— А вам самой придется сказать, кто вы. Я не умею отгадывать.
— О, у меня весьма благородная профессия,— засмеялась женщина.— Мужчины, видите ли, хотят быть красивыми. Вот я и помогаю им в этом...
Старик машинально пощупал тщательно выбритый подбородок. Все засмеялись.
— И неплохо работаю,— похвасталась брюнетка.— Мое фото висит на доске Почета артели. Приходите — увидите.— А потом она вдруг сказала задумчиво: — Вот хочу в партию вступить. Наш секретарь партийной организации не против, но просил подождать годик-другой. Дело, говорит, серьезное.
Старик опустил газету.
— Да, это дело серьезное. Тут нельзя спешить.
— А если человек хорошо работает? — спросила женщина.
— Это, конечно, главное, но одного еще мало. Надо еще взвесить, на что ты готов и на что нет, куда идешь и какие требования себе ставишь.
— Вы, наверно, партийные?
— Старался быть партийным по мере своих сил,— ответил старик и спросил: — Не знаете, в Туулилахти поезд когда приходит?
— В Туулилахти? — воскликнула Елена Петровна.— Так я же оттуда! Вы в командировку или к родным?
— Почти как к родным.
— К кому, простите? Я там всех знаю.
— Пионеры позвали меня в гости,— улыбнулся старик.— И есть у меня там фронтовой друг — Воронов Михаил Матвеевич. Знаете его?
— Тогда я вас знаю. Вы... Простите, забыла фамилию. Воронов о вас много рассказывал. Вспомнила: Морозов! Правильно?
Старик кивнул и продолжал:
— Пионеры так просили приехать. А это народ, которому нет сил отказать. Да и друга своего хочу повидать. Как он там?
— Воронов? Ничего. Работает. И неплохо. Правда, мы с ним иногда ругаемся, но, по-видимому, у нас должности такие — он начальник, а я прораб.
— Из-за чего же вы ругаетесь?
— Да так. Ничего особенного. Когда что-нибудь не ладится, отведем душу, и будто все снова пойдет хорошо.
Брюнетка разочарованно протянула:
— Прораб? А почему вы сказали — партийный работник?
За Елену Петровну ответил старый большевик:
— Это тоже партийная работа, если хотите знать.— Елене Петровне он не давал покоя: — А как он вообще?
Все один?.. М-да... Значит, Ольга так и не вернулась? Характером как он? Тяжелый?
— Каждый человек с характером,— в свою очередь уклончиво ответила Елена Петровна.— Один с одним, другой с другим — вот уже два, а там, глядишь, и коллектив образуется. Только живи и работай.
— Я вас понял,— заключил старик.— Что ж, почитаем газеты.
Выходя из вагона на станции Туулилахти, Елена Петровна улыбнулась: никогда не видела такой торжественной встречи. На станции выстроились пионеры со знаменами. Когда поезд остановился, раздалась барабанная дробь, потом заиграл горн. Елене Петровне хотелось задержаться в вагоне, пока не кончится эта торжественная церемония, но поезд стоял всего три минуты, и ей пришлось выйти из вагона следом за Морозовым.
Глядя на пионеров, застывших в строю, она вдруг представила себе, как бы выглядела Мирка среди них. «Вряд ли Мирке пришлось носить красный галстук»,— подумала она.
Елену Петровну тоже встречали. Нина бросилась на шею, Айно Андреевна обнимала, как влюбленная школьница.
Когда пионеры ушли, Воронов подошел к Морозову почтительно и как-то застенчиво. Старик протянул сперва руку, потом вдруг крепко обнял, отступил шаг назад, снова обнял и заговорил одобрительно:
— Смотри, какой орел! Даже не постарел.
— И вы тоже не постарели.
— Ну-ну, говори правду или молчи. Вот так, значки! А прораба своего почему не приветствуешь?
Воронов подошел к Елене Петровне и крепко пожал ей
руку.
— Поздравляю тебя, дорогая Елена Петровна! — Он сказал так искренне и дружески, что та растрогалась.
В эту минуту она от души пожалела, что была с ним иногда чересчур резкой. Как-никак, но он старший товарищ по работе и в конечном счете прямой, хороший человек. А какой он теперь застенчивый перед своим наставником, старым фронтовым другом!
Воронов объяснил Морозову:
— Вот Елена Петровна нашла свою дочь. Чуть ли не двадцать лет считала, что у нее никого нет...
— Все знаю. Мы же вместе ехали. Что только не случается в жизни! — ответил старик.
Воронов повел Морозова к себе. Елена Петровна потащила Айно с собой, не спрашивая, есть у нее время или нет. В комнате было тепло и уютно. Кажется, Нина научилась быть хозяйкой. Не успели они толком раздеться, как посыпались вопросы:
— Расскажи о Мирке. Какая она?
Айно раньше рассказывала ей о встрече с Мирьей. Но теперь ее спрашивали о Мирке. Небольшое различие в именах имело необычайное значение. О встрече с Мирьей, которая длилась считанные минуты, Айно пришлось вспоминать теперь несколько часов, и все равно она не сумела передать всего, что интересовало мать. Какие у Мирки глаза? Как она одета? Какой у нее голос?.. Не помогла даже фотокарточка, которую сообща изучали заново. Елена Петровна совсем другими глазами смотрела и на кожаный бумажник— подарок дочери и жалела, что.не взяла его с собой на юг.
Потом они пошли к Айно Андреевне на чай. Валечка в тот вечер изумлялась, что большая и взрослая тетя Елена так любит играть в куклы, возиться с ее Миркой.
Вдруг Елена Петровна заметила плащ Воронова, висевший на вешалке у Айно Андреевны, и удивленно уставилась на него. Хозяйка, поймав ее взгляд,«покраснела, потом смущенно сказала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
— А это плохо, если еще не было морозов.— Елена Петровна поддержала новую тему.— Очень плохо для лесозаготовок. Болота не замерзнут.
— Вы из Карелии? — спросил старик.— Очень приятно! Я тоже еду туда. Впервые, правда.
Поезд остановился, и разговор прервался. Старик пошел за газетами.
— Вы не захватите нам лимонаду? — попросила брюнетка. После его ухода она сказала Елене Петровне: — Он, наверно, отставной полковник или генерал. Видите, какая стать!
— Может быть,— безразлично ответила Елена Петровна.
— Знаете, я обычно отгадываю профессии людей.—• Брюнетка не хотела прерывать разговора.— Вы, например, скорее всего партийный или советский работник районного масштаба.
— Мы все должны считать свою работу партийной или советской.
— Отгадала! — Женщина посчитала слова Елены Петровны за утвердительный ответ и тут же спросила в упор у старика, вернувшегося с газетами и двумя бутылками лимонада: — Я отгадываю профессии. Вы, наверно, полковник в отставке или даже генерал.
— За мои годы кем только не успеешь побыть,— уклончиво ответил старик и стал просматривать газеты.— Вот когда человечество добьется прочного мира на земле, тогда генералам и офицерам придется приобретать другую профессию. И, видимо, так в конце концов и будет.
Елена Петровна тоже взяла газету, но, прежде чем просмотреть ее, спросила у попутчицы:
— А вам самой придется сказать, кто вы. Я не умею отгадывать.
— О, у меня весьма благородная профессия,— засмеялась женщина.— Мужчины, видите ли, хотят быть красивыми. Вот я и помогаю им в этом...
Старик машинально пощупал тщательно выбритый подбородок. Все засмеялись.
— И неплохо работаю,— похвасталась брюнетка.— Мое фото висит на доске Почета артели. Приходите — увидите.— А потом она вдруг сказала задумчиво: — Вот хочу в партию вступить. Наш секретарь партийной организации не против, но просил подождать годик-другой. Дело, говорит, серьезное.
Старик опустил газету.
— Да, это дело серьезное. Тут нельзя спешить.
— А если человек хорошо работает? — спросила женщина.
— Это, конечно, главное, но одного еще мало. Надо еще взвесить, на что ты готов и на что нет, куда идешь и какие требования себе ставишь.
— Вы, наверно, партийные?
— Старался быть партийным по мере своих сил,— ответил старик и спросил: — Не знаете, в Туулилахти поезд когда приходит?
— В Туулилахти? — воскликнула Елена Петровна.— Так я же оттуда! Вы в командировку или к родным?
— Почти как к родным.
— К кому, простите? Я там всех знаю.
— Пионеры позвали меня в гости,— улыбнулся старик.— И есть у меня там фронтовой друг — Воронов Михаил Матвеевич. Знаете его?
— Тогда я вас знаю. Вы... Простите, забыла фамилию. Воронов о вас много рассказывал. Вспомнила: Морозов! Правильно?
Старик кивнул и продолжал:
— Пионеры так просили приехать. А это народ, которому нет сил отказать. Да и друга своего хочу повидать. Как он там?
— Воронов? Ничего. Работает. И неплохо. Правда, мы с ним иногда ругаемся, но, по-видимому, у нас должности такие — он начальник, а я прораб.
— Из-за чего же вы ругаетесь?
— Да так. Ничего особенного. Когда что-нибудь не ладится, отведем душу, и будто все снова пойдет хорошо.
Брюнетка разочарованно протянула:
— Прораб? А почему вы сказали — партийный работник?
За Елену Петровну ответил старый большевик:
— Это тоже партийная работа, если хотите знать.— Елене Петровне он не давал покоя: — А как он вообще?
Все один?.. М-да... Значит, Ольга так и не вернулась? Характером как он? Тяжелый?
— Каждый человек с характером,— в свою очередь уклончиво ответила Елена Петровна.— Один с одним, другой с другим — вот уже два, а там, глядишь, и коллектив образуется. Только живи и работай.
— Я вас понял,— заключил старик.— Что ж, почитаем газеты.
Выходя из вагона на станции Туулилахти, Елена Петровна улыбнулась: никогда не видела такой торжественной встречи. На станции выстроились пионеры со знаменами. Когда поезд остановился, раздалась барабанная дробь, потом заиграл горн. Елене Петровне хотелось задержаться в вагоне, пока не кончится эта торжественная церемония, но поезд стоял всего три минуты, и ей пришлось выйти из вагона следом за Морозовым.
Глядя на пионеров, застывших в строю, она вдруг представила себе, как бы выглядела Мирка среди них. «Вряд ли Мирке пришлось носить красный галстук»,— подумала она.
Елену Петровну тоже встречали. Нина бросилась на шею, Айно Андреевна обнимала, как влюбленная школьница.
Когда пионеры ушли, Воронов подошел к Морозову почтительно и как-то застенчиво. Старик протянул сперва руку, потом вдруг крепко обнял, отступил шаг назад, снова обнял и заговорил одобрительно:
— Смотри, какой орел! Даже не постарел.
— И вы тоже не постарели.
— Ну-ну, говори правду или молчи. Вот так, значки! А прораба своего почему не приветствуешь?
Воронов подошел к Елене Петровне и крепко пожал ей
руку.
— Поздравляю тебя, дорогая Елена Петровна! — Он сказал так искренне и дружески, что та растрогалась.
В эту минуту она от души пожалела, что была с ним иногда чересчур резкой. Как-никак, но он старший товарищ по работе и в конечном счете прямой, хороший человек. А какой он теперь застенчивый перед своим наставником, старым фронтовым другом!
Воронов объяснил Морозову:
— Вот Елена Петровна нашла свою дочь. Чуть ли не двадцать лет считала, что у нее никого нет...
— Все знаю. Мы же вместе ехали. Что только не случается в жизни! — ответил старик.
Воронов повел Морозова к себе. Елена Петровна потащила Айно с собой, не спрашивая, есть у нее время или нет. В комнате было тепло и уютно. Кажется, Нина научилась быть хозяйкой. Не успели они толком раздеться, как посыпались вопросы:
— Расскажи о Мирке. Какая она?
Айно раньше рассказывала ей о встрече с Мирьей. Но теперь ее спрашивали о Мирке. Небольшое различие в именах имело необычайное значение. О встрече с Мирьей, которая длилась считанные минуты, Айно пришлось вспоминать теперь несколько часов, и все равно она не сумела передать всего, что интересовало мать. Какие у Мирки глаза? Как она одета? Какой у нее голос?.. Не помогла даже фотокарточка, которую сообща изучали заново. Елена Петровна совсем другими глазами смотрела и на кожаный бумажник— подарок дочери и жалела, что.не взяла его с собой на юг.
Потом они пошли к Айно Андреевне на чай. Валечка в тот вечер изумлялась, что большая и взрослая тетя Елена так любит играть в куклы, возиться с ее Миркой.
Вдруг Елена Петровна заметила плащ Воронова, висевший на вешалке у Айно Андреевны, и удивленно уставилась на него. Хозяйка, поймав ее взгляд,«покраснела, потом смущенно сказала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76