Потом стала торопливо говорить, будто могла за две минуты исправить все то зло, которое из-за собственного тщеславия причиняла этой маленькой терпеливой женщине в течение нескольких лет.
— О, вы должны поверить мне, ваше величество! Единственная причина, толкающая меня на брак, — это возможность покинуть двор! Я никогда не хотела навредить вам, никогда в жизни! Но я была глупой, тщеславной и легкомысленной! Я вела себя как дура, но никогда не причиняла вам зла, клянусь! Он не был моим любовником… О, скажите, скажите, что вы мне верите… пожалуйста, скажите, что верите мне!
Она прижала руку Катарины к своей шее. Голова Фрэнсис была откинута назад, и она глядела на королеву глазами, полными страстной мольбы. Она всегда любила Катарину, но только сейчас осознала, как глубоко и почтительно восхищалась ею и как позорно было ее прежнее поведение. Она считалась с чувствами королевы не больше, чем самые пустые и безмозглые любовницы Карла, не больше, чем сама Барбара Пальмер.
— Я верю вам, Фрэнсис. Ведь внимание короля льстит любой молодой девушке. А бы всегда были добры и щедры. Вы никогда не использовали свою власть как орудие против кого-либо.
— О ваше величество! Именно так! Никогда! Я никому не желала зла! И, ваше величество, я хочу, чтобы вы знали, я уверена, вы поверите мне, — Ричмонд тогда только что вошел. Мы просто разговаривали. Между нами не было ничего непристойного!
— Ну конечно же не было, моя дорогая. Вдруг Фрэнсис низко наклонилась, повесив голову.
— Но он никогда не поверит мне, — тихо произнесла она. — У него нет веры ни во что.
Теперь слезы были в глазах Катарины. Она медленно покачала головой:
— Может быть, есть, Фрэнсис. Может быть, есть, и больше, чем мы думаем.
Фрэнсис чувствовала себя разбитой и подавленной. Она прижала губы к ладони Катарины и медленно поднялась на ноги.
— Мне пора идти, ваше величество. — Они стояли и глядели друг на друга, на их лицах была искренняя нежность и привязанность. — Я, возможно, больше никогда не увижу вас….
Быстро, импульсивно она поцеловала Катарину в щеку, повернулась и выбежала из комнаты. Королева смотрела ей вслед. Она улыбнулась, провела рукой по щеке, из глаз потекли слезы.
Три дня спустя Фрэнсис уехала из Уайтхолла. Она тайно бежала с герцогом Ричмондом.
Глава сорок восьмая
В один из холодных и дождливых февральских вечеров за столом астролога доктора Хейдона сидел Букингем. В целях конспирации он надел черный парик и усы перекрасил тоже в черный цвет, который весьма контрастировал с его светлыми бровями. Герцог внимательно следил за лицом Хейдона, пока тот изучал свои карты звезд и Луны, испещренные линиями и геометрическими фигурами. Комната освещалась лишь коптившими сальными свечами, издававшими запах горячего жира. Ветер выдувал дым из камина, поэтому у присутствовавших щипало глаза и першило в горле.
— Черт бы побрал эту проклятую погоду! — пробормотал герцог сердито и закашлялся, прикрыв нос и рот полой длинного черного плаща. Доктор Хейдон медленно поднял свое сухощавое лицо, оторвавшись от звездных карт. Букингем напряженно взглянул на него:
— Ну что вы увидели? Что ждет меня?
— О, я не осмеливаюсь говорить об этом, ваша милость.
— Как так? За что же я плачу деньги? Выкладывайте!
С видом человека, подчиняющегося чужой воле вопреки собственному суждению, Хейдон уступил настояниям герцога:
— Если ваша милость требует, я скажу, что увидел: он умрет совершенно неожиданно в пятнадцатый день января через два года… — Хейдон сделал драматическую паузу, наклонился вперед и следующие слова произнес шепотом, глядя герцогу в глаза: — А затем, по требованию народа, ваша милость займет английский трон на долгое и славное царствование. Дом Вильерсов предназначен самой судьбой стать величайшим королевским домом в истории нации!
Букингем уставился на него, совершенно ошеломленный этим сообщением.
— Силы небесные! Это же невероятно… и все же… Что еще вы увидели? — требовательно спросил он, охваченный жаждой узнать все сразу.
Ему казалось, что он стоял на краю неведомой земли и мог оттуда видеть грядущее сквозь время и расстояние. Король Карл презрительно относился к предсказаниям. Он говорил, что если бы и было возможно заглянуть в свое будущее, то это дело весьма тревожное — знать заранее свою судьбу, будь она хорошей или плохой. Есть другие, более мудрые люди, которые знают, как повернуть колесо Фортуны себе на пользу.
— А как он… — Вильерс остановился, боясь сказать лишнее и выдать себя. — Что же будет причиной столь великой трагедии? — поправился он.
Хейдон еще раз взглянул на свои карты, как бы желая удостовериться в правильности выводов, и ответил шепотом:
— К сожалению… звезды говорят, что его величество умрет от яда… тайного отравления.
— От яда!
Герцог откинулся в кресле и стал смотреть на пламя в камине. Он глубоко задумался, подняв брови и барабаня пальцами по столешнице. Значит, Карл Стюарт умрет от яда, который ему тайно подсыплют, а он, Джордж Вильерс, по требованию народа будет возведен на трон Англии. Чем больше Букингем обдумывал сказанное, тем менее невероятным казалось ему предсказание.
Его вывел из задумчивости резкий и неожиданный стук в дверь.
— В чем дело? Вы ожидали еще кого-то?
— Я совсем забыл, ваша милость, — прошептал Хейдон. — Миледи Каслмейн, я назначил ей встречу на этот час.
— Барбара? Она бывала здесь раньше?
— Только дважды, ваша милость. В последний раз — три года назад.
Стук в дверь повторился, громкий и настойчивый, и на этот раз казалось, что гость гневается.
Букингем быстро поднялся и подошел к двери в соседнюю комнату.
— Я подожду здесь, пока она не уйдет. Избавьтесь от нее поскорее и, если дорожите своим носом, не говорите, что я здесь.
Хейдон кивнул и быстро убрал со стола многочисленные бумаги и звездные карты, предвещавшие Карлу II печальное будущее. Когда герцог исчез за дверью, Хейдон отворил входную дверь. Барбара влетела в комнату, как порыв ветра. Ее лицо полностью закрывала черная бархатная маска, а поверх ее рыжих волос был надет светлый серебристый парик.
— Черт вас подери! Почему вы так долго не открывали? Девицу у себя прячете?
Она бросила на кресло муфту из черного бобра, отвязала капюшон, скинула плащ. Потом подошла к камину погреться, отпихнув ногой спавшую дворняжку. Собака бросила на Барбару обиженный и презрительный взгляд.
— Господи, — воскликнула она, потирая руки и поеживаясь, — какой сегодня холодный вечер! Да еще морозный ветер задул!
— Позвольте предложить вам стакан эля, ваша светлость?
— Да, обязательно.
Хейдон подошел к столику и налил стакан, приговаривая:
— Сожалею, что не могу предложить вам что-нибудь более изысканное — кларет или шампанское, но, к моему великому несчастью, большинство моих клиентов по уши в долгах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
— О, вы должны поверить мне, ваше величество! Единственная причина, толкающая меня на брак, — это возможность покинуть двор! Я никогда не хотела навредить вам, никогда в жизни! Но я была глупой, тщеславной и легкомысленной! Я вела себя как дура, но никогда не причиняла вам зла, клянусь! Он не был моим любовником… О, скажите, скажите, что вы мне верите… пожалуйста, скажите, что верите мне!
Она прижала руку Катарины к своей шее. Голова Фрэнсис была откинута назад, и она глядела на королеву глазами, полными страстной мольбы. Она всегда любила Катарину, но только сейчас осознала, как глубоко и почтительно восхищалась ею и как позорно было ее прежнее поведение. Она считалась с чувствами королевы не больше, чем самые пустые и безмозглые любовницы Карла, не больше, чем сама Барбара Пальмер.
— Я верю вам, Фрэнсис. Ведь внимание короля льстит любой молодой девушке. А бы всегда были добры и щедры. Вы никогда не использовали свою власть как орудие против кого-либо.
— О ваше величество! Именно так! Никогда! Я никому не желала зла! И, ваше величество, я хочу, чтобы вы знали, я уверена, вы поверите мне, — Ричмонд тогда только что вошел. Мы просто разговаривали. Между нами не было ничего непристойного!
— Ну конечно же не было, моя дорогая. Вдруг Фрэнсис низко наклонилась, повесив голову.
— Но он никогда не поверит мне, — тихо произнесла она. — У него нет веры ни во что.
Теперь слезы были в глазах Катарины. Она медленно покачала головой:
— Может быть, есть, Фрэнсис. Может быть, есть, и больше, чем мы думаем.
Фрэнсис чувствовала себя разбитой и подавленной. Она прижала губы к ладони Катарины и медленно поднялась на ноги.
— Мне пора идти, ваше величество. — Они стояли и глядели друг на друга, на их лицах была искренняя нежность и привязанность. — Я, возможно, больше никогда не увижу вас….
Быстро, импульсивно она поцеловала Катарину в щеку, повернулась и выбежала из комнаты. Королева смотрела ей вслед. Она улыбнулась, провела рукой по щеке, из глаз потекли слезы.
Три дня спустя Фрэнсис уехала из Уайтхолла. Она тайно бежала с герцогом Ричмондом.
Глава сорок восьмая
В один из холодных и дождливых февральских вечеров за столом астролога доктора Хейдона сидел Букингем. В целях конспирации он надел черный парик и усы перекрасил тоже в черный цвет, который весьма контрастировал с его светлыми бровями. Герцог внимательно следил за лицом Хейдона, пока тот изучал свои карты звезд и Луны, испещренные линиями и геометрическими фигурами. Комната освещалась лишь коптившими сальными свечами, издававшими запах горячего жира. Ветер выдувал дым из камина, поэтому у присутствовавших щипало глаза и першило в горле.
— Черт бы побрал эту проклятую погоду! — пробормотал герцог сердито и закашлялся, прикрыв нос и рот полой длинного черного плаща. Доктор Хейдон медленно поднял свое сухощавое лицо, оторвавшись от звездных карт. Букингем напряженно взглянул на него:
— Ну что вы увидели? Что ждет меня?
— О, я не осмеливаюсь говорить об этом, ваша милость.
— Как так? За что же я плачу деньги? Выкладывайте!
С видом человека, подчиняющегося чужой воле вопреки собственному суждению, Хейдон уступил настояниям герцога:
— Если ваша милость требует, я скажу, что увидел: он умрет совершенно неожиданно в пятнадцатый день января через два года… — Хейдон сделал драматическую паузу, наклонился вперед и следующие слова произнес шепотом, глядя герцогу в глаза: — А затем, по требованию народа, ваша милость займет английский трон на долгое и славное царствование. Дом Вильерсов предназначен самой судьбой стать величайшим королевским домом в истории нации!
Букингем уставился на него, совершенно ошеломленный этим сообщением.
— Силы небесные! Это же невероятно… и все же… Что еще вы увидели? — требовательно спросил он, охваченный жаждой узнать все сразу.
Ему казалось, что он стоял на краю неведомой земли и мог оттуда видеть грядущее сквозь время и расстояние. Король Карл презрительно относился к предсказаниям. Он говорил, что если бы и было возможно заглянуть в свое будущее, то это дело весьма тревожное — знать заранее свою судьбу, будь она хорошей или плохой. Есть другие, более мудрые люди, которые знают, как повернуть колесо Фортуны себе на пользу.
— А как он… — Вильерс остановился, боясь сказать лишнее и выдать себя. — Что же будет причиной столь великой трагедии? — поправился он.
Хейдон еще раз взглянул на свои карты, как бы желая удостовериться в правильности выводов, и ответил шепотом:
— К сожалению… звезды говорят, что его величество умрет от яда… тайного отравления.
— От яда!
Герцог откинулся в кресле и стал смотреть на пламя в камине. Он глубоко задумался, подняв брови и барабаня пальцами по столешнице. Значит, Карл Стюарт умрет от яда, который ему тайно подсыплют, а он, Джордж Вильерс, по требованию народа будет возведен на трон Англии. Чем больше Букингем обдумывал сказанное, тем менее невероятным казалось ему предсказание.
Его вывел из задумчивости резкий и неожиданный стук в дверь.
— В чем дело? Вы ожидали еще кого-то?
— Я совсем забыл, ваша милость, — прошептал Хейдон. — Миледи Каслмейн, я назначил ей встречу на этот час.
— Барбара? Она бывала здесь раньше?
— Только дважды, ваша милость. В последний раз — три года назад.
Стук в дверь повторился, громкий и настойчивый, и на этот раз казалось, что гость гневается.
Букингем быстро поднялся и подошел к двери в соседнюю комнату.
— Я подожду здесь, пока она не уйдет. Избавьтесь от нее поскорее и, если дорожите своим носом, не говорите, что я здесь.
Хейдон кивнул и быстро убрал со стола многочисленные бумаги и звездные карты, предвещавшие Карлу II печальное будущее. Когда герцог исчез за дверью, Хейдон отворил входную дверь. Барбара влетела в комнату, как порыв ветра. Ее лицо полностью закрывала черная бархатная маска, а поверх ее рыжих волос был надет светлый серебристый парик.
— Черт вас подери! Почему вы так долго не открывали? Девицу у себя прячете?
Она бросила на кресло муфту из черного бобра, отвязала капюшон, скинула плащ. Потом подошла к камину погреться, отпихнув ногой спавшую дворняжку. Собака бросила на Барбару обиженный и презрительный взгляд.
— Господи, — воскликнула она, потирая руки и поеживаясь, — какой сегодня холодный вечер! Да еще морозный ветер задул!
— Позвольте предложить вам стакан эля, ваша светлость?
— Да, обязательно.
Хейдон подошел к столику и налил стакан, приговаривая:
— Сожалею, что не могу предложить вам что-нибудь более изысканное — кларет или шампанское, но, к моему великому несчастью, большинство моих клиентов по уши в долгах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145