Было совершенно очевидно, что она не подозревала ничего дурного относительно герцогини Рейвенспур и своего мужа.
Недель через восемь после приезда лорда и леди Карлтон в Лондон Эмбер отправилась нанести им визит, тщательно выбрав день, когда, по ее сведениям, Брюс уедет на охоту с королем. Коринна встретила Эмбер на пороге гостиной в их апартаментах в Элмсбери-Хаус. Она искренно обрадовалась, когда увидела, кто к ней пришел. Женщины приветствовали друг друга реверансами, но не поцеловались — Коринна еще не привыкла к этой лондонской манере, а Эмбер не могла заставить себя поцеловать ее, хотя обычно целовалась со многими женщинами, к которым отнюдь не благоволила.
— Как мило со стороны вашей милости навестить меня!
Эмбер начала стягивать перчатки. Ее невольно охватило чувство неприязни и ревности, когда она оглядела фигуру Коринны.
— Ну что вы! — возразила она несколько небрежно. — Я должна была давно зайти к вам. Но, Боже мой, здесь, в Лондоне, всегда столько разных дел! И туда надо пойти, и сюда, сделать одно, другое, третье! Просто кошмар! — Она устало опустилась в кресло. — Здесь для вас, наверное, все не так, как в Америке. — По ее тону чувствовалось, что Эмбер считает Америку чрезвычайно скучным местом, где женщина может лишь нянчить детей да заниматься рукоделием.
Разговаривая, Эмбер внимательно разглядывала Коринну, не пропуская ничего — прическу, платье, манеру ходить, сидеть, держать голову. — На леди Карлтон было платье из жемчужно — серого атласа, лиф украшала розовая мускусная роза, на шее — прекрасное сапфировое ожерелье, других драгоценностей не было, кроме обручального кольца с сапфиром.
— Да, здесь все по-другому, — согласилась Коринна. — Может быть, это звучит странно, но в Лондоне у меня гораздо меньше дел, чем в Америке.
— О, здесь масса развлечении, надо только знать, что и где происходит. Как вам нравится город? Он должен казаться вам очень большим. — Как Эмбер ни старалась, она просто не могла говорить с Коринной без язвительности, без того, чтобы не умалить ее достоинства, намекнуть на свое превосходство.
— О, я люблю Лондон! Сожалею только, что не видела его до Большого пожара. Мы уехали, когда мне и пяти лет не было, поэтому я ничего не помню. Я всегда хотела вернуться сюда, ведь в Америке мы всегда думаем об Англии как о «доме».
Коринна вела себя очень уравновешенно, она лучилась счастьем, и Эмбер так и подмывало сказать что-нибудь едкое, что растрясло бы этот уютный и спокойный мир, в котором жила Коринна. Но она не осмеливалась. Она только пробормотала:
— Разве не ужасно скучно жить на плантации? Вы, верно, и живой души не видите, кроме негров да диких индейцев.
Коринна рассмеялась:
— Может быть, это скучно для тех, кто всегда живет в городе, но мне там не скучно. Это красивейшая страна. Все плантации выходят на берег реки, поэтому мы плаваем в лодке, куда нам надо. Любим устраивать приемы, и часто они длятся по нескольку дней или недель. Мужчины, конечно, заняты своей работой, но у них хватает времени на охоту, рыбную ловлю, игру в карты и на танцы. О, простите, ваша милость, я вам наскучила всей этой чепухой…
— Вовсе нет. Мне всегда было интересно знать; какая она, Америка. Возможно, я когда-нибудь отправлюсь туда. — Она и сама не знала, что толкнуло ее сказать это.
Но Коринна радостно ухватилась за это предложение:
— О, ваша милость, если бы вы только приехали! Мы с мужем были бы счастливы принять вас! Не можете представить себе, какой бы это был фурор! Знатная герцогиня и известная красавица — в Америке! Вас бы чествовали во всех больших домах Вирджинии, но мы, конечно, никуда бы вас не отпустили. — Ее улыбка была такая искренняя, такая невинная, что Эмбер вся кипела от ярости. «Господи, ведь у нее действительно жизнь затворницы!» — подумала она с презрением.
— А когда вы собираетесь во Францию? — вслух спросила она. Она не раз спрашивала Брюса об этом, но он никогда не давал определенного ответа, и, поскольку Карлтоны жили здесь уже два месяца, Эмбер опасалась, что они вот-вот уедут.
— Ну, через некоторое время, я думаю. — Коринна заколебалась на мгновение, словно решая, как ответить. Потом быстро, с некоторой гордостью и с таким видом, будто сообщает бесценную и секретную информацию, добавила: — Видите ли, я обнаружила, что беременна, и мой муж считает неразумным отправляться в путешествие до родов.
Эмбер промолчала, но минуту сидела как громом пораженная, ей стало дурно, все тело окаменело.
— О, — промолвила она наконец, почти не осознавая, что говорит, — прекрасно, не правда ли?
В сердцах она обругала себя дурой. Ну какое это имеет значение, если Коринна беременна? Ей-то что за дело до этого? Она должна быть даже довольна. Ибо теперь Брюс пробудет здесь дольше, чем собирался, гораздо дольше: ведь пока беременность Коринны совсем незаметна. Эмбер поднялась, сказав, что ей пора. Коринна потянула за сонетку, чтобы позвать лакея.
— Большое спасибо за визит, ваша милость, — поблагодарила Коринна в дверях. — Надеюсь, мы станем хорошими друзьями.
Эмбер взглянула на нее в упор:
— Надеюсь, мадам. — Потом неожиданно добавила: — Вчера во дворце я встретила вашего сына.
На мгновение лицо Коринны приняло озадаченное выражение, но через секунду она рассмеялась:
— О, вы имеете в виду молодого Брюса! Но он не мой сын, ваша милость. Он сын моего мужа от его первой жены — хотя, честно говоря, я люблю его, как собственного.
Эмбер не ответила, но глаза ее помрачнели, жгучая ревность вновь охватила ее. «Что ты имеешь в виду! — гневно подумала она. — Ты любишь его, как собственного! Да какое право ты имеешь вообще любить его? Какое право даже знать его! Он — мой!..»
Коринна между тем говорила:
— О, конечно, я никогда не видела первой леди Карлтон, я даже не знаю, кто она такая, но полагаю, очень красивая женщина, раз она родила такого прекрасного сына.
Эмбер через силу заставила себя рассмеяться невеселым смехом.
— Вы очень великодушны, мадам. Вы могли бы и возненавидеть ее — ту, первую его жену.
Коринна медленно улыбнулась:
— Возненавидеть? Но с какой стати? В конце концов, он принадлежит теперь мне. — Она говорила, конечно, об отце, не о сыне. — И ведь она оставила мне своего ребенка.
Эмбер быстро повернулась, чтобы скрыть выражение лица.
— Мне пора идти, мадам. Всего доброго… — Она пошла по галерее, но не успела сделать и нескольких шагов вниз по лестнице, как снова услышала голос Коринны:
— Ваша милость, вы уронили веер…
Эмбер продолжала идти, сделав вид, что не слышала, ей была невыносима сама мысль снова увидеть эту женщину. Но Коринна подбежала к ней, стук ее золотистых туфель на высоких каблуках громко раздавался на лестнице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
Недель через восемь после приезда лорда и леди Карлтон в Лондон Эмбер отправилась нанести им визит, тщательно выбрав день, когда, по ее сведениям, Брюс уедет на охоту с королем. Коринна встретила Эмбер на пороге гостиной в их апартаментах в Элмсбери-Хаус. Она искренно обрадовалась, когда увидела, кто к ней пришел. Женщины приветствовали друг друга реверансами, но не поцеловались — Коринна еще не привыкла к этой лондонской манере, а Эмбер не могла заставить себя поцеловать ее, хотя обычно целовалась со многими женщинами, к которым отнюдь не благоволила.
— Как мило со стороны вашей милости навестить меня!
Эмбер начала стягивать перчатки. Ее невольно охватило чувство неприязни и ревности, когда она оглядела фигуру Коринны.
— Ну что вы! — возразила она несколько небрежно. — Я должна была давно зайти к вам. Но, Боже мой, здесь, в Лондоне, всегда столько разных дел! И туда надо пойти, и сюда, сделать одно, другое, третье! Просто кошмар! — Она устало опустилась в кресло. — Здесь для вас, наверное, все не так, как в Америке. — По ее тону чувствовалось, что Эмбер считает Америку чрезвычайно скучным местом, где женщина может лишь нянчить детей да заниматься рукоделием.
Разговаривая, Эмбер внимательно разглядывала Коринну, не пропуская ничего — прическу, платье, манеру ходить, сидеть, держать голову. — На леди Карлтон было платье из жемчужно — серого атласа, лиф украшала розовая мускусная роза, на шее — прекрасное сапфировое ожерелье, других драгоценностей не было, кроме обручального кольца с сапфиром.
— Да, здесь все по-другому, — согласилась Коринна. — Может быть, это звучит странно, но в Лондоне у меня гораздо меньше дел, чем в Америке.
— О, здесь масса развлечении, надо только знать, что и где происходит. Как вам нравится город? Он должен казаться вам очень большим. — Как Эмбер ни старалась, она просто не могла говорить с Коринной без язвительности, без того, чтобы не умалить ее достоинства, намекнуть на свое превосходство.
— О, я люблю Лондон! Сожалею только, что не видела его до Большого пожара. Мы уехали, когда мне и пяти лет не было, поэтому я ничего не помню. Я всегда хотела вернуться сюда, ведь в Америке мы всегда думаем об Англии как о «доме».
Коринна вела себя очень уравновешенно, она лучилась счастьем, и Эмбер так и подмывало сказать что-нибудь едкое, что растрясло бы этот уютный и спокойный мир, в котором жила Коринна. Но она не осмеливалась. Она только пробормотала:
— Разве не ужасно скучно жить на плантации? Вы, верно, и живой души не видите, кроме негров да диких индейцев.
Коринна рассмеялась:
— Может быть, это скучно для тех, кто всегда живет в городе, но мне там не скучно. Это красивейшая страна. Все плантации выходят на берег реки, поэтому мы плаваем в лодке, куда нам надо. Любим устраивать приемы, и часто они длятся по нескольку дней или недель. Мужчины, конечно, заняты своей работой, но у них хватает времени на охоту, рыбную ловлю, игру в карты и на танцы. О, простите, ваша милость, я вам наскучила всей этой чепухой…
— Вовсе нет. Мне всегда было интересно знать; какая она, Америка. Возможно, я когда-нибудь отправлюсь туда. — Она и сама не знала, что толкнуло ее сказать это.
Но Коринна радостно ухватилась за это предложение:
— О, ваша милость, если бы вы только приехали! Мы с мужем были бы счастливы принять вас! Не можете представить себе, какой бы это был фурор! Знатная герцогиня и известная красавица — в Америке! Вас бы чествовали во всех больших домах Вирджинии, но мы, конечно, никуда бы вас не отпустили. — Ее улыбка была такая искренняя, такая невинная, что Эмбер вся кипела от ярости. «Господи, ведь у нее действительно жизнь затворницы!» — подумала она с презрением.
— А когда вы собираетесь во Францию? — вслух спросила она. Она не раз спрашивала Брюса об этом, но он никогда не давал определенного ответа, и, поскольку Карлтоны жили здесь уже два месяца, Эмбер опасалась, что они вот-вот уедут.
— Ну, через некоторое время, я думаю. — Коринна заколебалась на мгновение, словно решая, как ответить. Потом быстро, с некоторой гордостью и с таким видом, будто сообщает бесценную и секретную информацию, добавила: — Видите ли, я обнаружила, что беременна, и мой муж считает неразумным отправляться в путешествие до родов.
Эмбер промолчала, но минуту сидела как громом пораженная, ей стало дурно, все тело окаменело.
— О, — промолвила она наконец, почти не осознавая, что говорит, — прекрасно, не правда ли?
В сердцах она обругала себя дурой. Ну какое это имеет значение, если Коринна беременна? Ей-то что за дело до этого? Она должна быть даже довольна. Ибо теперь Брюс пробудет здесь дольше, чем собирался, гораздо дольше: ведь пока беременность Коринны совсем незаметна. Эмбер поднялась, сказав, что ей пора. Коринна потянула за сонетку, чтобы позвать лакея.
— Большое спасибо за визит, ваша милость, — поблагодарила Коринна в дверях. — Надеюсь, мы станем хорошими друзьями.
Эмбер взглянула на нее в упор:
— Надеюсь, мадам. — Потом неожиданно добавила: — Вчера во дворце я встретила вашего сына.
На мгновение лицо Коринны приняло озадаченное выражение, но через секунду она рассмеялась:
— О, вы имеете в виду молодого Брюса! Но он не мой сын, ваша милость. Он сын моего мужа от его первой жены — хотя, честно говоря, я люблю его, как собственного.
Эмбер не ответила, но глаза ее помрачнели, жгучая ревность вновь охватила ее. «Что ты имеешь в виду! — гневно подумала она. — Ты любишь его, как собственного! Да какое право ты имеешь вообще любить его? Какое право даже знать его! Он — мой!..»
Коринна между тем говорила:
— О, конечно, я никогда не видела первой леди Карлтон, я даже не знаю, кто она такая, но полагаю, очень красивая женщина, раз она родила такого прекрасного сына.
Эмбер через силу заставила себя рассмеяться невеселым смехом.
— Вы очень великодушны, мадам. Вы могли бы и возненавидеть ее — ту, первую его жену.
Коринна медленно улыбнулась:
— Возненавидеть? Но с какой стати? В конце концов, он принадлежит теперь мне. — Она говорила, конечно, об отце, не о сыне. — И ведь она оставила мне своего ребенка.
Эмбер быстро повернулась, чтобы скрыть выражение лица.
— Мне пора идти, мадам. Всего доброго… — Она пошла по галерее, но не успела сделать и нескольких шагов вниз по лестнице, как снова услышала голос Коринны:
— Ваша милость, вы уронили веер…
Эмбер продолжала идти, сделав вид, что не слышала, ей была невыносима сама мысль снова увидеть эту женщину. Но Коринна подбежала к ней, стук ее золотистых туфель на высоких каблуках громко раздавался на лестнице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145