Он говорил медленно, сквозь зубы. — Убирайся.
Глава шестьдесят девятая
В течение нескольких дней Эмбер не выходила из спальни. Рейвенспур-Хаус погрузился в тишину Посетителей не принимали, во дворец Эмбер не приезжала. Кто-то пустил слух, что ее отравила леди Карлтон и что она умирает. Другие сообщали, что Эмбер приходит в себя после аборта. Еще кто-то утверждал, что она недомогает после любовных извращений. Эмбер не обращала внимания на эти россказни, но, когда Карл прислал узнать о ее самочувствии, она передала что у нее лихорадка.
Большую часть времени она просто лежала в постели, неухоженная и растрепанная, с темными кругами под глазами, лицо приняло желтовато-бледный, болезненный вид. Она очень мало ела и слишком много пила. Язык распух и стал шершавым, во рту ощущался противный вкус, в голову лезли мысли о смерти.
В прошлом Эмбер приходилось переживать тяжелые, горькие моменты одиночества, неверия в себя, но сейчас это было что-то иное, гораздо худшее. Все, на что она надеялась, ее будущее, все; что было светлого в настоящем, — все это погибло в тот день в доме Элмсбери. Всего за несколько минут она уничтожила все, не оставив камня на камне, никаких надежд на будущее. Даже ее энергия, огромная жизненная сила, никогда раньше не подводившие ее, оказались бессильны.
Когда Букингем попытался заинтересовать ее своим новым заговором, Эмбер отнеслась к этому к. его великому разочарованию и удивлению, с апатией и безразличием. Чтобы добиться от нее ответа, ему пришлось дважды объяснять свои намерения. С присушим ему энтузиазмом он сообщил ей, что готов пожертвовать всем оставшимся состоянием для этого самого темного и фантастического из своих замыслов. Целью заговора было отравление барона Арлингтона.
Эмбер слушала его объяснения с растущим, но не слишком горячим интересом. Под конец она с притворным видом содрогнулась от ужаса:
— Господи, ваша милость, да вы просто кошмарный убийца! А как вы планируете избавиться от меня?
Букингем вежливо улыбнулся:
— Избавиться от вас, мадам? Я протестую. Зачем мне избавляться от вас? Вы для меня очень полезный человек.
— Конечно, — согласилась она. — Не сомневаюсь, вы бы предпочли, чтобы не ваша, а моя голова торчала на шесте Лондонского моста.
— Ба! Его величество не предал бы вас суду, даже если бы вы убили его собственного брата. Он слишком нежно относится к тем женщинам, с которыми когда-либо переспал. Но не тревожьтесь, мадам, я не настолько глупый заговорщик, чтобы подвергать опасности как свою жизнь, так и вашу.
По этому вопросу Эмбер не стала с ним спорить, но она прекрасно донимала, почему он не мог обойтись без ее участия: ему был нужен козел отпущения на случай, если дела примут иной оборот. И кроме того, Эмбер была единственной женщиной при дворе, которая была бы способна убедить короля поверить (или притвориться, что он верит), что его милость умер естественной смертью. Если же у нее это не получится, то именно она поплатится за все.
Но Эмбер не собиралась жертвовать собой. К тому моменту, когда герцог изложил ей свой замысел, у нее был готов свой собственный. План герцога вызвал к жизни ее изобретательность, и апатию как рукой сняло. Эмбер решила, что сможет найти способ обмануть герцога, перехитрить барона и при этом без особого риска заработать крупную сумму.
Как и обещал, Букингем передал ей две с половиной тысячи фунтов, вторую половину она получит, когда барон будет надежно лежать в гробу. Эмбер послала за Шадраком Ньюболдом, чтобы положить деньги на свой счет. Она решила не оставлять Букингему возможности украсть у нее деньги. Потом она отправилась на свидание с Арлингтоном, о котором договорилась заранее.
Около полуночи она вышла из дворца, точнее, ее вынесли из дворца в большой бельевой корзине, которую несли два носильщика. Сверху ее прикрыли юбками и платьями, которые якобы отдавали в стирку. Через секунду из той же двери вышла Нэн. На ней был наряд и украшения, в которых Эмбер появлялась утром. Парик Нэн был того же цвета, что волосы Эмбер, на лице была маска. Человек, бродивший у этой двери с начала вечера, бросил взгляд на бельевую корзину и в нерешительности остановился, но тут появилась Нэн, вошла в большую карету Эмбер и укатила; Филер свистнул, подозвал свою карету и бросился в погоню.
Нэн же с удовольствием покаталась по городу, доехала до Кэмомайл-стрит и очень веселилась, видя, как шпион герцога старается держаться на расстоянии от нее и в то же время не упустить из вида. Он ждал ее у подъезда доходного дома три часа, а когда Нэн уехала, справился у хозяйки дома, кто здесь живет. Ему сказали, что жилье снимает мистер Харрис, молодой актер из Театра герцога. После этого доносчик отправился с докладом к Букингему. Герцог Букингемский ковырял в зубах золотой зубочисткой, слушая сообщения; ему было забавно узнать, что герцогиня столь низко пала после того, как затратила немало усилий, чтобы подняться вверх.
Тем временем Эмбер отнесли в маленький ничем не примечательный дворик на одном из грязных, заваленных отбросами переулков Вестминстера! Носильщики с трудом дотащили ношу до третьего этажа доходного дома. Эмбер то ахала, то чертыхалась, когда носильщики ставили, поднимали и волокли корзину по лестнице. Но вот наконец бни опустили корзину и ушли. Услышав звук захлопывавшейся двери, Эмбер подняла крышку корзины, сбросила прикрывавшее ее белье и глубоко вздохнула. Она как раз вылезала из корзины, когда из соседней комнаты вышел Арлингтон. Его длинный плащ был почти до полу, шляпа — низко надвинута на глаза, в руке он держал маску.
— Время дорого, милорд, — сказала Эмбер, освобождаясь от опутавших ее юбок и блузок. — У меня есть для вас весьма ценная информация — я продам ее вам за пять тысяч фунтов.
Выражение лица Арлингтона не изменилось.
— Это очень патриотично с вашей стороны, мадам. Но пять тысяч — большая сумма. Не думаю, что смогу…
Эмбер нетерпеливо перебила его:
— Я не занимаюсь — благотворительностью, милорд, и не согласна торговать в кредит. Оплата должна быть наличными. Но мы можем договориться. Я скажу вам часть того, что знаю, сейчас, и, если вы заплатите мне завтра, я приму меры и сорву заговор. Если же вы… — Она слегка пожала плечами, давая всем своим видом понять, что в противном случае его не ждет ничего хорошего.
— Что ж, это звучит очень разумно для женщины.
— Кое-кто намеревается убить вашу милость, и я знаю, когда и как. Если вы мне заплатите, я сорву заговор…
Арлингтон остался невозмутим. У него было больше врагов, чем он знал, а знал он многих, но это дело представлялось ему ясным.
— Я полагаю, что сам могу сорвать заговор, мадам, и сэкономить пять тысяч.
— Как?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
Глава шестьдесят девятая
В течение нескольких дней Эмбер не выходила из спальни. Рейвенспур-Хаус погрузился в тишину Посетителей не принимали, во дворец Эмбер не приезжала. Кто-то пустил слух, что ее отравила леди Карлтон и что она умирает. Другие сообщали, что Эмбер приходит в себя после аборта. Еще кто-то утверждал, что она недомогает после любовных извращений. Эмбер не обращала внимания на эти россказни, но, когда Карл прислал узнать о ее самочувствии, она передала что у нее лихорадка.
Большую часть времени она просто лежала в постели, неухоженная и растрепанная, с темными кругами под глазами, лицо приняло желтовато-бледный, болезненный вид. Она очень мало ела и слишком много пила. Язык распух и стал шершавым, во рту ощущался противный вкус, в голову лезли мысли о смерти.
В прошлом Эмбер приходилось переживать тяжелые, горькие моменты одиночества, неверия в себя, но сейчас это было что-то иное, гораздо худшее. Все, на что она надеялась, ее будущее, все; что было светлого в настоящем, — все это погибло в тот день в доме Элмсбери. Всего за несколько минут она уничтожила все, не оставив камня на камне, никаких надежд на будущее. Даже ее энергия, огромная жизненная сила, никогда раньше не подводившие ее, оказались бессильны.
Когда Букингем попытался заинтересовать ее своим новым заговором, Эмбер отнеслась к этому к. его великому разочарованию и удивлению, с апатией и безразличием. Чтобы добиться от нее ответа, ему пришлось дважды объяснять свои намерения. С присушим ему энтузиазмом он сообщил ей, что готов пожертвовать всем оставшимся состоянием для этого самого темного и фантастического из своих замыслов. Целью заговора было отравление барона Арлингтона.
Эмбер слушала его объяснения с растущим, но не слишком горячим интересом. Под конец она с притворным видом содрогнулась от ужаса:
— Господи, ваша милость, да вы просто кошмарный убийца! А как вы планируете избавиться от меня?
Букингем вежливо улыбнулся:
— Избавиться от вас, мадам? Я протестую. Зачем мне избавляться от вас? Вы для меня очень полезный человек.
— Конечно, — согласилась она. — Не сомневаюсь, вы бы предпочли, чтобы не ваша, а моя голова торчала на шесте Лондонского моста.
— Ба! Его величество не предал бы вас суду, даже если бы вы убили его собственного брата. Он слишком нежно относится к тем женщинам, с которыми когда-либо переспал. Но не тревожьтесь, мадам, я не настолько глупый заговорщик, чтобы подвергать опасности как свою жизнь, так и вашу.
По этому вопросу Эмбер не стала с ним спорить, но она прекрасно донимала, почему он не мог обойтись без ее участия: ему был нужен козел отпущения на случай, если дела примут иной оборот. И кроме того, Эмбер была единственной женщиной при дворе, которая была бы способна убедить короля поверить (или притвориться, что он верит), что его милость умер естественной смертью. Если же у нее это не получится, то именно она поплатится за все.
Но Эмбер не собиралась жертвовать собой. К тому моменту, когда герцог изложил ей свой замысел, у нее был готов свой собственный. План герцога вызвал к жизни ее изобретательность, и апатию как рукой сняло. Эмбер решила, что сможет найти способ обмануть герцога, перехитрить барона и при этом без особого риска заработать крупную сумму.
Как и обещал, Букингем передал ей две с половиной тысячи фунтов, вторую половину она получит, когда барон будет надежно лежать в гробу. Эмбер послала за Шадраком Ньюболдом, чтобы положить деньги на свой счет. Она решила не оставлять Букингему возможности украсть у нее деньги. Потом она отправилась на свидание с Арлингтоном, о котором договорилась заранее.
Около полуночи она вышла из дворца, точнее, ее вынесли из дворца в большой бельевой корзине, которую несли два носильщика. Сверху ее прикрыли юбками и платьями, которые якобы отдавали в стирку. Через секунду из той же двери вышла Нэн. На ней был наряд и украшения, в которых Эмбер появлялась утром. Парик Нэн был того же цвета, что волосы Эмбер, на лице была маска. Человек, бродивший у этой двери с начала вечера, бросил взгляд на бельевую корзину и в нерешительности остановился, но тут появилась Нэн, вошла в большую карету Эмбер и укатила; Филер свистнул, подозвал свою карету и бросился в погоню.
Нэн же с удовольствием покаталась по городу, доехала до Кэмомайл-стрит и очень веселилась, видя, как шпион герцога старается держаться на расстоянии от нее и в то же время не упустить из вида. Он ждал ее у подъезда доходного дома три часа, а когда Нэн уехала, справился у хозяйки дома, кто здесь живет. Ему сказали, что жилье снимает мистер Харрис, молодой актер из Театра герцога. После этого доносчик отправился с докладом к Букингему. Герцог Букингемский ковырял в зубах золотой зубочисткой, слушая сообщения; ему было забавно узнать, что герцогиня столь низко пала после того, как затратила немало усилий, чтобы подняться вверх.
Тем временем Эмбер отнесли в маленький ничем не примечательный дворик на одном из грязных, заваленных отбросами переулков Вестминстера! Носильщики с трудом дотащили ношу до третьего этажа доходного дома. Эмбер то ахала, то чертыхалась, когда носильщики ставили, поднимали и волокли корзину по лестнице. Но вот наконец бни опустили корзину и ушли. Услышав звук захлопывавшейся двери, Эмбер подняла крышку корзины, сбросила прикрывавшее ее белье и глубоко вздохнула. Она как раз вылезала из корзины, когда из соседней комнаты вышел Арлингтон. Его длинный плащ был почти до полу, шляпа — низко надвинута на глаза, в руке он держал маску.
— Время дорого, милорд, — сказала Эмбер, освобождаясь от опутавших ее юбок и блузок. — У меня есть для вас весьма ценная информация — я продам ее вам за пять тысяч фунтов.
Выражение лица Арлингтона не изменилось.
— Это очень патриотично с вашей стороны, мадам. Но пять тысяч — большая сумма. Не думаю, что смогу…
Эмбер нетерпеливо перебила его:
— Я не занимаюсь — благотворительностью, милорд, и не согласна торговать в кредит. Оплата должна быть наличными. Но мы можем договориться. Я скажу вам часть того, что знаю, сейчас, и, если вы заплатите мне завтра, я приму меры и сорву заговор. Если же вы… — Она слегка пожала плечами, давая всем своим видом понять, что в противном случае его не ждет ничего хорошего.
— Что ж, это звучит очень разумно для женщины.
— Кое-кто намеревается убить вашу милость, и я знаю, когда и как. Если вы мне заплатите, я сорву заговор…
Арлингтон остался невозмутим. У него было больше врагов, чем он знал, а знал он многих, но это дело представлялось ему ясным.
— Я полагаю, что сам могу сорвать заговор, мадам, и сэкономить пять тысяч.
— Как?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145