Когда эти слухи начали проникать в город, Карл едва сдерживал раздражение; говорили, что он сердито высказался насчет англичан — любителей совать нос не в свои дела. Ну почему бы им не успокоиться и не доверить управление страной тем, кто для этого предназначен? Черт подери, король в эти дни имеет меньшее влияние на ход событий, чем булочник или кровельщик! Жаль, что он не обучился какому-нибудь ремеслу в свое время.
— Вам бы лучше научиться чему-нибудь полезному, — сказал он Джеймсу. — Мне представляется, наступит время и вам надо будет зарабатывать себе на жизнь,
Джеймс сделал вид, будто брат шутит, и заявил, что не считает шутку смешной.
Но, конечно, не оставалось никаких сомнений, что если король не женится еще раз, то Йорк унаследует английский престол, коль останется жив к тому времени. В конце мая у Катарины в четвертый раз случился выкидыш.
Прирученная лисица прыгнула ей на лицо, когда Катарина спала, и через несколько часов королева потеряла ребенка. Букингем за взятку заставил докторов заявить, что у нее вообще не было ребенка в чреве, но Карл не поверил, и, что бы там ни говорили, король и королева были в отчаянии. Катарина уже не верила, что сможет когда-нибудь родить ребенка. Теперь она считала себя совершенно бесполезным существом на свете: бесплодная королева. Карл упрямо противился всем попыткам уговорить его отделаться от королевы, но по какой причине — из-за верности ли Катарине или по собственной лености — трудно было сказать.
Существовало несколько молодых женщин, у которых все эти разговоры о новой жене для короля вызывали страх и тревогу: они могли потерять многое.
Что касается Барбары Пальмер, то она-то могла с улыбкой и даже с некоторым злорадством выслушивать все эти пересуды. Ибо теперь, когда она поняла, что не является больше любовницей ко роля, вся рискованность этого положения уже не тревожила ее. Однако это не означало, что Барбара канула в безвестность. Она никогда не была неприметным существом и — пока она здорова и достаточно привлекательна — не будет таковым.

Ей было уже почти тридцать, много больше того, что считается лучшими женскими годами, но Барбара оставалась столь поразительно красивой, что хорошенькие пятнадцатилетние девушки выглядели рядом с ней пресными и безвкусными, как разбавленное водой молоко. Барбара Пальмер по-прежнему оставалась блестящей фигурой в Уайтхолле. Ее неиссякаемое жизнелюбие, прочное положение и прекрасное здоровье никак не позволяли ей согласиться на скромную и тихую роль пожилой женщины после столь блистательных лет юности.
Отношения Барбары с Карлом начали постепенно смягчаться. Они стали похожи на отношения мужа и жены, которые охладели друг к другу, — жизнь без ссор и ревности, без страсти, ненависти и радости. Общий интерес представляли дети. Между бывшими любовниками установилась дружба или, скорее, товарищество, чего никогда не было прежде, в годы бурной влюбленности. Она более не ревновала его к любовницам, и он чувствовал облегчение оттого, что был недосягаем для ее истеричной ярости. Он с любопытством и некоторым удовольствием издалека наблюдал за ее причудами и выходками.
Эмбер нетерпеливо считала месяцы и писала письма Элмсбери одно за другим, спрашивая, что слышно о Брюсе и когда он будет в Англии. Граф отвечал одно и то же: никаких новостей он не имеет, и прибытие его светлости ожидается в августе или сентябре. Ну как можно сказать что-то определенное, ведь плаванье — вещь столь непредсказуемая.
Но Эмбер ничего не желала слушать, ни о чем другом не могла думать. В ней с новой силой проснулась старая страсть и томительная жажда, которая поутихла, когда Эмбер почти потеряла надежду увидеть Брюса. Теперь же она с ослепляющей ясностью вспоминала все малейшие детали, связанные с ним: необычный зеленоватый цвет его глаз, темные волосы, смуглое загорелое лицо, теплоту голоса — все это доставляло ей почти физическое наслаждение. Она вспоминала запах пота от его одежды, ощущение от прикосновения рук Брюса к ее груди, вкус его поцелуев. Она помнила все.
Но воспоминания заставляли ее страдать, ибо отдельные моменты не составляли целого. Брюс ускользал, пропадал — да существовал ли он на самом деле? Был ли в реальности в необозримом пространстве за пределами Англии, или она придумала его, создала из мечтаний и надежд? Она страстно обнимала Сьюзен, исполненная отчаяния и жажды, — но так и не могла переубедить себя.
Несмотря на неукротимое желание увидеть Брюса, она твердо решила, что на этот раз будет вести себя с достоинством и соблюдать декорум. Будет слегка равнодушной, вынудит его сделать первый шаг: пусть он первым навестит ее. Каждая женщина знает, что именно таким образом можно вызвать интерес мужчины к себе. «Я всегда была его служанкой, — упрекала она себя, — но на этот раз все будет по-другому. В конце концов, я теперь знатная дама, герцогиня, а он — всего лишь барон. Во всяком случае — почему бы ему не прийти ко мне первому!»
Эмбер знала, что он приплывет в Англию с женой, но гнала от себя эти тревожные мысли. Ведь лорд Карлтон отнюдь не из числа покладистых супругов. Вот городские обыватели — другое дело, у них низкое воспитание, но джентльмен не должен быть под каблуком у жены — это все равно что появиться на людях без шпаги или носить нерасчесанный парик.
Лорд и леди Элмсбери вернулись в Лондон в июле, чтобы привести дом в порядок, нанять новых слуг и все приготовить для встречи дорогих гостей. Граф навестил Эмбер, и она, решив показать, сколь спокойно она относится к предстоящему прибытию Брюса, излишне оживленно болтала без умолку о своих делах: о герцогском титуле, о своем новом большом доме, который строится на площади Сент-Джеймс, о гостях, приглашенных ею на званый ужин в воскресенье. Она расспрашивала Элмсбери о Жизни в деревне, потом, не давая ему возможности ответить, болтала дальше — ведь все знают, в деревне вообще нечего делать, только кататься верхом, пить вино да навещать соседей. Элмсбери сидел и слушал ее разговоры, наблюдал за ее умением по-светски вести себя, источать шарм. Он улыбался, кивал головой — и ни разу не упомянул о Брюсе. Наконец Эмбер сбавила темп болтовни, словно смутилась, и, поняв, что ее игра разгадана, рассердилась.
— Ну, — спросила она, — какие новости?
— Новости? Одну минутку, дайте вспомнить Черная кобыла, та, на которой вы катались, родила жеребенка на прошлой неделе, а еще…
— Черт вас подери, Элмсбери! Зачем вы так себя ведете? Мне нужно знать! Скажите… что вы слышали? Когда он будет? И возьмет ли он с собой ее?
— Я знаю не больше, чем знал в последний раз, когда писал вам, — август или сентябрь. да она прибывает вместе с ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145